Камин в покоях Катарины мерно потрескивал, обдавая принцессу жаром пламени. Она сидела рядом на кресле, закутавшись в шерстяной плед и, несмотря на то, что в комнате было натоплено, Катарине казалось, что холод пробирает её до костей. Был ли это в самом деле холод? Или, может, это необъяснимое чувство тревоги мучило её, накатывая с каждым новым посланием из Ардона? От неё не скрывали, что происходит в соседнем королевстве, но рассказывали далеко не все. Катари это чувствовала. Она видела, как неизменно спокойная и собранная Фрида менялась в лице, как только речь заходила об её отце и доме. Замечала, как и так застенчивая Эльза, теперь и вовсе не покидала выделенных ей покоев. Катарина пыталась читать между строк в письмах Раймара, хоть и практически безуспешно. Её нареченный неохотно затрагивал творящееся на его родине, предпочитая вместо этого писать о том, как нетерпеливо ждет их новой встречи и в который раз сравнивал глаза Катарины с бескрайним океаном. В любой другой ситуации это было бы чрезвычайно мило, но сейчас от красноречивых комплиментов принцессе было ни холодно, ни жарко. Она часто вспоминала дни, проведённые в Аренберге, но теперь вместо того, чтобы с восхищением возвращать в памяти статный профиль лорда и его сладкие речи, пыталась вспомнить другие детали. Те, которые она могла пропустить, поддавшись очарованию Вангенхайма. Те, которые служили предпосылками к происходящему сейчас.

С каждым днем небо Кастийона все сильнее затягивало тучами. Погода вторила настроению принцессы, которая вопреки страсти к развлечениям, теперь сидела в своих покоях, предпочитая немигающим взглядом смотреть, как огонь жадно пожирает сухие ветки, безжалостно обращая их в золу. Был ли это знак? Её не должна была волновать чужая война и все таки, сидеть сложа руки с каждым днем становилось сложнее. Эта неопределенность и беспомощность медленно убивали её изнутри, тяжелым грузом давя на грудь. Было ли все происходящее волей Создателя? Катарина медленно перевела взгляд в сторону окна. Лучи холодного осеннего солнца тускло освещали комнату, ложась на статую Святой Катарины, стоящей на столе. Принцесса долго сверлила взглядом свою покровительницу, прежде чем встать с кресла и скинуть тяжелый плед. Она была далеко от образа послушной единобожницы, вспоминая про Создателя лишь в моменты грусти, но... Единый ведь не проигнорирует вопросы своей возлюбленной дочери?

В часовне уже кто-то был. Катарина хотела было развернуться, не готовая делиться тревогами с малознакомыми придворными, но, признав в молящемся мужчине своего брата, облегченно выдохнула. Зашуршав юбками, девушка подошла ближе.
- Не помешала, Ренье? Или, как теперь полагается, святой отец? - Катарина тепло улыбнулась брату, тут же неуверенно опустив взгляд в пол. Видеть Ренье одетого в рясу священнослужителя было до сих пор непривычно, но, по правде говоря, неудивительно. Ведь он стремился к этому. Каждый из Ришкуров к чему стремился: Филипп - к роли короля, Раймон - к морю, Ренье - к знаниям, Бланш - к медицине, Этьен - к воинским подвигам. Одна Катарина была сродни перекати-поле, куда ветер подует, туда и катится. Может пора было, наконец, взять ситуацию в свои руки?
- Нравятся ли тебе твои новые обязанности? Епископ Бодюэн не слишком строг к тебе? - принцесса присела рядом, задавая вопросы. Отчасти, пряча под ними свою неуверенность. Отчасти, потому что соскучилась по общению с близким человеком. Увидеть Ренье было сродни глотку свежего воздуха. Как бы она не отрицала, одиночество Катарине было противопоказано. И, поэтому последовавшая за этим мысль о том, чтобы поделиться переживаниями с братом, показалась ей логичной.
- Ренье, я... - начала девушка, неосознанно теребя рукав своего платья. Вопреки любви ко всему яркому и вычурному, для посещения часовни она в этот раз выбрала максимально неприметный наряд в темных тонах. Катарина устремила взгляд к алтарю, прежде чем продолжить, - Мне неспокойно в последнее время. Ренье, ты ведь умен, начитан, разбираешься в политике и прочих неподвластных девичьему уму вещах. К тому же, ты теперь посланник воли Создателя, а значит... Я тут подумала, что ты бы мог помочь мне разобраться. Не уделишь минутку своей сестре?

- Ты собираешься покинуть Кастийон? - обеспокоенно встрепенулась Катарина, зацепившись за невзначай добавленное «пока что». Этот намек на вдруг замаячившее в будущем расставание с братом встревожил её сильнее, чем следовало. Впрочем, в последнее время она была сама не своя и любая мало-мальски значимая новость выводила принцессу из душевного равновесия, заставляя думать о самом плохом. Ведь, в самом деле, было крайне наивно и глупо полагать, что все Ришкуры до конца своих дней останутся здесь, в королевском замке. Форменос был местом, где они выросли, но теперь каждый из них выбирал свой путь и покидал родительское гнездо. Скоро дойдет очередь и до Катарины. Девушка опустила взгляд, отвлеченно рассматривая своё помолвочное кольцо, что красиво переливалось в отблесках свечей. Ей вспомнились неприступные горы Ризы, буйная растительность и высокие каменные стены родового замка Вангенхаймов. Хотела ли она провести за ними остаток жизни? Катари тяжело вздохнула, не находясь с ответом, и взглянула на Ренье. Тот, кажется, понял её без слов.

От прикосновения теплой ладони брата стало легче. Принцесса улыбнулась, удостоверяясь в мысли, что обратиться к Ренье было правильным решением. Здравомыслящая половина дуэта близнецов Ришкуров всегда отличался уравновешенностью, спокойствием и большим запасом терпения, а теперь, одетый в сутану священника, он как-будто был создан для того, чтобы выслушать, успокоить и поддержать. Сдержанные черные одежды взамен богато расшитого камзола прекрасно дополняли смиренный образ брата, а его мягкий голос ненавязчиво убеждал Катари излить ему душу. Принцессе только это и требовалось.
- Ты очень добр ко мне, Ренье. Я не знаю, даже с чего начать... Скажи, ты догадывался о том, что назревало в Ардоне? - Катарина сознательно избегала слова «война», потому что это все еще никак не укладывалось в её голове. Выращенная в мирном и процветающей королевстве, не знающим бедствий и лишений, принцесса просто не понимала, как у других могло быть иначе. Что изменилось? Откуда взялся этот Алистер Фельсенберг? И почему Раймар вдруг оказался в числе его сторонников? - Мне больно слышать о несчастьях, что постигли Его Величество Франциска и его семью. Каждый день я молюсь нашему Создателю и всем святым, чтобы беды обошли их стороной, чтобы Фрида и Эльза поскорее воссоединились со своими родными, а на их землях снова воцарился мир и порядок. Это же просто ужасно, Ренье! Я не понимаю, как так могло случится. И до некоторых пор я была твердо уверена, что и остальные члены королевской семьи разделяют мое мнение. Но, вместо того, чтобы протянуть руку помощи попавшему в беду соседу, отец... - Катарина сорвалась на шепот, оглянувшись через плечо, на всякий случай удостоверяясь, что в часовни они одни. Критиковать действия Его Величества при дворе не поощрялось, да и принцесса не собиралась этого делать. Она просто хотела понять, потому что вся так тщательно выстроенная в светловолосой головке картина мира начала стремительно рушиться, стоило лишь прийти первым тревожным вестям из Ардона, - Мне казалось, что Иврес и Ардон - союзники, скажи мне, Ренье, я ошибалась? И что теперь будет? Что будет с принцессами, Фридой и Эльзой? Чего стоит ожидать? Ох, мой милый брат, это не дает мне спать по ночам. Мне все явственней кажется, что я пропустила что-то важное, что не была достаточно внимательна... - Катари болезненно поморщилась, прокручивая на пальце то самое кольцо, подаренное её нареченным в знак любви и преданности, - А еще мне кажется, что лорд Вангенхайм сражается не на той стороне, - в какой-то момент прежняя неуверенность отступила на задний план. Катарина нервно выдохнула и, гордо вскинув подбородок, посмотрела на брата, ожидая увидеть его реакцию.