4 сентября 1535 года,
замок Флюскёниген
[indent] Кабинет заливало осенним золотом – солнечные лучи преломлялись сквозь пожелтевшие листья, наполняя комнату мягким светом. Самая пора наслаждаться жизнью, праздновать сбор урожая, пить хмельной эль и не думать о том, что будет завтра.
Не думать отчаянно не получалось – Лукас вот уже около часа пытался начать письмо, понимая, что дальше тянуть уже некуда, скомкал несколько листов,  на которых выводил первые фразы, выходившие, почему то, сухими и чрезмерно официальными.
Такие вести гораздо проще говорить, глядя в глаза. Такие новости, лучше бы никому и никогда не сообщать, но иногда всё же приходится.

Ваше Высочество, - вывел Эдер, отбросив несколько листов с «уважаемой» и прочими вариантами.
С прискорбием вынужден вам сообщить… - вот же напасть – с прискорбием – это как? Скорбь, увеличенная вдвое, или только её преддверие? Писать так отчаянно не хотелось, что в голову лезла всякая ересь.
… сообщить вам печальные вести. Я возвращаю вам письмо, написанное вами вдовствующей герцогине Розмари Сильберштейн, потому что не могу его передать. Вот уже более дух недель мы не имеем никаких вестей о том, где находится юный герцог Северин и его мать. В начале августа вдовствующая герцогиня приняла решение проведать своих родственников в Лантароне, куда и отправилась с сыном, под охраной и с соответствующим сопровождением. Вы знаете, что случилось, а потому, думаю излишне объяснять, что тревога наша не беспочвенна, а надежда на их возвращение истончается с каждым днём. Отправленные на поиски люди возвращаются ни с чем…

Лукас покрутил перо, удерживая себя от детской привычки прикусить навершие. Как уложить в сухие строки боль матери,которая понимала, что теряет единственного внука от старшего сына, его продолжение? Как выразить собственное отчаяние и злость из-за невозможности повлиять на ситуацию? Здесь не поможет ни сила, ни власть, бессильны деньги и мольбы. Быть может самое время воззвать к Создателю, да вот только общее обращение давно слилось в гул такой силы, что небосводу впору треснуть. Поэтому молился сейчас Эдер крайне редко, компенсируя это числом посещений Храма. Людям нужна надежда и поддержка. Им необходимо внушить уверенность в завтрашнем дне, пусть сам ты её давно не ощущаешь.

Когда всё так стремительно переменилось?

Ведь ещё в мае, Лукас это помнил ярко и отчётливо, словно это случилось буквально на днях, здесь, в этом самом замке, принцесса Фрида гостила с сестрой, потому что Розмари устраивала первый после долгого перерыва приём и бал. Она так горда была тем, что сумела отлично всё организовать - и украшения зала, и музыка, и место для танце в саду, где как раз цвели яблони... У всех было приподнятое настроение, какое бывает только весной, когда после долгих холодов  хочется перемен и кажется, что вот-вот случится нечто прекрасное. Ну, леди-то ждут всенепременно любви и замужества, а мужчины удачной охоты и снижения податей. Хотя и любви, чего уж там лукавить, некоторые ждут тоже.
Того, что миновало, уже не вернуть, хотя именно воспоминания порой поддерживают и помогают двигаться дальше. Решительно стряхнув перо, Лукас быстро закончил письмо и скрепил личной печатью, нагрев и вылив на свёрнутый лист сургуч.

Я поставил в известность Его королевское величество и теперь жду ответа по поводу управления землями, не переставая надеяться, что герцогу с матерью удалось уцелеть.
Надеюсь, сами Вы, Ваше высочество, находитесь в добром здравии. Мне было бы приятно получить от вас известие, если вы отыщите свободное время, чтоб ответить Вашему преданному слуге.
Со всем почтением, Лукас Эдер, граф Леонхарт.

Отредактировано Lukas Eder (2019-04-27 22:15:47)

Получив известия из столицы, о том, что он теперь глава дома, со всеми вытекающими обязанностями перед короной, Лукас, скрепя сердце, разобрал корреспонденцию герцогини Розмари окончательно.
Часть сжёг, счета и прочие документы отложил себе, личные письма Розмари, поддавшись настроению и надежде, что может быть герцогиня с сыном уцелели и отыщутся, оставил в её любимой шкатулке, которую, к сожалению, пришлось взломать – ключ молодая женщина хранила при себе.
А вот стопку писем от принцессы, покрутил и решил отправить адресату. Тем более, что подоспело новое письмо.

Раздумывая, куда сложить довольно изрядную пачку, перевязанную атласной лентой, Эдер проверил выдвижные ящики бюро, пока не отыскал резной ларец, почти пустой. На дне лежал набросок, выполненный свободными штрихами, скорее всего Филиппом, брат неплохо мог ухватить черты лица, но никогда не доводил работ до завершения, говорил, что не хватает усидчивости. Розмари на рисунке была совсем юной, наверное, сразу после свадьбы.  Когда родился Северин, приглашённый живописец изобразил два портрета – семейный, и молодой герцогини отдельно, для семейной галереи, куда полотно попало лишь недавно – женщина приказала картину спрятать, чтоб не оказаться одной среди живых, когда погиб Филипп. Сейчас же её изображение заняло своё законное место, но те картины были парадными, а случайный набросок – живым, настоящим, пусть и незаконченным, несовершенным.

Лукас грустно улыбнулся, припоминая, какой Розмари тогда была худой, немного нескладной, и как ему нравилось новоиспечённую невестку поддразнивать, а та не знала, что ответить, и только оглядывалась в поисках  мужа.
Эдер хотел было рисунок переложить в ящик, но передумал. Оставил на дне, сверху забросил стопку писем и сел за ответ.
Перед глазами стола юная невестка и совсем молодой брат, весёлый, шумный, любящий собрать вокруг себя компанию, да чтоб побольше. Надо же, столько всего навалилось, что и на воспоминая не осталось времени, даже  когда в Храме провели прощальную службу, Лукас думал о том, что нужно сделать в первую очередь, о переезде, о будущем, а теперь вот – догнала грусть.

20 сентября 1535 года
замок Флюскёниген
«Надеюсь, что моё письмо настигнет вас в добром здравии, Ваше Высочество. Рад, что вы смогли мне ответить, и сожалею, что стал гонцом, принесшим дурные вести. Но герцога с матерью найти так и не удалось. По решению короны обязанности герцога Эрнсте теперь доверены мне, хоть мне и бесконечно грустно стать последним в роду, после стольких потерь.
Третьего дня в Храме провели прощальную церемонию и теперь, надеюсь, герцогиня с сыном в лучшем месте.
Я взял на себя смелость и вернул вам ваши письма, иначе мне пришлось бы их сжечь.
О делах вашего отца мне известно мало, в столице я был в последний раз в день вашей помолвки.
А вот герцог Нордхейм женился, на юной и весьма очаровательной дочери нашего соседа, герцога Альепы, Летисии, я присутствовал на свадьбе и порадовался за молодоженов, что выглядели весьма счастливо.
Герцог Веймара на торжестве я не встретил и не знаю, занят ли он делами, или повздорил с кузеном, как вам известно, мы не особо дружны.
PS
мне известно, что герцогиня Розмари готовила вам подарок ко дню именин, если пожелаете, могу его забрать и переслать вам. И буду, несомненно рад любым вестям от Вас.
С уважением, Лукас Эдер

Отредактировано Lukas Eder (2019-04-30 22:50:01)

[indent] Прежде, чем распечатать письма, Лукас некоторое время просто смотрел на тонкую стопку, с трудом удерживаясь от желания провести по ним пальцами, коснуться тех, что пришли из дома, поднести к лицу и попытаться уловить знакомые запахи, хоть весь пакет проделал довольно большой путь, пока гонец из Флюскёнигена разыскал герцога и передал послания ему лично в руки, и чем только не пах: от ароматов жареного лука, до крепкого духа конского пота.
Впрочем, Эдер так и сделал, лишь только слуга закрыл за ним дверь комнаты придорожного трактира, - провёл пальцами по сгибам, подержал в руке, согревая, перед тем, как сломать сургуч.

Внизу гул голосов то набирал обороты, то вновь стихал – войска двигались к столице, и охрана герцога не упускала возможности ощутить себя живыми, чтобы побыстрее в сей факт поверить, и чтение писем уравновешивало это состояние хаоса с напоминанием об обычных вещах, что, оказывается, до сих пор существовали.
Первыми Лукас, конечно же, вскрыл послания от воспитателя детей, что передавал известия с небольшого островка, расположенного посреди реки Вильяр, где когда-то находился монастырь, а сейчас жили дети Эдера с доверенными людьми, - сначала в замок, а оттуда их пересылали отцу. Дети росли, простывали, сбивали колени, ссорились и добивались успехов в обучении, а главное были целы и невредимы, что позволило Лукасу постепенно распрямить плечи и сесть на колченогом стуле, единственном на этаже, ровнее.
Далее шло короткое письмо от матери. Вдовствующая герцогиня крепилась, уверяла, что всё в порядке, вот только писала уже не она лично, а диктовала секретарю – слишком много ложилось клякс, от того, что руки дрожали, а неопрятности миледи терпеть не могла.
Узкую полоску, еле уловимо пахнущую дамским ароматическим маслом, Лукас спрятал за отворот рукава, собираясь прочесть в последнюю очередь, когда все дела будут завершены. Потому что эти записки всегда вызывали в нём противоречивые эмоции, заставляя одновременно и злиться, и хотеть поскорее вернуться домой.

Письмо от Её Высочества Лукас открыл с некоторым изумлением. Не от того, что его поразил сам факт, что после всего, что произошло последнее время принцесса ему написала, а словно получил весть из прошлого. Того прошлого, что казалось позабытой сказкой, где не было горы трупов, смерти, предательств, въедливой гари, что забивает лёгкие, не давая дышать, сказки, где мужчины соперничают лишь за внимание прекрасных дам, стараясь опередить соперника в приглашении на танец. Это вообще существовало когда-то?

Что ответить Эдер не знал. Или письмо так долго шло, или Фрида действительно не получала известий от родных и знакомых из столицы, но по тону строк, что писала девушка, выходило – она пребывает в полнейшем неведении. Эдер посмотрел на дату… а может уже нет. Даже куда отвечать не понятно. Осталась ли принцесса в Ивресе? Вернулась ли домой, тревожась за отца?
Снова стать гонцом, что приносит лишь скорбные вести? Или сделать вид, что так и не получил известия и подарка, ведь из плотного пакета в ладонь ему скользнул перстень?
При всём том, что Лукас никогда не считал большим грехом умолчать то, о чём говорить не хочется, так поступить с принцессой он не смог и взялся за перо.

26 октября
постоялый двор на тракте по направлению к Айнрехту
Надеюсь, Ваше Высочество, Вы получили подарок  герцогини Розмари, который я отправил с гонцом в конце сентября. Сам я не удивился, когда мастер вынес серебряные с жемчугом украшения для волос, изготовленные в виде цветов. Герцогиня, хоть и родилась в другой семье, но со временем стала истинной Эдер.
А вот что написать вам сейчас, я право, не знаю. Не от того, что нечего, а потому, что мне неведомо, о каких событиях, происходящих в Ардоне вам известно.
Думаю, о войне, что захлестнула наше королевство, вы знаете, как и о его причинах.
Надеюсь, всё закончится в ближайшее время и с наименьшими потерями.

Поставив точку, Лукас покачал головой. Конечно, он надеялся, что армия короля Фельсенберга возьмёт столицу как можно быстрее. Вот только это была столица отца принцессы Фриды, пока ещё.  И нужно ли объявить девушке, что он, Лукас Эдер, если смотреть её глазами – предатель?
Историю пишут победители. Те, конечно, что остались в живых, поэтому позже будет видно.

Потому что потерь уже понесено немало. Вновь с прискорбием сообщаю вам трагическую весть. Вы спрашивали меня, что я знаю о герцоге Веймаре. К моему глубокому сожалению, Эрих Хартман погиб, став жертвой предательства младшего брата. Бился он достойно, и надеюсь сейчас в лучшем из миров.

Младший брат Хартмана, Кристиан, конечно, здорово помог, открыв ворота замка войскам Алистера, но вот выступил против воли своего герцога. Лукас попытался поставить себя на его место – если  бы Филипп был жив и остался верен присяге. Чтож, тогда их семейная история сложилась бы совершенно иначе, но ворот родного Флюскёнигена Лукас бы точно не открыл  даже под страхом смерти.

Надеюсь вы, Ваше Высочество, пребываете в добром здравии, где бы вы сейчас не находились.
Да хранит вас Создатель.
С уважением, Лукас Эдер, герцог Эрнсте.

Отредактировано Lukas Eder (2019-05-22 22:35:14)