|
Лучший эпизод. АЛОЙ ЛЕНТОЙ НОЧНЫХ КОСТРОВ |
|
Жанр: псевдоистория, фэнтези. Рейтинг: 18+ Рыцари, торговцы индульгенциями и крыса на палочке как деликатес. < основной сюжет > |
Ratio regum |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Ratio regum » Часть вторая. «Крещение огнем» » Цена невысока [12.06.1535]
Цена невысока
Если ты долго вглядываешься в пропасть, не забывай, что и пропасть вглядывается в тебя
12 июля ● Аллион, Аркарум ● Малкольм, Алистер
Дорога к трону лежит через Аллион. И дело не только в том, что армии восточного королевства становятся последней надеждой Фельсенберга, когда Великий Герцог неожиданно меняет курс. В Аллионе есть еще кое-что ценное. То, о чем обычно не говорят.
"Кто был ничем, тот станет всем"
Остерия «Старый конь» была из числа заведений для «чистой» публики. Здесь нельзя было встретить вонючих золотарей, горластых возчиков и голоштанную пьянь из предместий столицы. В светлом просторном зале остерии наслаждались изысканной кухней, тонкими винами и обществом обходительных симпатичных подавальщиц степенные купцы первой и второй гильдии, цеховые мастера, писцы из Королевской канцелярии, офицеры городской стражи, приказчики богатых торговых домов, а то и дворяне средней руки, приезжавшие в столицу по делам. Второй этаж остерии предоставлял гостям очень удобные комнаты для постоя.
Главный зал остерии был словно невидимой чертой поделен на две половины. В одной столы стояли открыто и здесь в основном просто вкушали яства и вина любители хорошо покушать, а вторая половина была разделена высокими резными перегородками на небольшие кабинеты, в которых чревоугодие совмещали с деловыми беседами. Были еще и несколько отдельных небольших комнат, полностью отделенных от главного зала специально для тех гостей, которые хотели обсуждать свои дела в условиях полной приватности.
Сидевший в одном из кабинетиков главного зала Малкольм не вызывал ни у кого из посетителей никакого удивления. Успешный приказчик богатого торгового дома ждет клиента. Для остерии картина совершенно обычная. Интерес мог вызвать разве что сидевший на столе на перчатке птичника рядом с приказчиком крупный ворон. Впрочем, учитывая, что у состоятельной столичной молодежи пошла мода носить с собой разных ручных зверюшек, то удивление мог вызвать разве сам факт ворона. Обычно девушки носили с собой беленьких ласок, а молодые щеголи таскали темных ручных хорьков. А тут ворон, ну, парень с причудой, бывает, столица видала и не такое.
Малкольм тем временем сидел, лениво оглядывая зал в ожидании назначенной встречи. Орешки в меду…Хех…Нынче Малкольм мог есть медовые орешки не то что кулечками, а хоть целыми возами, пока от меда кое-что не слипнется. Хотя блюдо с орешками на столе перед Таунсендом стояло, только орешки эти простые лесные, очищенные и предназначались для Клемента. Тот спокойно сидел на столе, изредка перетаптываясь и иногда требовательно дергая Малкольма клювом за рукав. Есть орешки из блюда самому черный нахал считал ниже своего достоинства. Зря что ли тут рядом сидит это двуногое бескрылое недоразумение? Когда Клементу хотелось орешка, он тюкал Малкольма клювом, юноша брал орех из блюда и протягивал двумя пальцами ворону. Клемент склонял голову на бок и оглядывал орех с видом, ну-ка, ну-ка, что ты тут мне суешь? Затем благосклонно снисходил, брал орешек клювом и, смешно закидывая голову, глотал, замирая на несколько мгновений. Орехи Клемент очень любил. Сам же Малкольм коротал время прихлебывая из высокой глиняной кружки начавший недавно входить в столице в моду напиток. Черное горячее варево, которое получалось из заваренных кипятком мелко размолотых ягод какого-то растения, которые один оборотистый купец привез с далеких южных островов. Вкус у напитка был довольно непривычный, скорее горький и посетители остерий и харчевен относились к нему с некоторой опаской, но вот в среде профессуры и студентов Миустурского университета, а также у творческой братии вроде скульпторов и актеров напиток стад удивительно популярен, так как давал бодрость и ясную голову. Малкольм тоже оценил его по достоинству, особенно если заедать эту терпкую горечь маленькими сладкими сдобными крендельками, который в «Старом коне» готовили просто восхитительно.
В зале остерии появился ее хозяин, мэтр Таварош, степенным шагом обходящий свое заведение, следя за порядком, раскланиваясь с постоянными клиентами. Легкого, едва заметного кивка удостоился и Малкольм и ответил мэтру Таварошу таким же почти незаметным кивком. Про мэтра ходили смутные слухи, что в прошлом, до того, как открыть эту остерию, Таварош был служащим Тайной канцелярии королевства. Малкольм был одним из немногих, кто совершенно точно знал, что это не слухи, а самая чистая правда. У самого Малкольма за отворотом дублета в небольшом потайном кармашке спокойненько лежала до срока небольшая кованная бронзовая бляшка с королевским гербом и надписью. В свое время Малкольм без особого удивления узнал, что в Аллионе прошедшие «дополнительные занятия» в Миустуре попадали затем в ведение Тайной канцелярии и состояли там на жаловании. Жалование было мягко говоря очень неплохое, так что жаловаться было особо не на что, разве что на тот факт, что пользоваться этим благами предстояло не так уж долго…
…Мелодично тренькнули колокольчики, подвешенные над входной дверью, задремавший Клемент встрепенулся и повернул голову на звук, Малкольм тоже повернулся лицом к двери. В зале остерии появился изящно одетый темноволосый юноша, оглядывавший зал словно в поисках кого-то. Похоже, ожидание Малкольма закончилось…
В том, что в этой войне хороши все средства, которые ведут к победе, Алистер перестал сомневаться уже очень давно, и едва ли мог сказать, какой момент окончательно утвердил его в этом мнении. Магия была всего лишь еще одним оружием, и даже мысль о том, что отец ужаснулся бы, узнав, к чему собирается прибегнуть его сын для возвращения себе короны, не останавливала. Отец многого не знал, и даже не позволяя никому усомниться в праве Фельсенбергов на престол, не понимал, кем на самом деле это право даровано, и каким залогом обеспечено. Алистер понимал, и вся его борьба была не за то, чтобы удобно сидеть в теплом айнрехтском замке и принимать почести - хотя и это было само по себе не так уж плохо - но за равновесие мира, созданное богами и нарушенное людьми. Это определенно придавало борьбе нужного пафоса, особенно, если не задумываться о том, что боги, кажется, не одобряли некоторые средства из арсенала тех, которые Алистер собирался задействовать.
Решить, что темная магия ничуть не хуже любой другой, было на удивление просто. Да и решать ничего не понадобилось. Не было долгих раздумий, не было душевных терзаний. Если боги даровали кому-то возможность сделать то, для чего у него лично руки были коротки, значит это было неспроста. И если так подумать, попытка уговорить Софи сделать то, что он все еще мог попытаться сделать чужими руками, была по-настоящему бесчестной. Зачем подвергать ее жизнь опасности, если можно подвергнуть опасности чью-нибудь еще. Например, тех людей, которым за это платят. Все честно: у кого-то деньги, у кого-то товар, даже если товар - это жизнь. Угрызений совести тоже не было, сложность была в том, чтобы найти таких купцов. Случайный знакомый с ивресского турнира взял круглую сумму уже за то, что сообщил по секрету, что чернокнижники, пусть их и немного, служат аллионскому королю, и Алистер все еще не был уверен, что тот не соврал. Оказалось, что нет. Оказалось, что не один придерживается мнения, что на войне как на войне. Найти единомышленников было приятно: вот тот же Раймар никогда бы не одобрил, хотя ведь и сам был не чужд концепции меньшего зла. Впрочем, это было все равно, Раймар и не должен был узнать. Вообще никто не должен был, кроме непосредственных участников.
В "Старого коня" его направил какой-то неприметный человек из тайной канцелярии, впрочем, их, казалось, всех таких и подбирали: встретишь где на улице - не узнаешь. Сказал, что будут ждать. Мог бы хоть имя сказать, но в ответ на прямой вопрос только посмотрел на Алистера долгим и совершенно невыразительным взглядом. Ну и ладно, секретность так секретность, он и сам теперь почти никогда не называл свое.
Он не знал, что ожидал увидеть за дверью, но точно не тихое благопристойное заведение вроде этого. Душа требовала, чтобы встреча с магом сопровождалась какими-то эффектами, лучше всего внезапно прогремевшего грома или порыва ледяного ветра или хоть холодных пальцев, на мгновение сжимающих сердце. Вместо этого - спокойный полумрак, в котором невозможно было разглядеть лица посетителей, ведущих мирные беседы за своими столами. Фельсенберг хмыкнул и осмотрелся, думая, куда ему следует направиться дальше. Ни смотреть, ни думать слишком долго ему не позволили: не дольше как через минуту за его плечом вырос человек, который мог бы быть братом того, из тайной канцелярии - такой же неприметный - и таким же тихим бесцветным голосом предложил пройти за стол. Алистер хотел было сообщить, что его ждут, но уже через несколько шагов осознал, что ведут его не куда-нибудь, а совершенно точно в нужном направлении, к тому, кто не мог быть никем иным, кроме как темным магом. В своей жизни Алистер успел познакомиться не то чтобы с многими, чтобы составить об этой братии уверенное впечатление, но ворон, сидевший рядом с ним на столе - о, ворон это почти так же хорошо, как раскат грома: ошибиться невозможно!
И вот здесь его поджидала еще одна заминка. По большому счету, он не имел ни малейшего понятия, как следует начинать такие разговоры. Таинственно заходить издалека? Начать с суммы? Или сразу поразить собеседника своим именем? Может быть, вообще надо было обращаться к птице? Во всяком случае, выглядела та так, как будто именно она была здесь хозяином, приручившим человека для своих нужд. Алистер понимал, что должен испытывать страх, но вместо этого так и не смог сдержать улыбки, обращаясь к незнакомцу.
- Не представляю, как много вы знаете о деле, ради которого я здесь, - наконец честно признался он, - но, думаю, с моей стороны будет ханжеством не называть вещи своими именами и пытаться делать вид, что мне жаль прибегать к крайним мерам.
Он закинул ногу на ногу и сложил руки на коленях, всматриваясь в лицо собеседника так, как будто и в самом деле мог бы прочесть в нем ответы на какие-то вопросы, незаданные лишь потому что спрашивать было не о чем. Алистер знал, чего хочет, знал, как этого добиться, знал, что готов платить. О чем знал и чего хотел человек, сидящий напротив, было, по сути, не так уж и важно, пока он был оружием.
- Всего одна маленькая - по-настоящему маленькая - деталь неожиданно может обернуться катастрофой для многих. Нарушить естественный ход вещей, в конце концов. Беременность для женщины на четвертом десятке - это ведь неправильно, не говоря уже о том, что может быть опасно для нее самой. Я хочу, чтобы вы избавили одну почтенную фрау от этой угрозы ее здоровью и моим планам.
Малкольм не ошибся. Рядом с вошедшим молодым человеком словно из-под земли вырос один из половых остерии и, изображая почтительность, проводил к столику. Половой был еще одним коллегой по Тайной канцелярии, совмещая две ипостаси. Как уже, наверное, стало понятно, остерия весьма активно использовалась Тайной канцелярией для своих нужд и целей. Крайне удобное место. Народу много, встречи и беседы дело обычное, разговор приказчика и купца, прибывшего из иных земель, легко маскирует беседу с доверенным шпионом. Пришедший заказчик подошел к столу и без церемоний уселся на свободной стул. Было заметно, что под маской решительности и некоторой развязности прячутся любопытство и доля растерянности. Знакомство с темным магом для молодого человека явно было новым, прежде не испытанным опытом.
Пока юноша подходил к столику Малкольм внимательно его изучал, стараясь при этом чтобы интерес был не так уж сильно заметен. Все-таки судьба или что-то подобное явно есть. Или у Единого весьма изощренное чувство юмора. Когда накануне Малькольма вызвал к себе граф Роуберри, заместитель начальника Тайной канцелярии, ведавший работой с темномагами и изложил Малкольму суть нового задания, то маг не сразу даже поверил в услышанное. Малкольм и сам последнее время все ломал голову, как бы устроить встречу с Алистером Фельсенбергом, претендентом на престол Ардона. Трактат мэтра Фабрициуса не выходил у Таунсенда из головы и желание добраться до подвалов ардонского дворца потихоньку становилось идеей фикс молодого мага. И вот извольте – претенденту на престол потребовались услуги темного мага и в помощь ему отряжают не кого-нибудь, а Таунсенда. Своими идеями Малкольм ни с кем не делился и сейчас по загривку пробежал легкий холодок – уж не прочел ли кто его мысли не ловушка ли это…Бред. Уж если кто и узнал о тайном желании темномага, то скорее всего начальники сделали бы все, чтобы Таунсенд никогда не попал к дворцу ардоснких королей ближе, чем на сотню миль. Если Черный Тезис не выдумка, то давать его в руки Темному…Риск совершенно неоправданный.
Клемент на появление нового человека за столом отреагировал по своему обыкновению – надул зоб, расправил крылья и издал звук, похожий на оборванное карканье:
- Краа…!!!
И замер, кося одним глазом на Фельсенберга.
Малкольм ухмыльнулся.
- Познакомтесь, милорд, эту птичку зовут Клемент. Клемент, все уже оценили твою роскошную красоту, сдуйся, лопнешь.
- Крааа…
В голосе Клемента явно прозвучали обиженные нотки и Малкольм поспешил умилостивить капризулю новым орешком. Клемент принял подношение и успокоился.
- Эк Вы сразу быка за рога…Ваше Высочество… - Малкольм бросил на принца быстрый взгляд. – Или лучше называть Вас как-то по-другому? Не думаю, что здесь стоит вслух произносить некоторые титулы и имена…Кстати, меня можно называть Малкольмом…
Принц тем временем изложил свою просьбу. Малкольм снова усмехнулся, криво, углом рта. Магический аборт. Так-так…
- Ах, Ваше …простите, милорд, ребенок для любой женщины, это всегда такое счастье…а здоровье фрау, если это фрау, всегда могут привести в порядок лекари, благо здесь в столице их полно на любой вкус и кошелек…Неужели Вам совершенно не жаль лишать упомянутую фрау радости материнства?
Последняя фраза прозвучала с без труда различимой издевкой, отказать себе в удовольствии слегка понасмешничать над клиентом Малкольм просто не мог, несмотря даже на то, как ему нужен был этот принц.
- А впрочем, если для Вас это так важно, то в этом нет ничего невозможного…
Лицо Малкольма внезапно стало жестким, словно заледенело, он наклонился к собеседнику и тоном ниже спросил:
- А Вы готовы за это заплатить, милорд? Не тяните руку к кошельку, я не об этом, это само собой и золота потребуется немало. Я о полной цене за такую работу?
Отредактировано Malcolm Townsend (2019-02-10 18:09:34)
А птица имела свое понимание того, как именно следует начинать разговор, и Фельсенберг даже немного расстроился, что не может ответить на ее приветствие так же многозначительно, поэтому, услышав имя второго, пернатого, собеседника, он просто сделал единственное, на что хватило несовершенного арсенала его человеческой вежливости и, обернувшись к Клементу , изобразил легкий приветственный поклон.
- Мое почтение, сударь. Я не был счастлив знакомству ни с одной птицей настолько, как нашему.
Впрочем, маг, похоже, тоже испытывал некоторые сложности в отношении этикета. Ничего удивительного в этом не было: государственные перевороты всегда создают некоторые трудности хотя бы даже в том, чтобы определить, кто есть кто. Алистер задумчиво потер подбородок и слегка наклонил голову, подхватывая размышления.
- Интересный вопрос. Формально - Величество: я стал королем в тот день, когда погиб мой отец, несмотря на то что коронацию приходится откладывать до сих пор. С другой стороны, называться величеством, годами сидя в глухой провинции соседней страны, довольно глупо, не находите? Более того, ваш король признал Манхайма, и это еще несколько усложняет казус. Поэтому предлагаю остановиться на том, что мое имя - Алистер Фельсенберг, и, признаюсь, не скрывать его - ни с чем не сравнимое удовольствие. Итак, Малкольм, стоит ли мне начать с начала и на этот раз и на этот раз предварить разговор увертюрой с глубокомысленными рассуждениями о природе добра и зла?
Было бы в этом что-то забавное. Рассказывать чернокнижнику о том, что цель порой оправдывает средства, про меньшее зло и большее благо. Или о том, что любая магия - это дар богов, и отказываться от него - по меньшей мере, преступление против них. Или еще что-нибудь из обычного набора тех оправданий, которые придумывают для себя люди, ощущающие свою вину. Алистер не чувствовал вины, только подъем от осознания того, что он наконец делает что-то вместо того, чтобы ждать милостей от вечно неторопливого Алонсо. А вместе с тем не чувствовал потребности и в оправданиях. Но, справедливости ради, не мог при этом не отметить.
- О, поверьте, я ничуть не хочу лишать ее радости материнства. Но, увы, фрау избрала отцом своего ребенка того человека, которого я хочу лишить радости отцовства. Думаю, здесь уместно будет упомянуть, что обитающие в Аркаруме целители для фрау недоступны по той причине, что упомянутая фрау проживает теперь в Айнрехте. Или, если говорить точнее, в новом айнрехтском дворце. Поэтому мои собственные возможности в решении этой проблемы несколько ограничены, как вы, должно быть, понимаете.
Перемена в сидящем напротив человеке, в одно мгновение превратившая его лицо в застывшую маску и отнюдь не ту, которая в постановках уличных театров призвана изображать доброту и веселье, была разительной. Алистер невольно скосил взгляд, перебрасываясь с птицей понимающими взглядами. Впрочем, по черным бусинам вороньих глаз разве разберешь, что там эта тварь божья понимает? Может, единственное, что ворон хотел в этот напряженный момент сказать хозяину, было: "Сдуйся, лопнешь". Будь Клемент выточен из куска оникса, понять его было бы куда проще. Что правда, то же самое можно было бы сказать в равной мере и о его человеке. Алистер готов был платить, тем более, что тратил он не свои деньги, а золото Алонсо Кастельмарре. Но разговоры о полной цене ему не нравились. В первую очередь, своей неопределенностью. Что за цена? Если тот, кто привел Малкольма на эту встречу, рассчитывал, что даже не став королем он начнет раздавать земли или обещать другие несоразмерные награды только лишь ради того, чтобы на шаг приблизиться к недосягаемому, этот кто-то сильно заблуждался. Так делала королева Гертруда, а ее сын был сыт таким по горло. Оставалось только объяснить эту свою позицию тому, кто при желании мог вогнать его в гроб парой слов. Как бы ни хотел Фельсенберг вжаться в спинку своего кресла, он подался вперед, зеркально отображая жест чернокнижника.
- Что вы имеете в виду? Не о моей же совести и спокойном сне беспокоитесь, в самом деле?
Молодой претендент Малкольму скорее понравился. В Алистере не было того вельможного чванства, которое временами лезло из дворян ну или по крайней мере юноша хорошо держал его в узде. Чувство юмора. Умение быстро привыкать к необычной обстановке, хватка. Очень даже неплохо для будущего короля. Ну пусть возможного будущего короля. Еще одним доводом в пользу собеседника была реакция Клемента. Сожрав очередной орешек, самодовольный комок перьев угомонился, утоптался на перчатке и задремал, изредка позыркивая одним глазом на беседующих двуногих. У Темных с эмпатией было обычно плоховато, но вот разнообразное зверье человеческую натуру чувствовало довольно неплохо, в чем Малкольм имел возможность не один раз убедиться. Если магу и ворону попадался неприятный человек, то птица частенько вела себя беспокойно, топталась, металась, постоянно издавала звуки, дергала мага за рукав или пыталась долбануть клювом в ухо. Клемент настойчиво пытался прекратить общение своего напарника с неподходящими, по его мнению, представителями рода человеческого. Здесь же ворон был совершенно спокоен, что можно было смело трактовать в пользу принца Алистера. Ах, простите, короля Алистера. Формально молодой Фельсенберг был прав. Ежели считать, что особа, умостившая нынче свои филейные части на ардоснкий трон – узурпатор, то юноша стал королем, как только его папенька отдал душу Единому. И коронация была уже формальностью. Ну и в конце концов, ты король, если есть те, кто готов тебя так называть и вести себя соответствующим образом.
Король в изгнании меж тем снова свернул разговор к предстоящему делу. Ситуация становилась несколько сложнее, объект был в Ардоне. Придется изворачиваться с удаленным воздействием, возможно, прибегать к магии подобия или магии контакта. Ну что ж, вопрос цены, вопрос цены…
- Ну, милорд, с радостью отцовства оно и в самом деле проще. Возможно, будущий отец скажет Вам только спасибо, всяко бывает. Ардон дело и упрощает и усложняет одновременно. Упрощает дело то, что там в силу…некоторых особенностей королевства с темным ремеслом знакомы плохо, более теоретически, нежели практически и сразу могут и не распознать причины, а значит не успеть исправить дело. Усложняет…подобраться близко к…фрау…скорее всего не получится и, для исполнения желаемого, нам крайне нужна будет какая-нибудь принадлежащая фрау вещь. Вы сможете такую достать?
Упоминания Алистера про сон и совесть развеселили Малкольма настолько, что он утратил приличествующую своему статусу мрачную серьезность и забулькал в кружку, делая чудовищные усилия, дабы не заржать самым деревенским образом на всю остерию. Кряхтенье и бульканье мага разбудили ворона, Клемент заволновался и затоптался на перчатке, разевая клюв.
- Ох, милорд, - прохрипел Малкольм, утирая слезы, - ох и насмешили Вы меня, простите покорно. Совесть, спокойный сон…Ой, не могуууу…
Маг все-таки не удержался и тихонечко провыл последнее слово, из последних сил понижая голос.
- Ох…- Малкольм все-таки сумел перевести дух и немного отдышаться. – Сон…спокойный…совесть. Да, это Вы, милорд, сейчас вот сказали, хоть в скрижали вписывай. Сон и спокойная совесть у короля…Таких вроде как даже в сказках вспомнить не получится.
Маг посерьезнел: - Ваши сон и совесть – Ваше дело. Есть кое-что посерьезнее сна и совести. Простите, милорд, похоже мне придется прочесть Вам коротенькую лекцию по магии. Любое темное воздействие вызывает обратный эффект. Кто-то зовет это наказанием Единого, кто-то местью Четверых, дело не в словах. Дело в том, что в результате темного воздействия свою долю тьмы получает не только тот, против кого применили темное искусство. Но и тот, кто применил. А бывает, что и тот, кто заказал. В нашем ремесле это называется – «откат». Чем сильнее воздействие – тем сильнее откат. И предсказать, какой именно откат получится заранее нельзя. Бывает по-всякому. Вы готовы платить такую цену, милорд?
Малкольм откинулся на резную спинку стула и стал сверлить Алистера внимательным взглядом.
Алистер покачал головой, изображая равнодушное сомнение. Он не знал, до конца ли понимает маг, за что берется. Тонкий сарказм или недостаточная информация - а может быть, чернокнижник и вовсе балансировал на грани догадки? Как бы то ни было, задерживать на ней его не стоило. Хотя бы потому что из принадлежащих ублюдку и его жене вещей у Фельсенберга было только одно - имена.
- Увы. Ничего не зная о магии, Ардон боится ее, как огня, уж простите за каламбур. Боюсь, личные вещи Августы Веттринген, с тех пор, как господин Манхайм узнал о ее беременности, охраняются лучше государственной казны. Что неудивительно, с учетом того, что то, чем она теперь обладает, намного важнее для его утверждения на троне.
Он закусил губу, но улыбку при мысли об этом первом поражении, о том, как растоптан будет враг, почувствовав, что Создатель выбил почву у него из-под ног, сдержать не смог. Мысль эта неизменно поднимала настроение, и собеседник, насколько Алистер мог судить, не считал, что веселье неуместно, чем, конечно, весьма располагал к себе. Жалеть приходилось лишь о том, что он не мог сказать ублюдку, сидящему на его троне, что Создатель здесь совершенно ни при чем, что это его рук дело, и что это только начало. Или, может, был способ? Ну вот хотя бы во сне к нему заявиться. Пожалуй, надо было спросить и об этом, но потом, потом.
- Вы справитесь. В конце концов, я не пришел бы к вам, если бы у меня возникло хоть малейшее сомнение на этот счет.
Небольшое преувеличение еще никому не вредило. Алистер чувствовал себя щедрым королем, раздавая такие авансы, и уверенный в том, что именно это вселит в чернокнижника необходимую для удачного ритуала веру в свои силы. В конце концов, все остальное у него было, а чего не было, то стократно могло окупить золото, которое Фельсенберг приготовил для этой сделки. Поэтому слова о другой цене заставили его так растеряться. Поэтому даже издевательский смех колдуна казался не оскорбительным презрением, а всего лишь досадной отсрочкой перед ответом, который он желал получить. Впрочем, услышав, Алистер вдруг подумал, что, быть может, вовсе даже не желал.
Это было неправильно. Даже не так: это казалось нонсенсом. Ведь чернокнижники именно поэтому купались в золоте. Потому что и сами платили магии - собой. Это знали все, и тот, другой, кто принял заказ на второй ритуал, молчал о рисках. Правда, он вообще все больше молчал, лишь кивая в ответ на вопросы. Но этот... Могло ли это быть глупой шуткой? Алистер испытующе посмотрел в глаза собеседника, на насмешливо склонившую голову птицу, и понял - не могло.
Он понял, что ему нужно выпить. Разносчики не спешили к этому столу, вероятно, давая возможность людям поговорить о деле, и он потянулся к бурдюку на поясе. Не вино - добрый бергтальский эль, чтобы спасти разом пересохшее горло. Не помогло, и голос вышел каким-то чужим, но все же смог озвучить те слова, которые должны были быть сказаны.
- Ни одна цена не будет слишком высока. Я сказал - ты услышал.
Старые, вечные слова - слова скорее клятвы, чем договора. Слишком тяжелые, слишком пафосные. Фельсенберг нервно провел ладонью по шее и заставил себя улыбнуться: слова-то произнесены, и назад нет дороги - а потом гостеприимно протянул бурдюк и чернокнижнику - ему вина тоже не принесли, так что же, пить в одиночестве? Для того все было просто: бывает по-разному. А ведь "по-разному" значило, что и сам маг в зоне риска, но тот либо знал способы отвести откат, либо намного лучше умел держать лицо, либо просто привык. Алистер облизнул губы и хмыкнул.
- И все же, что это может быть? Я умру? - Наследники Повелителей не умирают, не продолжив род - это тоже знал каждый. Каждый крестьянин в глухой деревне. Понимая всю надежность или, точнее, безнадежность источника, из которого почерпнул эту бесценную информацию, Алистер продолжал верить, просто потому что верить в такое ему нравилось. - Нет, невозможно. Тогда что? Сойду с ума? Ну же, если бывает по-разному, вы должны были получать этим хотя бы однажды. Что это было?
Имя прозвучало. Что ж, иного и ожидать не стоило. Убрать возможного наследника узурпатора, подорвать его попытку утверждения новой династии, нанести удар в больное место. Умно, остро, эффективно. Молодой Фельсенберг четко знал, чего хочет и заходил на добычу с разных концов, чтобы гарантировано добыть зверя. Молодой да умный. И принц Алистер прав, добыть личные вещи этой фрау, особенно в нынешнем ее положении совершенно немыслимо. Значит будет просто магия подобия с наведением на удаленный объект. Ох…Тяжковатенько будет. А его Величество-Высочество вот совсем не дурак, как польстил-то, прям маслом ористильским слова заправил. Пойдут за Фельсенбергом люди, пойдут. И ты, Таунсенд пойдешь, побежишь, поползешь, поковыляешь, потащишься. Это единственный твой шанс на Темный тезис. Шаткий, зыбкий, почти недостижимый, а других и нету…А если маэстро Фабрициус его придумал? Стоп. Об этом даже думать не смей. Иначе проще пойти утопиться в колодце. Так, забыли и вернулись к работе.
- Да, милорд, Вы правы. Что ж, обойдемся и без вещей, так тоже можно. Хотя, все-таки одно уточнение я у Вас попрошу. Есть у Вас возможность узнать те места, где пребывание упомянутой фрау наиболее вероятно в указанный мною день? Достаточно названия селения, либо замка. Можно и без этого, но результат…работы…будет надежнее с этим знанием.
Услышав про цену Фельсенберг явно оторопел, причем настолько, что даже проигнорировал издевательский хохот Малкольма. Но думал будущий король не долго. Сорвав с пояса бурдючок явно с чем-то крепким, Алистер сделал приличный глоток и затем отрубил, словно в воду кинулся:
- Ни одна цена не будет слишком высока. Я сказал - ты услышал.
Древние, как мир слова. Нынче мало кто знал им истинную цену. Но потомок Петрама знать был должен. Про древнюю изначальную силу знали немногие, даже маги Мистмура знали далеко не все. Потомки Четверых не спешили делиться подробностями. Но имевшегося знания было достаточно, чтобы понять – Алистер Фельсенберг настроен серьезно. Малкольм принял бурдючок из рук будущего короля, сделал глоток - эль был хорош – и, помолчав пару мгновений, столь же серьезно и пафосно ответил:
- Ты сказал – я услышал. Цена принята.
Слова были сказаны. Цена назначена, цена принята. Если то, что было известно о древней силе было правдой, то никаких иных договоров более не требовалось, и ни заказчик, ни исполнитель увильнуть от своей части сделки уже не могли. Быть посему.
Миг высокого прошел и из-за спины потомка Петрама выглянул юноша, до которого дошло, во что он ввязывается, а следом высунуло свой нос и вполне объяснимое любопытство.
- Что это может быть? Хм…Это знает лишь великая Тьма… - Малкольм усмехнулся. – Нет, милорд, не умрете, это скорее может грозить мне, как непосредственному исполнителю. Сойти с ума тоже вряд ли…Что это бывало? Хе-х…Да простит меня потомок Фельсенбергов…Чирей на заднице, не сходивший два месяца. Мой коллега по…одной королевской службе, светлый целитель долго бился с ним, чтобы унять это крайне досадное безобразие. Носовое кровотечение, которое не останавливалось двое суток. Пропавший на неделю голос – я лишь сипел и булькал, хорошо хоть писать мог. Ну про несварение, головную боль и недельную слабость от которой даже чашку с водой поднять было невозможно я даже вспоминать не буду – это сущие пустяки…
Отредактировано Malcolm Townsend (2019-02-19 22:27:49)
С магией Алистер был знаком примерно в той же мере, как знаком с ней любой аллионец, проживший всю жизнь где-то на границе с единобожным Ардоном. Другими словами, считал себя в некотором роде экспертом и свысока посматривал на тех, кто шарахался от любого упоминания колдовства. Кроме того, поговорив на кастийонской ярмарке с тем колдуном, он полагал, что немало продвинулся в изучении предмета, и теперь, когда Малкольм перечислял все то, что могло сделать ритуал более простым и успешным, глубокомысленно кивал, соглашаясь. Благо, хотя бы место пребывания Августы узнать было многим проще. Одновременно Алистер оставил на полях собственной памяти пометку, чтобы в свое время ожидая наследника, спрятать его мать понадежнее.
- Это несложно. Тем более, в ближайшее время она вряд ли выберется дальше Айнрехта и окрестностей. После случая на королевской свадьбе здесь, в Аркаруме, Манхайм, похоже, и сам нескоро высунет куда-то нос, отказался даже от участия в ивресском турнире. Назовите дату - я назову место.
От кого сейчас услышишь древнюю формулу, скреплявшую клятвы еще тогда, когда Четверо ходили по земле? На что Фельсенберг не рассчитывал - так это услышать ее здесь, в аллионской харчевне, но, похоже, не все знания были утеряны так безвозвратно, как могло бы показаться. Довольная улыбка тронула губы: иногда нет ничего лучше банальных вещей, если они приходятся к месту.
А вот те угрозы, которые перечислял собеседник, были в высшей степени небанальными. Осипшее горло, слабость и кровь из носа. Это выглядело... устрашающе. Особенно принимая во внимание то, сколько, по слухам, платили магам за риски их ремесла. Особенно помня то, что было сказано ранее. Полная цена, вот какая она, значит? Чем сильнее воздействие... Алистер изобразил на лице трагизм нужной степени.
- Чирей, значит... Некоторое время мне непросто будет подолгу сидеть на троне.
И потом совершенно искренне улыбнулся в ответ. Чернокнижник то ли боялся, что он испугается и передумает в последний момент, то ли был в глубине души талантливым торговцем и расхваливал свой товар просто из любви к искусству - поверить в то, что до сих пор тот занимался только мелкими порчами и приворотами, от которых, чем они сильнее, тем сильнее шла носом кровь, было непросто. А впрочем, тот ведь и не сказал, что это самый сильный откат, который ему случалось испытывать. Но допытываться дальше Алистер не собирался. Некоторые вещи лучше оставлять сюрпризами, чтобы не хвататься за голову раньше времени.
- Вы нравитесь мне, Малкольм, - и это было правдой: несмотря на то, какую опасность таили в себе силы, которые подчинил себе собеседник, ему нравилось и то, что маг не спешит выпячивать их, и то, что он не погнушался выпить черт знает что из чужого бурдюка, и даже Клемент-пожиратель орехов. Или это было просто хорошее настроение от удачных переговоров? - Не будь вы связаны контрактом, я предложил бы вам поработать на меня в отвратительных полевых условиях за дело, которое в любой момент может пойти прахом, в стране, где чуть менее чем каждый считает, что такие, как вы, заслуживают смерти. И все же подумайте над этим: такие привлекательные предложения не каждый день сваливаются на голову. К тому же, когда еще вы сможете безопасно прогуляться по Ардону? Ну а пока: во сколько - не считая чирьев на тронных местах - вы оцениваете эту сделку?
Про кровавый кашель, отступающий лишь на короткое время после лечебной магической микстуры Малкольм по здравому размышлению рассказывать не стал. Шансы получить подобное заказчику была довольны малы. Слишком сильно пугать молодого принца Малкольм не стал. Да и самому вспоминать лишний раз не хотелось. Когда это случилось впервые, после того задания…да, уже почти полгода прошло, Малкольм впервые испугался по-настоящему. Приступы пока были не часты и микстура Уильяма спасала, но страх теперь всегда шел за левым плечом мага. Малкольм давил его бравадой, напускным цинизмом, веселыми загулами, но приходила одинокая ночь и страх присаживался на краешек ложа, клал свою холодную липкую ручонку на лоб и насмешливо улыбался. И тогда Малкольм хватал надежное припрятанный томик метра Фабрициуса, который маг просто спер из библиотеки Мистмура и открывал заветные страницы, затертые чуть не до дыр, и жадно впивался глазами в выученные чуть ли не наизусть строки:
«…и открыли силы Тьмы мэтру Клаусу Стоумному величайшую тайну и ужасающий секрет, дающий Темному повелителю власть великую, неизбывную и неповторимую. Сокровенный завет, стяжающий ведающему его волю и силу свершать заклинания, Тьмой заповеданные, не неся за то кары Единого, отводящий наказание господне на главу иных смертных сих, коих Темный маг изберет для нужды той. И познал Клаус Стоумный завет тот, и заключил знание и силу ту в именованное Темным тезисом и сокрыл он тот Темный тезис в храме…»
Малкольм тайком перевел дух. Отпустило.
Просьба мага уточнить место пребывания искомой фрау не вызвала у Фельсенберга трудностей. Маг назвал день и получил ответ. Все верно, удаляться от хорошо охраняемого королевского замка особого смысла не было. Тут и охрана под боком и полный штат придворных лекарей и иные атрибуты власти под рукой. Так многие думают. И даже частенько оказываются правы, хотя история и являете иной раз примеры прямо противоположные. Что же, добавим еще один пример в копилку исторических исключений.
- Хорошо, милорд, думаю, проблем не будет. – Малкольм пригубил подостывший отвар, который прогнал остатки ночных мороков и тайных надежд, прояснив голову. Маг улыбнулся шутке Фельсенберга, молодец Его Величество, храбрится и «держит форс». А вот прозвучавшее следом – Малкольму стоило больших усилий сохранить на лице бесстрастное выражение.
- Отвратительные полевые условия, идущее прахом дело и толпы фанатиков, желающих крови темного мага? Милорд, да Вы просто перечислили все мои самые сокровенные желания…Вы часом не ясновидящий? - Малкольм весело ухмыльнулся. – Считайте, что я не устоял против такого роскошного предложения. А что касается нашего сегодняшнего дела, то…пятьдесят полновесных аллионских злотых с необрезанным краем станут вполне приемлемой платой за такую работу…
В том, что проблемы будут, Алистер ничуть не сомневался, поэтому широко улыбнулся и кивнул. В конце концов, наличие проблем давало понять, что дело не стоит на месте. Нет, проблем Алистер не боялся, да и тот страх, который ухватил было за горло, стоило поклясться самому себе, не зная даже условий клятвы, отступил. Слишком абстрактен он был, слишком далек, слишком уж неопределенно маячил на горизонте. А вот триумф уже почти чувствовался в руках, и ощущения, прямо сказать, были великолепными. Думать о том, что даже это - не безусловная заявка на победу, совершенно не хотелось, и он не думал. Не думать, не обращать внимания, забыть. Безотказное средство, всегда помогало, и можно было, отрешившись от одной ошибки, смело и целенаправленно продолжать путь к другой. Но ведь в этом и была вся жизнь, которая, несмотря ни на что, до сих пор доставляла Фельсенбергу куда больше удовольствия, чем неприятных мгновений. Вот и теперь, она решила вместо десерта, который здесь не спешили подать ровно так же, как и любое другое блюдо, угостить Алистера еще одним.
Он-то и не думал, что чернокнижник будет слишком долго размышлять над его предложением, поэтому и скорому ответу удивляться не был готов. А когда осознал наконец, что именно ему только что сказали, и что, вероятно, это не сарказм, понял, что все доступное ему удивление устало и потребовало перерыва. Это определенно не было похоже на экспромт. Маг как будто ждал. Как будто знал. Как будто опять смеялся над ним, заранее прекрасно зная о каждом его шаге. Где-то здесь, наверно, любому здравомыслящему человеку должно было бы стать не по себе. Где-то здесь Алистер вместо очередной безуспешной попытки испугаться, неожиданно подумал, что было бы неплохо, если бы новый знакомый точно так же мог угадать любые выверты Манхайма. А то, что при этом будет знать и его собственные - да что там, по правде говоря, и это могло быть даже полезным: иногда Фельсенберг и сам был бы рад знать, что придет ему в голову в следующий момент.
На довольную ухмылку мага он ответил не менее веселой своей. Даже озвученная сумма, оказавшаяся на порядок меньше, чем он рассчитывал, основываясь на каких-то собственных фантазиях и подсчетах, уже не могла поразить его до глубины души. Алистер выложил на стол кошель, заготовленный в качестве задатка. Кажется, там было даже несколько больше, чем просил чернокнижник, но отсчитывать лишние монеты было бы слишком уж по-бергерски, да и не все ли равно, если щедро платил за все Великий герцог? В том, что деньги не пропадут даром, сомнений у него не было ни на гран, как и в том, что сегодня ему повезло совершить куда как более ценную сделку, чем та, которую он запланировал. Боги все еще не разучились преподносить ему приятные сюрпризы.
- Впрочем, может быть, все не так уж безнадежно, Малкольм. Во всяком случае, совершенно точно будет весело.
Алистер поднялся из-за стола и вернул за пояс свой бурдюк. Несмотря на то, что он только что справился с главной частью того, что планировал сделать в Аллионе, были и другие дела, о которых он не позволил бы себе забыть. Тем более, денег на лекарства для Софи и на интересующую его информацию оставалось теперь намного больше, чем думалось раньше: можно было не скупиться.
- Благодарю, Малкольм. Я планирую покинуть Аркарум в двадцатых числах июля и направиться по реке прямо в Айнрехт. Надеюсь, вы сможете быть готовы к этому времени.
Все с той же улыбкой он легко склонил голову, попрощавшись сначала с собеседником, а затем и с вороном, и, на удивление голодный для человека, который только что просадил в харчевне небольшую гору золота, направился к выходу из гостеприимного заведения.
Вы здесь » Ratio regum » Часть вторая. «Крещение огнем» » Цена невысока [12.06.1535]
|
|
