Пусть до столицы соседнего королевства занял дольше времени, нежели рассчитывал король.  Небольшой шторм обернулся локальной катастрофой для доброй части пассажиров, так что Франциск имел возможность окунуться с головой в прошлое и вспомнить те времена, когда и сам с выпученными глазами и изнеможенным видом занимал место у борта корабля днём, а по ночам молился Единому, дабы кусок дерева не сгинул, нарвавшись на скалы. Искусный капитан вывел флагман королевского флота из бури, а вслед за ним последовали и другие корабли, спустя несколько дней причалив в порту. Подарки разгружали не менее часа — Франциск хотел произвести благоприятное впечатление, хотя бы частично компенсируя своё невысокое положение. Даже спустя пятнадцать лет король ощущал себя неуютно в окружении королевских особ соседних государств, редко забывая о своём происхождении. Все они были сыновьям и дочерьми королей, способные возвести свою родословную до полу-легендарных героев, в то время как Франциск был и остаётся сыном простого барона, бастарда, пусть и королевских кровей. Не подними он тогда восстание, сейчас бы сидел в захудалом замке, ища средства на очередную трещину в стене и каждое утро проходя мимо свинопасов. Эта мысль никак не улетучивалась из головы и никакие титулы, короны и «Ваши Величества» не могли её заглушить надолго.

Поздравив будущих супругов с предстоящим торжеством и расположившись в покоях, король  принялся высматривать других гостей. Мысль о поиске пары для дочерей и пасынка глубоко засела внутри короля, не давая отвлекаться на сами торжества — да ему и не хотелось. Свадьба, конечно, обещала быть масштабной, но даже королевский брак мало чем отличался от обычных, только помпезностью и дороговизной.
Не желая отвлекать хозяев от приготовлений и приёма гостей, Франциск решил прогуляться по окрестностям в сопровождении своих вассалов, благо смотреть было на что. Кроме дивных видов и впечатляющих историй, прогулка под конец грозилась обернуться и чем-то полезнее — завидев короля Ивреса, Франциск поспешил присоединиться к его прогулке.

- Действительно любопытное место, - согласился с визави Франциск, поравнявшись. Священная война, в которую были втянуты Иверс и Аллион, практически не затронула Ардон, - К несчастью, тогдашний правящий дом Ардона не счёл нужным вмешать и преследовал лишь свои шкурные интересы. Будь на троне более разумный король, возможно, этим храбрым монахам не пришлось бы идти на такие жертвы, - как бы невзначай и про себя произнёс Франциск, выпрямившись в седле. Удивительно, как Ардон умудрялся отстраняться от любых событий за своими границами и вариться в собственном соку, оставаясь не просто королевством, но даже целым миром внутри себя. Франциск хотел изменить это и начать принимать более активное участие не просто в судьбе своей вотчины, но и в общих делах всех государств, как и подобает настоящему королевству.

- С радостью составлю вам компанию, Ваше Величество, - доброжелательно ответил Франциск, жестом приказывая сопровождающим держаться поодаль. Монастырь, безусловно, должен был оправдать похвалу короля, но, что важнее, это было возможностью поговорить с глазу на глаз без церемониала и пустословия.
- Кажется, в суматохе я запамятовал поздравить вас с предстоящим браком племянницы. Должен признаться, что я и сам не так давно рассматривал возможность заключения брака с королём, но дальше мыслей дело не пошло, - театрально вздохнул Франциск, как будто действительно жалел. Такой брак не подходил по ряду причин, и одна из них — родство короля Аллиона с прежней династией.

- Полагаю, теперь настанет время и вашим сыновьям связать себя узами брака? Кажется, наследник Вашего Величества до сих пор не женился после смерти его супруги? - как бы невзначай спросил Франциск, прекрасно зная ответ. Возможно, король Иверса будет заинтересован не только союзом с восточным соседом, но и с южным?

- Скорее удачливее, Ваше Величество, - ответил Франциск, чуть склонив голову в знак благодарности за очевидную лесть. В мудрости короля обвинить было бы крайне сложно, иначе проблема с великим герцогом давно уже была бы решена. Не стоило останавливаться на одном лишь Карле, прощать «Нерасторопного Алонсо», завершая войну на полпути, отсрочивая конфликт и давая возможность всем кому только можно зализать раны. Пятнадцать лет назад, имея за спинами горсть преданных способных людей, Франциск был стократно сильнее, нежели сейчас — меч держится в руке крепко, но недостаточно, а многих из преданных людей сменили их сыновья или внуки. Праздная мирная жизнь сделала солдат ленивыми, а их лордов — толстыми и не отдираемыми от нагретых кресел у каминов. Теперь задача стала сложнее, нежели была бы пятнадцать лет назад, несмотря на тогдашнее неравенство сил.

- В конце концов, династические связи с Фельсенбергами это ещё и династические связи с моим домом. Как вам известно, Манхеймы — побочная, хоть и незаконнорожденная — ветвь предыдущего королевского дома. Я взял на себя обязательства перед союзниками и врагами Фельсенбергов. Однако, вы правы — отношения с Аллионом не настолько хороши, какими мне хотелось бы их видеть, - Франциск не был большим любителем Фельсенбергов, но родственников не выбирают. Родство с ними позволило ему претендовать на трон и получить предлог свергнуть Карла VIII, плеваться от одного лишь их упоминания было бы бестактно что-ли. Этими связями король привык гордиться, пусть и лишь в той степени, в которой человек гордиться родством с известным, но нелюбимым родичем.

- Вы о моём кузене, - с улыбкой отметил Франциск, - Действительно, слухи ходили, и не только такие. Несколько лет тому назад в глубинке Эрнсте ходили слухи, что одному монаху во сне явился сам Святой Вернер, объявив о том, что наследник угасшей династии жив и вскоре должен явить себя свету. Спустя несколько месяцев действительно объявился человек, которого несколько монахов и старейшин объявили законным наследником Фельсенбергов. Они собрали несколько сотен сторонников, воодушевленных речами монахов и знаменем Святого Вернера и отправились в так называемое «Священное Паломничество» для возвращения трона «истинному» королю, - любое непопулярное решение короля почти всегда сопровождалось появлением «того-самого» принца, который свергнет узурпатора и принесёт на землю райскую обитель. Крестьяне, изнуренные тяжелыми работами и высокими налогами, охотно шли за такими «принцами», принимая на веру всё, что сулило им денег, рай после смерти или отпущение грехов.

- Моя покойная супруга, светлая ей память, уговорила меня не применять силу. Завидев настоящих солдат, монахам хватило совести сознаться в своём обмане: на них наложили епитимью, крестьянам была обещана аудиенции их лорда для решения насущным проблем, а самозванец нашёл своё признание на кухне. Вокруг принца и его почившего отца всегда ходили те или иные слухи — таков уж народ, любящий теории заговоров. Правда в том, Ваше Величество, что кровавая осада столицы обернулась жутким хаосом, который даже благородные храмовники не могли представить себе в былинные времена, врываясь в лесную звериную чащу. Солдаты — а что важнее и наёмники — не смогли поживиться за счёт короткой войны: почти весь север восстал против короля, а юг не особо вмешивался. Когда ворота города пали, люди хлынули в столицу и предали её огню, который не смогли обуздать ни капитаны, ни тем паче их благородные начальники. Безумный Карл не хотел опускать оружие до последнего, так что цитадель бралась таким же штурмом, наполнившись кровью своих защитников. Королеве удалось сбежать и её след прослеживался вплоть до границы с Аллионом — попасть туда можно было только пройдя по землям моих сторонников. Многие свидетели подтвердили, что видели женщину, спасающуюся бегством в сопровождении неизвестных мужчин, но ни о каком юноше дюжины лет от роду речи не шло. Зато в Цитадели обнаружили изуродованное тело мальчика, которого и приняли за того самого принца, - Франциск не любил рассказывать о штурме столицы хотя бы потому что не считает эту часть истории достойной гордости. Одного лишь воспоминания достаточно, чтобы ноздри вновь наполнились истошным зловонием трупов, уши оглохли нескончаемыми криками, а руки липли от крови защитников цитадели. Солдаты Франциска и его сторонников не были сведущи в осаде, пришлось привлекать наёмников, а те никогда не отличались дисциплиной и послушностью. Не сумев поживиться дюжиной замков по пути к главному городу королевства, они вовсю компенсировали это финальным штурмом, на великий стыд самого короля.

- Боюсь, если Его Величество и вправду дал приют юноше и укрывал - или укрывает -  его все эти годы, он пополнил список тех, кто был введен в заблуждение. Я могу понять опальную королеву, желавшую мести за трагическую смерть супруга, да так, что не зазорно было ввести в заблуждение даже короля Аллиона, - совершенно искренне добавил Франциск, поспешив своего коня вслед за королём Ивреса. Тема с наследником свергнутой династии ещё долго будет мусолиться, но — рано или поздно — сойдёт на нет. Франциск был не первым, кто получил трон в обход какому-либо наследнику и явно не последний, к тому же большинство жителей королевства уже давно свыклись с новой династией и едва ли хотят что-то менять, особенно когда память о прежнем короле ещё не выцвела окончательно. Узурпатор оказался лучшим королём, нежели законный по десять раз маразматик, настроивший против себя дюжину некогда верных и лояльных вассалов.

- Увы, Ардон не может похвастаться хорошим морем. Практически всё побережье — занятое великим герцогом — непригодно для комфортного времяпровождения. Там душно и уныло, а мои дочери больше привыкли к холоду, что спускается с гористых окраин Айнрехта. Полагаю, если ивреское побережье не столь душное, как наше южное, любая из моих трёх дочерей рада будет полюбить ваши края, словно они и до этого были ей родными. Тем паче любая из них была бы счастлива составить пару вашему сыну, особенно если это приведёт к взаимовыгодному и прочному союзу между нашими семьями и королевствами, - Франциск сделал небольшую паузу, думая над разговором, который он имел с женой перед их отплытием в Аллион.

- Полагаю, у вас не только сыновья нуждаются в женах, но и дочери — в мужьях? Боюсь, супруга не простит мне, если я не воспользуюсь шансом предложить Вашему Величеству рассмотреть кандидатуру моего пасынка — сына моей супруги — герцога Вайсвальд. Юноша девятнадцати лет так и не смог найти себе достойную пару в пределах Ардона — невест разбирают словно сливки за обеденным столом. Смышленый, воспитанный и в высшей степени достойный герцог с радостью скрепил бы союз моей дочери с вашим сыном ещё одним браком, - пожалуй, во всей этой хвалебной речи не нашлось бы и единого лживого слова — Франциск высокого мнения о Генрихе, даже несмотря на то, что не принимал участия в его воспитании. Мальчик то и дело рвётся услужить своему отчиму, но так до сих пор и не вступил в брак. Не хотелось бы, чтобы ему пришлось ждать десяток лет, как в последнее время бывает с некоторыми герцогами в Ардоре.

Франциску оставалось лишь согласно кивать в ответ на речи короля, пока Филипп не прервал их складное поддакивание сомнениями относительно кандидатуры Генриха. Король Ардона был морально готов к вежливому ответу, не считая этот брак основной темой их сегодняшнего разговора, тем больше приветствовал бы его заключения — два брака всегда лучше, чем один.
Тема религии вызвала неподдельное удивление Франциска, хоть он и старался ничем не перебить или смутить собеседника. Обычно такие «мелочи» решались на финальной стадии, а нередко оставляли на откуп будущим супругам — по крайней мере так делается в Ардоне при Франциске.

- Рад буду развеять ваши сомнения относительно первого вопроса. Я со всем уважением отношусь к вашей «вере» и её особенностям, равно как и Генрих — ваша дочь, в силу своего высокого положения и значимости, может сохранить свою веру. Более того, дабы она не была стеснена в своём новом доме и могла находиться в окружении людей её веры, я не вижу причин, почему она не может взять себе в услужении ивреского священника для душевного окормления. Даю вам слово, что ни Её Высочество, ни её свита не будут осуждаться или ущемляться в правах и привилегиях за те различия в догмах, которые всё ещё остались между нашими церквями, - пожалуй, это самое простое, что может пообещать Франциск. Разумеется, если бы сейчас речь шла не о дочери короля, вопрос этот стал бы предметом спора и компромисса, однако ситуация и затронутые личности диктуют другие законы переговоров.

Второй вопрос оказался стократно сложнее первого, заставив Франциска взять необыкновенно длинную паузу. Когда молчание перешло все рамки, Франциск поднял руку и приказал своим людям остановиться. Паж подбежал и взял поводья королевского коня, после чего Франциск спешился и предложил осторожным жестом Филиппу последовать его примеру.
- Боюсь, седло уже въелось мне в позвоночник, Ваше Величество. Давайте прогуляемся несколько минут, - извилистая лесная дорога тянулась далеко за горизонт, ограниченный стволами многовековых деревьев и мглой чащи.

- Его Светлость на протяжении пятнадцати лет моего царствования не давал ни единого повода быть уверенным в своей лояльности. Он был одним из немногих вассалов короны, которые сохранили верность Карлу во время восстания и едва ли остался шибко доволен сложившимся порядком. Моё неосторожное согласие на помолвку с его дочерью и последующая её отмена, кажется, должны переполнить чашу терпения Его Светлости, - Франциск умел признавать собственные промахи и не видел смысла скрывать их сейчас, коль собеседник просил о честности и открытости.

- Человек, владеющий половиной королевства и всем флотом не может не иметь амбиций, ведь сама природа взывает к этому. Вам абсолютно без надобности беспокоиться о безопасности вашей дочери из Его Светлости — она либо приедет в новый Ардон, либо станет вдовой ещё до своей свадьбы, - вполне однозначно дал понят Франциск, - Раз мы говорим откровенно и закрываем глаза на законы дипломатии и этикета, я скажу право — я пришёл на эту встречу как покупатель трёх товаров: ваших дипломатов, армии и флота. Мне нужны гарантии, что в случае какой-либо войны аллионские солдаты останутся в своих казармах, а корабли — в гаванях. Я хочу знать, что в случае войны ивреские корабли в течении двух недель высадят тысячи иверских солдат в гавани Айнрехта и не уйдут из Ардона, пока не падёт последний лантаронский замок, - эзопов язык, пожалуй, тут был лишним, однако Филипп явно понял смысл сказанного. Военный союз — то, что нужно было ардорскому королю. Начнёт ли он передел земель в своём королевстве или великий герцог решит попытать счастье — не важно, воевать так или иначе придётся, притом скоро. Там, где кровь и смерть, очень быстро появляются и падальщики — в понимании Франциска этим падальщиком мог стать Аллион.

- Меня интересует цена всего этого и я готов выложить солидную «сумму», понимая, что ни вы, ни ваше королевство мне ничем не обязаны. Например, я готов включить будущих детей моей дочери и вашего сына в линию наследования ардонского трона — их сын может стать королём, если у меня не будет своего. Я готов сделать Райденкальд и Вильяр беспошлинными для всех иверских судов, передать все корабли, которые будут захвачены вашими моряками, вашему королевству, - Франциск не стал перечислять всё остальное — и так было ясно, что за военную помощь король готов ответить аналогично, как и поддерживать иверскую внешнюю политику.
- Затяжная война, даже у соседей, никому и никогда ещё не приносила пользы. Грядущая может стать одной из самых длинных и кровавых в истории, либо одной из самых коротких и победоносных. Удивительно, но всё зависит от готовности Вашего Величества стряхнуть пыль со своих солдат и принять участие в ней, - Франциск остановился, ожидая ответа собеседника. Пожалуй, сегодняшний день окажется одним из важнейших дней в истории Ардона, который определит его будущее на многие десятилетия — если не столетия — вперёд. Положить конец недоразумению под названием Лантарон должны были ещё прежние короли, однако эта честь выпала именно Франциску. Как печально, что на приготовления осталось так мало, а пятнадцать лет были пущены свинье под хвост.

Во всех книгах о военной стратегии и тактике утверждается, что половина победы — это инициатива. Кто выбирает место и время битвы, тот может одержать тактическую победу, кто выбирает время и место начала войны — почти победил. Так действовал сам Франциск, когда вместе с герцогом Штрауфеном поднимал восстание против Карла, так полагалось бы поступить и сейчас. Однако война, пусть и короткая, оказалась не такой, какой её представляли в учебниках. По её окончанию Франциск решил для себя, что половина победы — это правильно рассчитанные ресурсы. Можно получить тактическое преимущество, выбрать лучшее поле боя, разработать наилучшую стратегию и всё равно проиграть. Ни один манёвр не заменит людской ресурс, боевой дух и полководческий талант. Великий герцог может взять инициативу в свои руки, осадить любой замок королевства и заблокировать все пути коммуникации, но без должной подготовки, без здравой оценки своих сил и без мотивации его генералов и солдат всё это не принесёт ему победу, как и Франциску, если он решит сделать такую глупость.
- В первую очередь, я должен знать точное число моих ресурсов — сколько у меня солдат, кораблей, пушек, сколько шашек и пистолей. Я развяжу войну только тогда, когда буду знать каждую трещину в самом захудалом замке моего королевства, буду уверен в дисциплине и готовности моих солдат и в твёрдости моих союзников, - последнее, разумеется, Франциск сказал не без намёка. Глупо начинать войну, не убедившись в том, что главный козырь не передумает и не оставит вчерашнего союзника один-на-один против врага.
- Герцог волен выбирать и время, и место, это не столь существенно, если он всё равно проиграет. К тому же, обороняться всегда легче, чем нападать. Если он решит напасть на превосходящие силы, тогда я слишком высокого мнения о Его Светлости, - отметил король, постукивая по рукояти своего меча.

- Надеюсь, что ваши пожелания сбудутся и у меня действительно будет сын, а то и более, иначе Ардон может ждать кризис престолонаследия. Как вам известно, наши законы не позволяют наследовать женщинам, равно как и по женской линии, - Франциск подметил это не напрасно. То, что он предлагает королю признать детей своей дочери и ивреского принца наследниками Ардона — не само собой разумеющееся. Ничего не мешает королю признать наследником своего родственника — например, герцога Штрауфена или одного из его сыновей. Пусть в них не течёт кровь прошлой династии, но в них течёт его кровь, а кто может претендовать на трон, как не кровный родственник короля? К тому же, сами ардонцы скорее признали бы Штрауфена, нежели сына иностранного принца, выросшего и воспитанного при чужом дворе, в чужой вере и чужой религии. Если Филипп и вправду надеется, что когда-то его сын станет королём, ему нужно будет регулярно привозить будущего внука ко двору Ардона, чтобы многочисленные вассалы короны не забывали о его существовании. Даже сам Франциск — перед тем как стать королём — должен был полжизни доказывать своё благородное происхождение и право носить звание человека королевских кровей, несмотря на все прочие доказательства. В конце концов, разве не герцоги, графы да бароны решают, кто король, а кто нет? Когда терпение вассалов лопнуло, Карл отправился в пучину истории, а ведь он был стократно законный король Ардона.

- Ваши сомнения не беспочвенны. О передаче земель Штрауфенов не может идти речи — они моя плоть и кровь, самые верные вассалы моего правления. Земля — главная ценность, которая есть у государства. Скажем так, я готов поделиться частью, например, Риверры, если помощь Вашего Величества будет сообразна этой уступке, - Франциск не скрывал своей неохоты пересматривать границы между Ардоном и Ивресом, но был реалистом — без достойной оплаты и наёмник не почешется, не говоря уже о целом короле. Впрочем, уступать земли своих верных вассалов Франциск не намеревался и готов был рассматривать только те из них, которые будут участвовать в войне на стороне Великого Герцога. Феррарой правит Долорес Кастельмарре, в чьих политических предпочтениях сомневаться не приходится.

Выслушав собеседника до конца, Франциск склонил голову и несколько шагов молчаливо провёл в раздумьях. Может Филипп и не был сильным богословом, зато ардорнский король хорошо разбирался в различиях всех трёх церквей, знал о религиозности своего народа и прекрасно осознавал значимость этих, казалось бы, несущественных различий. Одно дело позволить принцессе сохранить свою веру, другое — принять её веру самому.
- Власть короля проистекает от Создателя и идёт рука об руку с властью духовной. Ваше Величество должны понимать, что я не соглашусь расстаться с главенством в ардонской церкви, ведь таким образом я откажусь от главенства в Ардоне. Корона даёт мне власть над умами ардонцев, а молитвенник — власть над их сердцами. Если я откажусь от последнего, я утрачу власть над Ардоном — полагаю, вы это хорошо осознаёте. Потому создание единой церкви для наших королевств может состояться только в том случае, если и ардонская, и ивреская церковь реформируются, пересмотрят свои догмы и выработают новую, единую — словно божественный покров — веру. Этот вопрос может быть решён исключительно общим собором светских и духовных князей обеих королевств под нашим общим патронажем и отнюдь не на днях, - Франциск понимал, что даёт далеко не тот ответ, который Филипп хотел бы услышать, однако ни один другой ардонский король не дал бы ему лучший.

- Если война начнётся вместе с церковным преобразованием, Великий Герцог — из малодушия и невежества — может вплести эту тему в свои подлые возгласы. Не следует давать врагу повод, за которым могут пойти люди — из зла или непонимания. После победы над Великим Герцогом, в обстановке мира и благоденствия, мы можем начать эту титаническую работу. Я полностью разделяю ваше стремление к уничтожению архаичных барьеров между нашими странами, особенно в делах духовных и готов приложить все силы для воцарения единства, но на равных правах с Вашим Величеством, - Франциск знал об ивреских догмах достаточно, чтобы понимать последствия. Признать короля Ивреса главой церкви и подчинять ему, тем самым утратив свою независимость — слишком высокая цена не столько для Франциска, сколько для всего Ардона. В конце концов, ардонский король был первым, кто принял истинную веру, а Франциск — его прямой потомок. Чем это хуже той легенды, которую проповедуют в Ивресе? Пожалуй, ничем, однако Филипп может считать, что личность Катарины даёт ему право считать свой трон первопрестольным.

Отредактировано Franciscus I Manheim (2018-10-31 22:48:39)

Кажется, переговоры пошли вовсе не в то русло, в которое хотел бы повести их Франциск. Король Ивреса настойчиво упирал на религиозную тему, подначивая собеседника согласиться в обмен на помощь в одной войне развязать другую, куда более страшную и разрушительную.
- Не самый удачный пример, Ваше Величество, учитывая то, что аллионская церковь сейчас объята ересью и пороком. Может Рейвенорам это и не повредило, зато их подданные стали от Создателя дальше, чем когда-либо в истории. Боюсь, аллионскую церковь сейчас даже нельзя с уверенностью назвать церковью Единого, учитывая тот симбиоз с язычеством, который они практикуют, - Франциск говорил абсолютно серьёзно, не стесняясь в выражениях. Аллионская церковь отошла от первоначальных учений настолько далеко, что сейчас больше напоминает языческую общину. Признание магии даром Создателя, а языческих божеств — сыновьями Создателя, это вообще что? Если завтра драконы спустятся с гор и начнут сжигать аллионские города, они и их признают питомцами Создателя? С язычеством надо бороться, как борются с врагом, а не возглавлять его.

- Ошибаетесь, Ваше Величество. В Ардоне король взаправду возглавляет церковь Единого, архиепископ — лишь его викарий. Возможно, если вам и вашим предшественником было достаточно формального главенства, в единой церкви следует уступить эту роль ардонскому дому? - с улыбкой, полушутя отметил Франциск. Разумеется, Филипп не согласится на такое, ведь единственное, о чём они сейчас разговаривают — главенство. Кажется, ивреского короля мало интересуют догматические различия, как и обыденные вопросы. Отказ от сжигания ведьм в Ивресе будет проблемой побольше, нежели признание или непризнание дочери Создателя.
- Ваше единоличное главенство в новой церкви, боюсь, неприемлемо. За несколько месяцев войны Ваше Величество просит на веки вечные подчинить ардонскую церковь вашей, согласиться с тем, что король Ивреса будет назначать архиепископа в Ардоне и всех епископов, собирать десятину, решать вопросы диспенсации, толковать божественное слово и диктовать церковное право. Вы предлагаете, чтобы ардонская корона признала божественное происхождение ивреской и отказалась от своей. Король Ардона будет королём не по воле Создателя, а по воле иверского короля? - голос Франциска был спокоен, но под вежливым хрипом можно было услышать возмущение короля. Фактически, ему предлагали стать вассалом если не по светским законам, но по духовным, подчинившись воле иностранного короля. Манхейм скорее падёт в битве, защищая свои права, но не сделает такую катастрофическую ошибку и не обречёт свои детей — да даже чужих — на такой позор. Чтобы потомок святого Вернера подчинился потомку женщины со сомнительным статусом? Вот уж где можно будет разгуляться на почве восстания, если поднимать его против такого самодура.

- Им должно было бы поднять боевой дух осознание того, что они защищают интересы своего принца и его супруги, а равно как и их будущих детей. На худой конец, присутствие их короля и его приказ — недостаточный аргумент? - вера — отличный мотив, но не когда прорва солдат идёт в королевство, которое ещё не успело поменять молитвенники. Филипп предлагает королю принять иврескую веру и дать солдатам Ивреса пусть на фарш своего королевство, прикрываясь официальным признанием зависимости от ивреской церкви? Очевидно, речь шла не о боевом духе солдат, которым всегда его поднимает лишь золото и обещание серьёзной наживы. Королю подняло бы дух осознание того, что он отправляет солдат за золото, земли или союзы, но за нечто куда более ценное и не равнозначное.

- Благодарю, Ваше Величество. Можете не сомневаться, что когда вашему королевству потребуются лучшие огнестрельные орудия — вы всегда можете надеяться на разумную цену, как и на наше нежелание оставаться в стороне в случае каких-либо тревожных событий, - сухо ответил Франциск. Брак без союза — это новое слово в дипломатии, которое король Ардона не слишком настроен принимать. Дочерей не так много, чтобы разбрасываться ими, а «скидка» на оружие из не лучшей стали — сомнительный дар.
- И всё же, если вернуться к откровенности, о которой вы не так давно просили, окажите мне услугу и ответьте прямо — что Иврес может дать в обмен на руку моей дочери, деньги, торговые послабления, половину трофейного флота и взаимопомощи в случае войны, поддержки внешней политики и справедливого рассмотрения вопроса церковного объединения? - Франциск снова остановился. Возможно, это конец их разговора, если он верно понял шутку с пушками «за хорошую цену».
[icon]https://forumstatic.ru/files/0011/a3/a6/73747.gif[/icon]

Отредактировано Franciscus I Manheim (2018-11-03 03:50:48)

- Лишь когда Иврес пустил дело на самотёк, признав независимость аллионской церкви. Разве вы не чувствуете ответственность своей церкви за это, пусть и частичную? - Франциск не собирался спорить с собеседником о делах давно минувших лет, но считал важным донести свою мысль Филиппу как можно более полно, дабы ивреский король понимал мотивы нежелания визави слепо соглашаться на патронаж северной церкви над южной. Даже если закрыть глаза на все сопутствующие «мирские неудобства», которые спровоцировало бы подобное «объединение», оставалась и вопросы духовные, и даже организаторские. «Портфолио» ивреской церкви, откровенно говоря, не впечатляло — имея когда-то единую «северную» веру, северо-запад умудрился потерять свой восток, поддавшись напору еретиков. Не хватило ли им в своё время дров для коста или же они боялись брать на себя реальную ответственность за свои действия, факт оставался фактом: короли Ивреса — или архиепископы, смотря кто у них там взаправду управляет делами религиозными — не умеют преодолевать религиозные кризисы. Тем паче странным выглядит требование Филиппа признать его главой «объединённой церкви», которая развалилась бы быстрее, чем создалась, как только нагрянул бы кризис. Умный человек не возьмётся за дело, которое ему не по плечам, а ивреский король вовсе не создавал впечатление глупого. Возможно, Его Величество и не планирует держать единой «новую церковь»? Он ведь прекрасно знает, что вопрос объединения церквей не может быть решён раньше, чем будет решён вопрос с великим герцогом, иначе кроме чисто политических противоречий Ардон будет расколот и на религиозной церкви. Неужто Филипп пытается бросить полено в костёр гражданской войны, чтобы под шумок взять некоторые земли, о которых он вскользь упомянул? Перечислив несколько пограничных герцогств, собеседник мог обозначить свои долгоиграющие планы, а чтобы они осуществились, нужно было бы сделать из одной маленькой войны большую, долгую — такую, чтобы Иврес мог завышать ценник своих «услуг». Когда ардонцы будут умирать тысячами, а военная машина истошно хвататься за горло от недостатка людей, и король, и великий герцог будут готов отдать ему не только три герцогства, но и все земли своего врага.

- О каких братьях по вере вы говорите, милорд? Чтобы перекрестить целое королевство, нужны года, а то и поколения. Даже если завтра я выпущу указ о смене веры, через год в Ардоне у вас будут не более пары тысяч «братьев по вере», тогда как конфликт с великим герцогом может развязаться в любой момент, - собеседник и впрямь держит Франциска за идиота, если позволяет себе так неприкрыто лицедействовать. Разве не договорились они парой минут назад говорить откровенно и прямо, без пресловутого этикета и дипломатической обходительности? Игра шла явно в одни ворота, а Франциск возможно стал жертвой хитрого старикашки, что немудрено. Его — а не Франциска — учили с детства как нужно выворачиваться как не в себя во время утомительных переговоров, создавать иллюзию дружественного настроя беседы, раскрывать чужие карты и прятать свои, выдавая вместо них болванки.  Прославленный ивреский маршал уже давно сменил латы на мышиный халат, играя на прежнем образе человека дела.

Франциск не ответил на рассказ о сердобольной женщине и её видении «шестиженного» монарха, как и на размышления короля о непредсказуемости будущего. Кажется, для того, чтобы не гадать по звёздам да линиям рук, придумали договора и сделки. Не зря они долго и скрупулёзно обсуждаются и помпезно подписываются, и совсем не зря нарушителей договоров презирали во все времена, какими бы они предлогами не пользовались.
- Если интересы вашего сына лежат в границах Ивреса, тогда интересы моей дочери, чьих детей я собрался бы признать наследниками, лежали бы в границах Ардона. Ваша вера в то, что моя супруга подарит мне сына, а может и не одного, льстит мне и наверняка греет душу Её Величеству, однако этого недостаточно для того, чтобы я сквозь пальцы смотрел на этот вопрос. Более того, как ваш сын рискует стать наследником, так и сыновья моей дочери имеют все шансы взойти на ардонский трон. До вашего сына сколько наследников? Двое, трое? Прошу прощение, я запамятовал, - Франциск и вправду не слишком хорошо помнил кто из близнецов старший, а кто младший, - Сын моей дочери вполне может оказаться первым, а потому, если браку суждено будет сбыться, вынужден просить об ответной услуге. Как ваша дочь сохранит свою веру, так и моя должна сохранить свою, а поскольку любой из её сыновей может стать следующим королём Ардона, дети от этого брака тоже должны исповедовать веру своей матери. Разумеется, всё это перестанет быть существенным, как только мы создадим «единую церковь», - если Филипп так фанатично верит в появление сыновей у Франциска, отчего же Франциск не должен верить в том, что его старший сын, у которого уже есть собственный сын, не переживёт отца? Тем паче, что кронпринц вполне может жениться повторно и обзавестись ещё большим количеством сыновей, навсегда закрыв тему с наследством для своих братьев. Упоминание претендентов и вовсе вызвало улыбку у Франциска. В отличие от старого — как окружающие их деревья — дома Ришкуров, Манхеймы — молодой род, не успевший распылить свою кровь на всё королевство и наплодить ту самую кучу претендентов, о которой говорит Филипп. Со смертью сына Карла VIII старый род прервался, не оставив более наследников, а от любых посягательств третьих лиц на трон хорошо помогает то самое главенство в церкви, которое не даёт забывать всем вокруг о божественном происхождении «крови Вернера».

- Говорить о дележке трофеев принято до начала, дабы потом не возникали конфликты и недопонимания, Ваше Величество. Однако я с вами всецело согласен — делить и вправду пока что нечего. Бесприданницей, разумеется, моя дочь не останется, но и своё личное счастье ни одна из трёх не поставит выше интересов короны и государства. Любая из них предпочтёт жить на осадном положении, лишь бы это принесло пользу и позволило помочь семье, нежели ютиться на живописном берегу, довольствуясь размеренной «крестьянской» жизнью, - в понимании Франциска любовь, безопасность и счастье, которое пытаются увязать с понятием брака, всегда отдаёт крестьянскими браками, где выгода почти никогда не стоит во главе угла — у них попросту нет тех состояний, интересов и возможностей, которые нужно было бы защищать браками.
- Мои дочери будут оскорблены брачным предложением, которое не будет подразумевать союз между её домом и домом мужа. Отдаваясь во власть чужого мужчины и чужого дома, любая из них — как и принцессы всех прочих домов — ждёт не тёплого очага и любящего семьянина. Сыновья доказывают свою пользу на полях сражений и в делах управления государством, а дочери могут хвастаться лишь той выгодой, что принёс их брак. Слухи и видимость альянса, которыми можно временно поиграть перед глазами недруга — сомнительная выгода. Скорее они будут рассматривать другие кандидатуры, - Франциск понимал, что фактически отказался только что даже от тех крох, что предлагал Филипп в обмен на брак, но отдавать дочь за бесценок ни один отец — а тем более король — не станет. Где это видано, чтобы за брак предлагали чистосердечное «спасибо» и обещание хорошо обходиться с девушкой? Раз интересы предполагаемого мужа принцессы Ардона не выходят за границы Ивреса, с чего бы это интересам короля Ивреса выходить куда-то дальше своих, тем паче что король недвусмысленно указывает на полное нежелание сотрудничать на равных.

Отредактировано Franciscus I Manheim (2018-11-04 06:08:46)