Первыми заговорили камни. Или, быть может, Алистер первыми услышал именно их. Хотя ему казалось, что теперь их слышат все - настолько оглушительным был их голос. Не впервые он слышал, не впервые не понимал, но впервые хотел оказаться от этого как можно дальше. Впервые, прекрасно зная, что этот голос ничем ему не грозит, в глубине души метался как насмерть перепуганный заяц. Бежать-бежать-бежать. Оказаться где угодно, лишь бы не здесь, лишь бы не там, куда одна за другой бьют спятившие стрелы Фульгура. Небесный огонь заговорил сразу после камней. А затем налетел и ветер. Его вой почти заглушал ропот камней, но заглушить все же не мог. Они сливались в единый хор, и не хватало лишь волн. Они будут. Алистер знал, что будут, дело времени.
Сидеть в отведенных ему покоях он не мог, и, конечно, ни за что не смог бы заснуть. Попробовал было сунуться в комнаты, приготовленные для Кастельмарре, чтобы выпытать у него, о чем кричит ветер, но тот, похоже, не собирался принимать у себя никого, даже того, кого вновь признавал королем. Алистер вернулся к себе, но ненадолго. Взял нож, подумав, отказался от пистолетов и меча, да и лук был ни к чему. Черт возьми, он даже не знал, куда идет, но не на охоту же... Рука сама собой потянулась за лежащим среди оружия молотом. С кем этим сражаться, со стихией? Это было совершенно бессмысленным, но ладонь уже обхватила рукоять, и Фельсенберг решил, что хуже все равно не будет.
В саду было тихо. Так тихо, как не должно быть в августе на юге. Молчаливые молнии продолжали свой безумный танец где-то вдали, воздух пах резко и свежо, а небо было затянуто низкими тучами. Он сделал несколько шагов, прислушиваясь к себе, понимая, что ничего не изменилось. Не только камни старого герцогского замка кричали - сама земля под ногами не могла оставаться равнодушной. Шум в ушах, навязчивое "прочь" в каждом ударе пульса - Алистер и сам не был уверен, что сможет пережить эту ночь в здравом рассудке. Точно не сможет, если останется на месте. Он пошел почти наугад. Вышел за ворота сада и направился в город, сам не понимая, что хочет там найти. И, конечно, не находил ничего. Кроме наглухо закрытых дверей, кроме захлопнутых ставен. Даже отряды городской стражи, которых в эти дни в городе было даже чересчур много, не спешили появляться на его пути. Ноги сами вели Алистера к тому дому, где он уже побывал несколько дней назад, чтобы убедиться, что Софи празднует день своего рождения именно так, как он хотел. Теперь он зачем-то вновь остановился у двери, бесцельно вглядываясь в темные окна, но не видя перед собой ровным счетом ничего. Только тогда, когда прямо над головой негромко прозвучало его собственное имя, он, как будто приходя в себя оглянулся и понял, где находится.
- Софи...
В суматохе первого дня свадьбы он успел разве что обменяться с ней приветственными поклонами и парой ничего не значащих фраз. В суматохе первого дня он успел вспомнить каждое мгновение из тех, которые клялся не забывать. И теперь, наверно, должен был сказать что-то, но набат в голове вышиб из нее все слова, а стоило только найти подходящие, как их заглушил новый звук.
Этот шелест сначала можно было спутать с шумом ветра. В какой момент он стал шорохом сотен тысяч птичьих крыльев - поди разбери, но несколькими мгновениями позже птицы заполонили все небо. Они летели быстро и молча, ниже туч, прямо над крышами домов. Их было много, нет, их было бесконечно много, и стая, если этот нескончаемый поток вообще можно было назвать стаей, направлялась на север.
- Софи, - приходилось говорить громче, да что там, почти кричать, чтобы получить хоть один шанс быть услышанным. - Что-то происходит. Что-то... Ты должна уйти, мы все должны. Слишком опасно оставаться, - нет, не "опасно", слово должно было быть другим, но единственным, что приходило в голову, было "неправильно", и невозможность объяснить даже самому себе, что это значит, заставляло в ярости до боли сжимать кулаки и растерянно оглядываться по сторонам, не понимая, почему люди все еще мирно сидят в своих домах. - Прошу тебя, уйдем, прямо сейчас.

Софи исчезла за захлопнувшимися ставнями, и уже в следующее мгновение Алистер решил, что и она была не более, чем подкинутым ему воображением мороком. Ничто более не казалось настоящим и постоянным, ничто не казалось достойным доверия. Но ее появление - настоящее или нет - помогло Фельсенбергу немного прийти в себя, разграничив, насколько это вообще было возможно, свой страх и то, что его породило. Увы, даже это не помогло избавиться от навязчивого желания бежать, как все эти сошедшие с ума птицы, но позволило хотя бы держать его в узде, как положено человеку. После четырех долгих выдохов открылась дверь, и прикосновение Софи стало якорем, связавшим его вновь с шатающимся под ногами миром. Алистер перехватил ее ладони, не позволив ей отнять руки, но что он мог ответить? Не объяснять же, что вино из герцогских подвалов не могло ударить в голову лишь сейчас. А голос скал в крови она считала безумием с тех пор, как он впервые сказал о нем. И теперь лишь молча смотрел на нее, не отпуская ее взгляда и ее запястий, пытаясь найти слова и наконец сдаваясь.
- Я не знаю, - честно признался он, понимая, что признание это ничем не поможет, а только превратит его в глазах девушки в сошедшего с ума труса, а впрочем, разве она когда-то считала его кем-то еще? Алистер поднял взгляд в небо, все еще усеянное силуэтами птиц, чернеющими на фоне вспышек, которые становились все чаще. - Думаю они тоже не знают, но ветер кричит им о том, что они должны бежать, так же как мне кричат об этом камни. Каждый из них, каждый...
Он замолчал, так и не договорив. На этот раз подвел не голос, а мысли, опять свернувшие в сторону. И в самом деле, словно пьяные, с заплетающимися ногами по тонкому льду здравого смысла над черными холодными водами. Слова Софи же выстраивали мост - простой и надежный - и Фельсенберг благодаря ее взглядом, прикоснулся к ее волосам и задержал ладонь на щеке.
- Да. Только сначала, прошу, оставь это.
Он опустил руку иже, касаясь пальцами ожерелья на ее шее. Голос тех камней был другим, слабее, глуше - но, вливаясь в общий хор, усиливал его, едва ли не заставляя зажимать уши, чтобы уйти от этой разрывающий голову тишины. Он просто хотел избавиться от этого пронзительного безумия, уменьшить то, что становилось почти что болью, но одно только прикосновение заставило драгоценную нить лопнуть, а камни - брызнуть в разные стороны. Алистер схватился было за голову - не из-за потери, камни были дороги, но попроси Софи, и он нашел бы ей другие, ярче и чище - а из-за их оглушительной радости от обретения долгожданной свободы и возможности бежать-бежать-бежать. Он заставил себя остановиться, чтобы не пугать Софи еще больше, если больше вообще было возможно. Идти было правильным решением, и он согласно кивнул, так и не извинившись за ожерелье, забывая о нем, как только отблеск грани последнего камня потонул в ночной темноте. Если не бежать, то идти. Город этот он не знал, и главную площадь помнил весьма смутно, направление выбрал наугад, и, если бы задумался, понял, что идет на север. Молнии, которые превратились теперь в поток почти негаснущего света, сверкали за спиной. Оттуда же пришел и раскат грома, заставивший Софи метнуться в сторону, а потом из туч наконец хлынула вода, перемежаясь со льдом. Ее потоки плетьми лупили по лицу и плечам, едва позволяя разобрать голос, были теплыми, как будто небо проливало не слезы, но собственную кровь, и странным образом успокаивали, топя в хлесткой боли острое ощущение опасности, омывая душу от толстой корки первобытного страха.
Едва ли в городе был навес, способный выдержать этот напор, но Алистер махнул рукой туда, где за сплошной стеной воды скрывался остроконечный купол.
- Храм. Дверь должна быть открыта.
Он перехватил руку девушки, которая мгновением раньше выскользнула из его ладони и потянул вперед, за поворот, который должен был узким переулком вывести их на храмовую площадь, когда одновременно с очередной вспышкой громыхнуло, но на этот раз не сверху, а снизу. Прямо под ногами камни мостовой, которые, должно быть, грезили о побеге не меньше тех прирученных и объезженных в ожерелье, разошлись прямо под ногами, перечеркивая путь широким разломом.

В чем можно быть уверенным под непрерывными вспышками молний, раскатами грома и волнами, накатывающими прямо с неба? Ни одна крыша не казалось достаточно надежной, да и ни один из богов, не желающих сейчас прекратить это светопреставление, - тоже. Но камни храма, пусть их голос должен был быть не тише других, хотя бы казались лучшим укрытием, чем какие-нибудь ажурные беседки, украшавшие площадь и дававшие в жаркие дни укрытие горожанам. Их, скорее всего, герцогу после этой бури придется ставить заново. Многое придется приводить в порядок и, похоже, не только Нордхейму. Если здесь мостовая трескалась под ногами, то что творилось там, на юге, над которым стихия просто бесновалась? Волей-неволей мысли опять вернулись к запершемуся в своих покоях. Он-то должен был думать о своих землях не переставая в этот час. Сходить с ума, не имея возможности даже узнать, что там происходит, и пожалела ли стихия урожаи и людей. Алистер покачал головой, отвлекаясь от своих мыслей, но не имея возможности ответить на вопрос Софи словами. Да и не зная, в общем, что ответить. Та давняя прогулка по ивресскому храму едва не убила их обоих, или убила и вновь вернула к жизни, кто знает. И все же воспоминания о той ночи отдавались не страхом - восторгом, в послевкусии которого оставалось радостное спокойствие, такое бывает, пожалуй, когда после долгой и тяжелой дороги возвращаешься наконец домой. Подземный храм казался домом больше, чем двор Манхайма, и оттуда сложно было уйти. Софи считала по-другому, и иногда, не более чем на мгновение, Алистер мог даже уловить неуверенное чувство стыда за то, что именно он втянул ее в это. Ненадолго, потому как оно тут же сменялось воспоминаниями о сияющих сводах, о древних камнях, тогда еще не кричащих, но поющих гимны своему Повелителю, и о его извечных спутниках. Пугающих своей невозможной монументальностью. И в ней - великолепных. Он не мог поверить, что Софи не видела в том месте всего того, что видел в нем он, и все же, она, похоже, собиралась припоминать это ему всю жизнь, окончательно потеряв всякое доверие. Или не окончательно - в поисках защиты она оказалась совсем близко, пусть лишь потому, что больше искать ее было не у кого, и этот жест невольно заставил прижать ее к себе и вновь вернуться сюда, на улицы герцогской столицы, которую во всю силу терзало безумие стихий.
Треснувшая под ногами земля заставила Фельсенберга отшатнуться, а вот его спутницу - наоборот, податься вперед, в одно мгновения оказаться за серой пеленой, а потом и вовсе пропасть из виду, оказавшись на земле. Тихо выругавшись и опираясь рукой на стену одного из домов, теснившихся вдоль узкой улицы, он перепрыгнул разлом и присел рядом с Софи, взял за руки и помог девушке встать. И понимая вдруг, что она пошла за ним не потому что почувствовала или поверила, что идти надо. А просто потому что - за ним. Не впервые, и не впервые попала из-за этого в очередные неприятности. Пора делать с этим что-то - или нет? Алистер точно не знал, но, сосредоточившись, смог, наконец, проговорить, одновременно пытаясь закрыть ее голову от летящего с неба града.
- Я наверно с ума сошел, когда заставил тебя выйти сегодня из дома. Вернемся, я отведу тебя, - наверно, этого было мало, и надо было бы пообещать что-то еще. Он на мгновение задумался, должен ли быть в своих обещаниях честным, потом добавил. - И сам вернусь в замок.
На голоса он, пожалуй, и внимания бы не обратил, слишком много их сегодня побывало в его голове, но Софи заметила, и тогда он услышал тоже.  Правда, единственное, что смог разобрать за шумом бури -  говорили по-лантаронски и были чем-то весьма недовольны. Сама мысль о том, что кто-то еще решил прогуляться в такую погоду, или даже о том, что кто-то решил обогатиться за счет гуляющих по ночам господ, казалась абсурдной, но кто-то и в самом деле был здесь и не собирался скрывать своего присутствия. Алистер приложил палец к губам Софи, призывая ее молчать. Он не искал встречи с людьми посреди бушующей стихии, и ее не должно было случиться. А то, чего не должно было случиться, исключительно редко несло в себе что-то хорошее, и эту квоту он исчерпал совсем недавно. Тем не менее, Фельсенберг сделал несколько шагов к тому углу, из-за которого слышались голоса, желая понять, кто эти люди, и чего они ищут.
Узнал. Правда, совсем не так, как собирался. Какая бездна дернула одного из незнакомцев заглянуть в переулок, оставалось только догадываться, но, увидев Алистера, лантаронец издал победный возглас и, недолго думая, с размаху влепил кулаком под дых. Фельсенберг согнулся, пытаясь ухватить немного воздуха, но вместо этого ухватывал только отдельные фразы, неожиданно громкие от того, что и камни, и ветер, и водопады, и даже небесный огонь вдруг как будто заговорили шепотом. Прислушиваясь. Насмехаясь над тем, кто пытался спасти себя, скрывая свое имя - и вот оно, спасение. Эти трое искали Кордуэнте, и нашли его, чтобы рассказать что-то о своей несчастной сестре. То что сестра была несчастной Алистер еще уловил, но подробностей не расслышал: как раз в этот момент дотянувшись до молота на поясе, но вновь получив удар, который заставил его взвыть и разжать ладонь.

На третьем ударе, который пришелся в лицо, Алистер перестал понимать, что именно происходит, и откуда сыплются новые. В общем-то это даже интересовать его перестало в какой-то момент и, оставаясь в полусознании, он оставил попытки защититься или найти на поясе оружие. Ливень, град, молнии и люди, ничуть не менее безумные, чем камни сегодня, смешались в одно неудобоваримое нечто, от которого хотелось избавиться, как от невозможного, но цепкого сна. Но оставалось лишь ждать пробуждения, и он ждал.
В какой-то момент сон отхлынул - или наоборот, отхлынула реальность, уступая место забытию - сложно было разобраться наверняка. А уже в следующий Алистер почувствовал болезненное, хоть и легкое прикосновение к лицу и, стерев с него заливающую глаза воду, увидел рядом с собой только Софи. Еще некоторое время понадобилось, чтобы понять, о чем она говорить и перехватить немного воздуха для ответа.
- Даже не мои... Все в порядке.
Но это, конечно, значило лишь то, что с ним самим все было в относительном порядке, во всяком случае, в сравнении с тем беспорядком, который царил вокруг: с миром творилось что-то не то. И дело было даже не в лежавшем ничком в луже оскорбленном брате какой-то девицы, знающей толк в тех немногих удовольствиях, которые она могла получить от жизни, и не в двух других лантаронцах, которые с криками, в которых слышался призыв ко всем святым сразу и к каждому по отдельности, рванули куда-то во тьму. Дело было в обломке скалы, самым невероятным образом очутившемся посреди городской площади среди равнины. Алистер знал, на что способен молот Повелителя Скал. Знал - и все равно всматривался в пришельца с немым восторгом ребенка, который вдруг обнаружил, что его деревянные солдаты по ночам оживают и одного за другим уничтожают его врагов. Вот только этот тролль был не его солдатом, а куклой Софи, о чем та, похоже, и не догадывалась, потому что грузно топала в направлении временной хозяйки, угрожая ненароком лишить мир ее прекрасных глаз, чего, конечно, допустить было невозможно.
- Стой!
Каменная громада остановилась не сразу, но все же встала посреди площади, удивленно - или это Фельсенбергу казалось, что на его морде застыло то, что у людей сошло бы за удивление - повернув в его сторону голову. Приказа от него существо явно не ждало.
- Ты призвала тролля? - наверно на его собственном лице, когда он посмотрел на Софи, застыло похожее выражение. - Ты ведь не случайно, правда?
Нет, непохоже было, что все это - тщательно продуманный план. Девушка была ошарашена не меньше, или даже намного больше. Решительная, насмерть перепуганная, в насквозь мокром платье, с разметавшимися и прилипшими к лицу волосами, жаль молота в ее руках больше не было - с нее можно было картины писать. Алистер дал себе с десяток секунд, чтобы насладиться зрелищем и навсегда унести его в своей памяти, неважно, как долго эта память собиралась ему еще служить. Даже ливень, все еще сопровождавшийся оглушительными ударами грома, оставался теперь где-то за гранью, ничуть не мешая вновь всецело заинтересоваться неизведанным. Фельсенберг не без труда встал, опираясь ладонью на стену и кивнул своим мыслям. 
- Ты призвала тролля, и он будет слушать твои приказы. Но моим он тоже подчиняется. Позови его, - он улыбнулся, а она, похоже, все еще не понимала, в чем веселье. Но он собирался объяснить, конечно, потому что когда еще им такое выпадет, не упускать же, в самом-то деле! - Я серьезно, Софи, позови его, или прикажи что-нибудь еще. Станцевать, например. Давай посмотрим, что сильнее - кровь Повелителя или его молот.

Софи была удивлена настолько, насколько, казалось, это вообще возможно. Кажется, столько удивления у нее не было даже тогда, когда он появился при дворе Манхайма под неизвестным ей именем. Или тогда она высказала это удивление кому-то другому? Алистер понял вдруг, что не знал даже, было ли ей с кем поделиться своими мыслями и чувствами, оставались ли у нее друзья в столице, не просил ли он ее идти против тех, кто был ей дорог. Ни о чем таком он не задумывался, да и теперь, под плетьми ливня и града было совсем не до того. Теперь, несмотря на то, что на лице оставались следы крови из разбитой губы, несмотря на никак не отступающий страх, несмотря на разрывающую небо и раскалывающую землю бурю, несмотря на лежащее под ногами тело лантаронца, несмотря на то, что он не понимал ровным счетом ничего из того, что происходило в мире этой ночью - несмотря на все это, удивление Софи и ее пожелание для тролля заставили его рассмеяться, не обращая внимания на увлекающий его куда-то в темные глубины водоворот мыслей и эмоций.
- Хочешь оставить его себе в качестве питомца?
Почему нет? Это могло бы стать началом новой придворной моды. Эта идея и встающие перед глазами картины трольей охоты, трольих скачек и просто выгула на свежем воздухе и кормления с рук, заставили его опять взорваться смехом, не слишком беспокоясь о том, что ситуация все еще не располагала к веселью. Танец тролля, в общем-то был достойным началом этого безумия, хотя слуга Повелителя Скал так и не смог в полной мере оценить размах предприятия и проникнуться необходимостью изобразить что-то изысканное, хотя, впрочем, то, что он делал, вполне могло бы сойти за особо торжественную придворную павану. Стоило бы продолжить бал, и Алистер уже приготовился отдать новый приказ, но учить каменную громаду танцам надоело Софи слишком быстро. Жаль, из окрестных окон - если кто-нибудь рискнул бы в разгар грозы выглянуть сквозь щель в ставнях - зрелище должно было открываться презабавное.
Фельсенберг взял из ее рук молот, холодный тяжелый металл в ладонях придавал уверенности и спокойствия, а еще немного смирял неуместное веселье.
- Нет-нет, постой. Нельзя сдаваться вот так! - Он поднял голову к ждущему команд троллю и перекрикивая шум стихии, приказал. - Опусти руку. Накрой второй. Вот так. Это лучше, чем верхом, правда?
Алистер вновь обернулся к Софи, взял ее за руку и потянул за собой, совершенно не уверенный в том, что девушка добровольно согласится использовать того, кого воображала тварью из бездны, в качестве ездового животного. Но на широкой каменной ладони под навесом второй было безопасно и почти тихо, буря оставалась где-то за пределами их укрытия, там, где не могла повредить им. Ничто не могло.
- Иди на юг. К городской стене, - гигант неохотно двинулся вперед, а Фельсенберг наконец позволил себе обнять ее плечи под насквозь промокшим плащом и понял неожиданно, насколько этих плеч и рук, этих упрямых губ не хватало в том мире, который он так старательно строил для себя. - Посмотрим наконец, что там происходит.
До границы города оказалось совсем недалеко, когда передвигаешься трольими шагами. Наверно, по дороге случилось оставить не один разлом на улицах и площадях города, но это мало беспокоило Алистера. Он приказал существу поднять  руку и сошел на стену, а затем помог перебраться на нее и девушке. Тревога, почти отступившая несколько минут назад, опять подняла голову и цепанула когтем душу. Ливень, не желающий прекращаться быстро, как проходят обычно летние ливни, неуёмно барабанил по защищавшей галерею крыше, молнии лупили в южную землю, не желая сходить с места, как никогда не делали молнии.
- Как думаешь, что там происходит на самом деле? Это ведь не может быть просто грозой, правда?Магия? Ардон был слишком беззащитен перед темной магией, - другая мысль поразила его так же неожиданно и неотвратимо, как могла бы поразить одна из рвущих небо молний. А может быть, именно это - та самая цена? Но нет, несоразмерно, невозможно. Чернокнижник бы предупредил. Алистер невольно сжал пальцы на плече Софи, не давая мысли о том, во что могла бы обойтись ошибка, завладеть сознанием и утопить его в панике. За спиной с оглушительным грохотом обвалилась под стеной каменная россыпь, которую более не связывал в единое целое горный дух. - Теперь все будет по-другому.

Когда-то Алистер думал, что, как только займет столицу, он сровняет новый дворец Манхайма с землей, чтобы отчистить память об узурпаторе даже оттуда, где, кажется, она въелась намертво. Но мысль Софи использовать его как обиталище для тварей, была куда лучше. Но не для троллей - тем место в горах - а там пусть остается место для диких и злобных, к чему радикальные перемены?
- Буду награждать лучших из подданных, давая из имена новым обитателям дворца.
Все это веселило его еще некоторое время, как и поездка, и даже страх Софи казался скорее забавным, и он гладил ее по плечам и спине, иногда с улыбкой проговаривая что-то утешительное, уговаривая не трусить или восхищаясь каким-то флюгером или шпилем, тонкую ковку которого невозможно было рассмотреть с земли.
В одном своем страхе, тем не менее, Софи была совершенно справедлива: магия была причиной нестихающей бури или природа обезумела от ярости - такие катаклизмы могли дорого обойтись и Лантарону, и всему Ардону. Погибшие урожаи, Вильяр, который, выйдя из берегов, мог смыть плодородную почву с полей и затопить луга. Горные сели, обвалы, размытые дороги - неприятностей могло быть множество, но то, что он привез из Аллиона, было ответом на все эти и на множество других вопросов. Магия. Колдовство. Волшебство из самых старых сказок, не то, которое соседствует с обманом, проданными душами и бездной, а другое, то, которым наполнили мир в щедрости своей боги, и то, которое избранные могут черпать из его, потому что лишь они знают, как распорядиться им во благо этого мира.
Софи не понимала этого. Не понимала, как и многие другие, но Алистер был уверен, что рано или поздно это изменится. И лучше бы рано, чем поздно.
- Мы обсуждали все, что может привести к победе. Все, что может защитить армии, страну, каждого из нас, в конце концов. Магия - огромная сила, глупо отказываться от нее из-за каких-то предрассудков, а опасна только тогда, когда ты не умеешь с ней обращаться.
Ардон много столетий подряд планомерно уничтожал колдовство, пытаясь вырвать часть собственной натуры. Вернер Фельсенберг, названный святым, первым начал рубить сук, на котором сидел, по непонятной причине возненавидев магов, и надеясь очистить от них мир священным огнем. Может быть, не так безуспешно, как хотелось бы верить: мир лишался волшебства, один за другим уходили в закат наследники Повелителей стихий, которые раньше не могли погибнуть, не оставив прямого наследника, а драконов превратили в страшные сказки для непослушных детей. Аллион оставался последним рубежом, который держал оборону, и очевидным казалось, что рано или поздно он либо падет, либо, сосредоточив в своих руках всю магию, подчинит себе остальные королевства. Алистер не собирался делиться. Алистер не собирался сдаваться. И не собирался упускать ни единого способа победить в этой войне. Он провел пальцем по губам Софи, не позволяя ей вновь искусать их в кровь. 
- Но теперь я знаю, как. Малкольм Таунсенд - сильный маг, и он поможет мне там, где других путей нет. А вместе с аллионскими армиями придут и другие - они лечат одним наложением рук и призывают удачу, они отводят клинки и стрелы, они могут сделать так, чтобы поля и леса прокормили всех, даже если кто-нибудь, - он вновь положил ей на плечи свои ладони и мягко развернул лицом к югу, - желает уничтожить половину страны голодом.
Ее страх был всего лишь крупицей того страха, с которым придется столкнуться, и Алистер понимал, что если не преодолеет сейчас его, то за то, чтобы примирить с магией и Четверыми остальных своих подданных, и браться не стоит. Даже если ему удастся отвоевать корону, она будет принадлежать кому угодно, но не ему. Не наследнику Гисберта, Каменного короля. Не потомку Петрама. Переступив однажды через то, что ему навязывали с детства, он смог не просто увидеть новые горизонты - он смог принять то, что досталось ему от отца, вместо того, чтобы вести с самим собой бесконечную борьбу. Если бы не узурпатор, он бы, пожалуй, мог быть счастлив уже сейчас. Или не мог бы - не имея всего того, что получил вопреки - или благодаря - своим потерям? Но время потерь прошло - теперь прошло.
- Магия - это оружие, Софи. На войне не обойтись без оружия, и когда она наконец закончится, оно будет необходимо нам, чтобы все это не повторилось вновь.

Разумеется, магия была опасна. В этом и заключался весь смысл. Будь иначе, Алистер не тратил бы силы и время на то, чтобы уговорить сначала Дейрона, потом Малкольма, потом еще и Рикарда дать ему в помощь немного магии. Магия была чертовски опасна, именно поэтому ему так нравилось держать ее в руках, то и дело поворачивая к свету новой гранью, чтобы рассмотреть, как самое ценное свое приобретение. Именно поэтому он чувствовал себя сильнее, чем когда-либо раньше. Ну и разумеется, он мог контролировать это. В ответ на ее вопрос он лишь усмехнулся, не веря, что Софи может не понимать, и не притворяется ли она, чтобы оправдать свой страх.
- Это не сложнее, чем контролировать тех, кто умеет обращаться с мечом.
Но то ли она зашла слишком далеко в своей игре, то ли это было правдой, и она не играла. Алистер хотел успокоить ее, но на этот раз она не позволила прикоснуться к себе, выстроив невидимую стену в несколько ее шагов толщиной. Он наткнулся на нее, остановленный взглядом, машинально сделав шаг вдогонку. Стена страха. Стена неприятия. Стена, которую не разрушить привычно прикосновением и несколькими словами. Холодная.
- Это был просто сумасшедший, Софи!
Не было бы его - разве сложилась лучше ее судьба? Да, ее не увезли бы для ритуала на то кладбище, закопали бы в том самом лесу, где потом Алистер сам оставил тело продажного старика-конюха, и едва ли ее смерть была бы простой и быстрой. Плохо быть жертвой колдуна, но ничем не лучше - жертвой толпы пьяных солдафонов, и все же магия была виновата во всем, магия, а не ее упрямство, заставившее выйти ночью прогуляться в одиночестве.
Он отступил и скрестил на груди руки, чтобы опять не попытаться обнять. Или может, встряхнуть ее за плечи, чтобы вытрясти из головы эту замешанную на страхе ненависть.
- Меришь всех, кого коснулась магия, по одной мерке? Что насчет меня, Софи? Магия у меня в крови, и сама эта кровь - кровь одного из Четверых. Если все они - отродия Бездны, то и я тоже, так? И место мне вместе с остальными колдунами - на костре, ну или хотя бы на вилах.