Не единожды в своей жизни Арнар удивлялся поворотам судьбы. Вот например сейчас, когда неожиданно обрел попутчика и собеседника в лице кузнеца, которому еще пару дней назад бил морду. Во всяком случае, пытался. Впрочем, это досадное недоразумение успело позабыться, вытесненное приятным предвкушением дороги и ощущением свободы. В такие моменты его всегда пробивало на разговоры, чтобы скоротать время, и этот случай тоже не было исключением.
Слово за слово и речь зашла о матери Арнара. На вопрос Хайнера парень неопределенно пожал плечами, неспешно ведя своего коня рядом с повозкой кузнеца.
- Рассказывала. Он обесчестил её совсем молодой, вынудив всю оставшуюся жизнь замаливать грехи в монастыре. Она должна была его ненавидеть, но... - когда Лоран в первый раз пришел к матери, он ожидал, что Жозефина пошлет его в Бездну, вместе с подлецом-отцом, который сломал ей всю жизнь. Но, видимо, бедная женщина все же нашла утешение в служении Единому, приняв и смирившись со своей горькой долей, а материнские чувства оказались сильнее, - Сказала, что не может. Единый ему судья. Хотя отец ведь был язычником, поэтому с этим моментом тоже не ясно, - Арнар усмехнулся, - Рассказывала, что он был красив. Крепко сложен. И борода у него была длинная, - парень на мгновение задумался, глядя на Хайнера, - Прямо как у тебя! В Вальдалене бритье разве было не в почете? - он улыбнулся собственной шутке, продолжив вспоминать, - Все тело у него было в татуировках на северный манер, руны всякие, обереги от сглаза и подобное. Она говорила, что от отца веяло какой-то особой уверенностью, силой и.. - «Очаровательным безрассудством». Слова Жозефины вдруг отчетливо зазвучали в голове, но Арнар предпочел промолчать, - Ей-Богу, этих женщин не поймешь, - засмеялся он, вдруг почувствовав себя неудобно и поспешив сменить тему.
- Да что мы все обо мне, да обо мне. Расскажи лучше, как ты выбрался из Вальдалена? Правда, что там теперь только одна нечисть бродит?

Дело близилось к вечеру и нужно было искать место для ночлега. До ближайшей деревни предстоял еще большой отрезок пути, поэтому вместо мягкой перины какого-нибудь постоялого двора их ждала сырая земля и собственный плащ вместо подушки. Арнару было не привыкать. В таких ситуациях он всегда предпочитал зайти поглубже в лес из-за соображений безопасности. По пути им встретилось достаточно вооруженных людей, чтобы можно было понять, что в Ардоне сейчас неспокойно. С чем это было связано, Лоран не имел представления, но в трактире говорили о войне. Опять монаршие персоны что-то не поделили и теперь меряются силами, а простой народ ощущает последствия.
Однако, кузнец не разделил выбор места Арнара, предпочтя расположиться на берегу. То ли не желал тащить своего строптивого мула через чащу, то ли просто захотел поглядеть на умиротворяющие виды закатного неба и послушать мерный поток реки. Лоран попробовал растолковать Хайнеру все преимущества ночевки в закрытой от лишних глаз местности, но мужчина остался непреклонен. В конце концов, Арнар махнул рукой, спешился с коня и привязал того к ближайшему дереву.
Оставив кузнеца заниматься своими делами, парень направился в лес, чтобы натаскать веток для костра. Может тот и прав? Чего бояться двум хорошо вооруженным мужчинам? И все же, Арнара не покидало нехорошее предчувствие.
Занятый своими мыслями, парень углублялся в чащу. Когда охапка дров была собрана, Арнар развернулся. Уже начало темнеть, поэтому нужно было поспешить. Парень направился обратно к реке, быстро шагая по разноцветному мху, как вдруг мир совершенно неожиданно перевернулся с ног на голову. Послышался громкий треск, Лоран от испуга выронил ветки и взмыл вверх, раскачиваясь в разные стороны. Веревка затянулась вокруг его ноги, пронзая лодыжку резкой болью, и Арнар повис вверх ногам, понимая, что он угодил в западню.
- Хайнер! - заорал Лоран, что есть мочи, тщетно пытаясь выбраться. Каждое движение приносило все новую боль, от которой парень орал еще сильнее, - Твою же мать! Хайнер! На помощь!

На рассказ Арно пришлось немного скривиться и едва ли удержаться от замечания, что все было вовсе не так. Но стоило ли сейчас оправдание в том, что в те сладостные моменты Хильмар не догадывался о том, что девушка была из благородной семьи. Да и вообще не задумывался о чем-либо, даже когда охваченный страстью и вполне себе таким плотским желанием к хорошенькой крестьянке, про себя отмечал, что для простолюдинки ее ручки слишком нежны, а речи слишком мудрены. Ну, что поделать, если о таких мелочах задумываешься только через двадцать пять лет?
- Единый? Хах, нее, Единый опоздал маленько. Четверо и без него все порешали, - буркнул кузнец, слушая слова Лорана.
Описание, какое дала мать своему сыну для опознания отца было самым, что ни на есть, бабским. Ну, ладно, если считала его красивым. Возможно, в сравнении с жеманными и модными иврессцами, вальдаленцы действительно смотрелись воинами, чем напыщенными индюками. И, наверное, в этом была какая-то красота. Впрочем, Хайнер об этом не задумывался. Вопросы эстетики редко посещали его ум.
Он задумчиво погладил усы и бороду.
- Борода – это символ свободы! Если ее сбрить – это оскорбление, бесчестие. – Хайнер поучительно поднял палец к верху, но после короткой паузы засмеялся, - Да и зачем? Есть много куда более полезных дел, чем бритье!

У берега было много камней, прохладная водичка журчала, словно воркующая булочница у печи. Лентяй благодарно фырчал, да и Хайнер был рад охладиться. Когда он вышел на берег, то с удивлением обнаружил, что его молодой спутник довольно нерасторопен и дров для костра пока не видать. Солнце уже спряталось за горизонт, налетел легкий ветерок, да и желудок напоминал, что хорошо бы подкрепиться.
Кузнец прислушался. Ему показалось, что он слышит вопли Арнара из леса. Да что там могло такого случиться? Неужто зайца впервые увидел? Но крик был не восторженный и даже не удивленный. Арно звал на помощь, да так громко, что, наверняка в Ивресе его услышали.
Но глумиться над призывами Хайнер не стал. Быстро достав из повозки компактный топорик и спрятав в сапог нож, кузнец, как был, нагой по пояс, поспешил на зов, отпустив Лентяя пастись самостоятельно.
Неслышно пробираясь сквозь кусты, он, наконец, услышал разговор, обходя «собеседников» вокруг.
«Ээээ… да чему ж тебя учили-то в Кастийоне?» - думал Хайнер, вглядываясь в полутени.
Он считал, что напрасно Арнар так орал, угодив в ловушку, тем самым объявляя во всеуслышание, что он не один и лишая напарника элемента неожиданности. Ведь так или иначе, долгое отсутствие заставило бы кузнеца пойти на поиски. Теперь же вот. Арнар подвешен за ногу в заложниках у какой-то бабы, которая сейчас разговаривает с… мулом.
Действительно, из кустов, на которые смотрела разбойница (а иначе ее Хайнер сейчас и не мог назвать), неторопливой поступью вышел Лентяй, пережевывая веточку.
Мул удивленно уставился на композицию представшую пред его очами в виде висящего мужчины и девушку, стоящую рядом с ним. Веточка выпала из пасти вьючного животного в тот момент, когда девушка сделала шаг назад. Внезапно, она ощутила крепкий захват на запястье своей руки, что тянулась к веревке.
- Тссс, - негромко прошипел Хайнер, не узнавая городскую воровку.
Резко подтянув девчонку спиной к себе, он перехватил вторую руку с ножом.
- Тут есть еще кто, кроме тебя? Просто кивни, если да.
Освободившейся рукой он достает топор и рубит веревку, чтобы спустить Лорана.
- Ты там как, цел?

- Да кто же так силки на зайца ставит? Ты тут знатно постаралась. Словно целого кабана поймать хотела, - отозвался Арнар. Девчонка оказалась не робкого десятка, парируя колкостями на восклицания парня. Можно было даже позавидовать её смелости. Мало кто из одиноких девушек вдруг оказавшихся посреди леса в компании двух вооруженных мужчин находил в себе силы сказать что-то кроме «смилуйтесь, дяденьки, оставьте хотя бы в живых, а про сохранение девичьей чести и просить не смею». По долгу службы Лорану приходилось иметь дело со всякими темными личностями в Кастийоне и его окраинах, поэтому он примерно представлял, что должна была сейчас чувствовать эта горе-охотница. Хайнер снял с неё капюшон и Арнар отметил, что девчонка в самом деле была довольна юна и достаточно миловидна. Растрепанна, в чем-то перемазана, но симпатична. Такое личико притягивало неприятности. Неудивительно, что она пряталась в лесу, обходя большие тракты стороной.
- Никакие мы не разбойники, - категорично, но беззлобно заявил парень, - Мы люди честные. Шли своей дорогой в деревню, никого не трогали... А тут ты со своей ловушкой... -он махнул рукой, с досадой посмотрев на свою ногу. Девчонка вдруг сменила тактику и вместо язвительности неожиданно предложила помочь. Арнар уставился на неё с подозрением и предусмотрительно дернулся, когда та начала приближаться. Он хотел было попросить Хайнера, чтобы тот забрал у неё нож от греха подальше, но кузнец неожиданно заявил, что знает эту не по-девичьи отважную странницу.
- Так вы знакомы? - удивленно переспросил Арнар, глядя то на Хайнера, то на Мелиссу, - Ого, как мир тесен! Ну, считай тебе повезло. По трактам сейчас солдаты маршируют да проходимцы всякие. Если бы один из таких попался к тебе в силки, разговор был бы короткий, - философски отметил парень, осторожно разрезая затянувшуюся вокруг лодыжки веревку кинжалом. Освободившись от пут, он откинулся назад, позволяя Мелиссе осмотреть место ранения. Стараясь сохранить лицо перед девушкой, он лишь слегка поморщился, когда она прикоснулась к лодыжке. Арнар не разбирался в медицине, но почему-то был уверен, что ногу он именно сломал, а значит в следующие пару месяцев лежать ему на кровати и плевать в потолок. Перспектива так себе, но хотя бы у кузнеца будет достаточно времени, чтобы сковать ему хороший меч.
- И долго ты уже так... путешествуешь?

Хайнер, тем временем, принялся организовывать их возвращение, снова раздавая команды и нагружая работой всех кроме себя. В этот раз Арнар ему был не помощник, а значит все заботы легли на Мелиссу. Опершись на плечо кузнеца, Лоран вприпрыжку доковылял до их места ночлега и с облегчением опустился на любезно предложенное Хайнером одеяло. Пока все были заняты делом, Арнар развалился на покрывале, смотря на темнеющее небо. Если бы не пульсирующая болью нога, жизнь вполне могла бы показаться замечательной. Но в бочке меда всегда найдется ложка дёгтя.
- Я же не представился, -вдруг спохватился парень, глядя на Мелиссу, - Я - Арно Лоран из Лорьяна, но все называют меня Арнаром. Будем знакомы, - он дружелюбно улыбнулся девушке.
Запахло едой. В животе у парня требовательно заурчало и Арнар подвинулся к костру, на котором уже вовсю жарилась пойманная в реке рыба. Отблески пламени плясали на искривленных стволах деревьев, тщетно пытаясь разогнать сгущающиеся сумерки. Лоран поймал взглядом Хайнера, перетаскивающего поленья в одну кучу, и неожиданно для самого себя заметил, что тело у вальдаленца покрыто разнообразными татуировками. Похожие на те, про которые рассказывала его мать. Разумно предположив, что в северных землях все мужчины, а может и женщины, наносили себе на кожу руны, Арнар принялся рассматривать кузнеца внимательней. Заприметив у того под ключицей изображение вепря, парень мысленно удивился. Надо же, а ведь вепрь был геральдическим животным его отца и всего рода Тюрингов. Впрочем, на этом факте он не стал зацикливать внимание. Мало ли, какие у вальдаленцев были поверья... И тут его вдруг озарило.
- Хайнер, так ты... язычник? - вдруг спросил Арнар, принимая из рук кузнеца рыбу, произнося последнее слово с особой смесью заинтересованности и предубеждения, - Вот эти твои татуировки... Что они значат?

Хайнеру хотелось рассмеяться на реакцию девчонки, но он сдержался и сделал серьезное выражение лица, когда она кинула в него своей торбой.
- Так что же тот случай? – решил не отставать кузнец, когда Мелисса запнулась на полуслове, - И откуда ж мне знать? Вчера на рынке промышляла, сегодня у нас, притворяясь, что отстала. Так что смотри мне, если что пропадет у меня или вот, у него, - он кивнул на Лорана, - шею сверну и забуду как звать. Усекла? А в остальном – будь гостьей у нашего костра.
Он наклонился, поднял сумку и протянул девушке, разглядывая ее с ног до головы, желая удостовериться, насколько до нее дошли его слова. Мало ли, вдруг плохо понимает по ардонски?
- Как же тебя занесло так далеко? – поинтересовался Шмид, пока девчонка вгрызалась в жаренную рыбку – и куда теперь путь держишь?
В прошлую их встречу было не до расспросов, да и столица манила к себе многих искателей удачи, поэтому встретить такую как Мелисса, там не было чем-то необычным. Но здесь, в этой глухомани Штрауфена вряд ли можно что-либо отыскать такой девчонке.
И все же вечер был не плох. В другое время Хайнер сидел бы у костра в одиночестве, разговаривая разве что с Лентяем, который в ответ и фыркнуть-то лишний раз не подумал бы. А тут вот, Боги послали ему компанию. Пусть не самую веселую и не самую полезную, но кузнец не привередничал и был доволен обществом этих двух молодых людей. Все лучше, чем скучать одному.
Беседа складывалась незатейливая, и все же при слове «язычник» кузнец поджал губы и приложил руку к груди. Вот дурень-то, снял крест и забыл его надеть, как того требовала вера этих земель. Он снова вернулся к своему кулю с вещами, покопался там и достал нехитрый символ Единого – небольшой серебряный крест на потемневшем кожаном шнурке. Повертел этот крест в руках и со вздохом одел. Потому вернулся к костру и уселся на место.
- Был им когда-то… давно, хех, - ответил он, подкидывая ветки в костер, - но принял веру в Единого. Так то.., - он как-то многозначительно цокнул.
Если бы сейчас Арнар и захотел бы продолжить тему религии, то скорее всего Хайнер не поддержал бы его.  Мало ли, какие чувства испытывают эти двое в отношении Единого, однако тот, кого раньше звали Хильмаром, точно знал, что с момента принятия новой веры ни в нем, ни вокруг него ничего не изменилось, а присутствие старых Богов он, порой, ощущает даже сильнее прежнего.
- А эти символы? Хех, - кузнец хмыкнул, - это, Арнар, то, что хранит воина в бою, защищает от злых чар, и дань Четверым, что оберегают нас от бед, - упомянув богов, Хайнер осекся и поспешил поправиться, - оберегали…  Так что большинство что-то, да значит. Что, тоже хочешь себе такие?
Кузнец глянул на Лорана и хитро подмигнул ему.
- У твоего отца тоже были такие, - предупреждая возможный вопрос, сказал кузнец, закидывая себе в рот кусок лепешки и запивая из бурдюка, - у всех они были. На севере в это верили все.
Тут включилась в разговора и девчонка.
- Не просто кузнец? – он перевел взгляд на нее, - конечно, я не просто кузнец… - сказал он понизив голос и чуть наклонившись в ее сторону, будто собирался сообщить нечто удивительное, - я охульдрительно хороший кузнец, деточка.
Вряд ли Мелисса знала значение этого вальдаленского слова, но, если она была не глупа, то общий смысл до нее, скорее всего, дошел, потому что Хайнер уже вовсю громко смеялся над своей же шуткой, распугивая спящих в округе птиц.
А потом вдруг стал серьезен и добавил:
- Но ты права, я не всегда был кузнецом. Когда-то я был воином, но то было очень давно... очень. Так что, наверное… кузнец я больше, чем воин…
В последней фразе едва заметно проскочила щемящая тоска, которая тут же была запита добрым глотком поила из бурдюка. Повисла короткая пауза, во время которой кузнец кряхтя завалился на бок, упираясь локтем в мягкую траву и взглянул в небо, прислушиваясь к ночным звукам - треску костра, шуму реки и стрекотне цикад.
- Ну, а ты? – наконец, спросил он Мелиссу, вновь хитро улыбнувшись девчонке, - ты ведь не просто воровка?

Арнар отрицательно помотал головой и пожал плечами, когда Мелисса обратилась к нему. Он не мог похвастаться древней родословной, хотя был сыном вальдаленского принца и графини из уважаемого рода. Клеймо бастарда отделяло его от всех заслуг его предков и тут уже ничего поделать было нельзя. Лоран не совершал подвигов, не покрыл имя славой, да даже в полноценных сражениях не участвовал, только так, в стычках с недовольными крестьянами и местными пропоицами. Он считал, что хорошо дерется в рукопашную, но кузнец из Ардона быстро его в этом разубедил. Хоть Арнару и было что рассказать о своем бытие, все это казалось незначительным. Наверное, именно из-за этого ощущения, что свербило где-то на задворках сознания, он бросил теплое место в кастийонской городской страже и отправился в путь. Не зная, что его ожидает и чем это все закончится.
- Просто странник, - задумчиво подтвердил парень, - Скитаюсь по свету в поисках своего отца. Он тоже из Вальдалена, как Хайнер. Хильмаром Кровавым его зовут. Может слышала о таком.

Девчонка, поймавшая его в ловушку, оказалась целительницей. Арнар удивленно посмотрел на Мелиссу как на вдруг представшую перед ним диковинку, и запоздало заметил, что боль в лодыжке на самом деле утихла, доставляя неудобство только при движении.
- Ничего себе! Так это ты не просто так мою ногу травой обложила? - воскликнул парень, - А почему ты не в монастыре? Служить Единому и людям помогать, творя божественные чудеса... Или в Аллионе у вас с этим по-другому? - продолжил расспрашивать парень, искренне недоумевая, что делает юная девушка, обладающая божественным даром, одна и в Ардоне, где шанс оказаться на костре слишком велик. Путешествовать в одиночестве из чистого любопытства - таких отчаянных еще надо поискать. Впрочем, Арнар ведь был таким же. Но он-то взрослый мужчина, причем вооруженный и знающий, как с этим оружием обращаться, а девчонка-то что? Мало её в детстве инквизицией пугали? - Мы никому не расскажем. Можешь быть спокойна, - он подмигнул Мелиссе. Чтож, дело её. Арнар еще раз внимательно осмотрел девушку, словно хотел заметить что-нибудь отличающее её от простых смертных, но ничего ничего не обычного так и не заметил, - И как это? Когда исцеляющая сила Создателя проходит через твои руки. Что ты чувствуешь?

Хайнер, тем временем, вместо того, чтобы начать рассказывать про северные земли, вдруг пустился в наставления словно престарелый мудрец. Ему только трости не хватало, которой можно было бы вбивать в голову молодежи вековые премудрости, чтобы уж наверняка отпечаталось. Лоран покосился на кузнеца, когда тот пристыдил парня. Мол, не надо было орать как недорезанный поросенок, а все тяготы переносить с невозмутимым лицом, как и полагается настоящему мужчине. Посмотрел бы он на Хайнера, если бы тот отказался на его месте. Впрочем, препираться настроения сейчас не было, тем более, что в словах кузнеца можно найти и долю правды. Арнар хмыкнул, с гораздо большим удовольствием принявшись слушать о Вальдалене.
- Да ну! Бабы мечом махали? - хохотнул Лоран, - Вот потеха-то! И не жалко вам их было? Хоть убей, не представляю как это... - правильно говорили, чужое королевство - чужие нравы. Однако, послушать о чем-то необычном было крайне интересно. Вальдален, по рассказу кузнеца, представал краем суровым, холодным и хмурым. Наверное, людям там жилось не сладко, - Ты же мне так и не рассказал, как сам оттуда выбрался-то? И из-за чего началась там вся эта заварушка? Ну, катаклизм, в один миг уничтоживший все королевство... - Арнар понизил голос, сам не понимая почему. Говорили, что Вальдален пал из-за гнева Создателя, который тот обратил на язычников, но парня эта версия не устраивала. Уж слишком она походила на удобную историю, которой можно страшить паству на воскресной проповеди.

- Да мало ли что болтают всякие болваны, - не удержался Хильмар, услышав свое прозвище и вопрос Мелиссы, но ответил, обращаясь к Арнару, - твой отец был ярлом Бладуга, а по вальдаленски кровавый – blodig. Потому и на знаменах был черный вепрь на красном фоне. Для устрашения противника хорошо работает. Нет ничего постыдного в пролитии вражеской крови.
"И в выпускании вражеских кишок тоже... Но не прозвали же Хильмар Кишковый"
Хайнер сжал кулак и поднял его на уровень своего немного напряженного лица, вспоминая те деньки. Славные они были, что уж говорит, хотя и трудные. А Хайнер не привык жаловаться на тяготы жизни. И пока Мелисса рассказывала о своих ощущениях целительницы, он внимательно слушал и даже иногда кивал, хотя сложно было понять, соглашается ли он, или просто выражает так свое понимание.
- В моей стране магию многие чтили, - сказал но цокнув, - и все же, как по мне, добрый меч или топор, куда надежнее и честнее будут. Твое ремесло – дело хорошее, но лучше б дома сидела да детей рожала. Не дело бабе так далеко от дома одной. Тем более в Ардоне. Что забыла тут? – вопрос был скорее риторический, потому что на перечисление личностей, кому девка поведала о своих способностях вызвал у него лишь скептическую ухмылку.
- Сама-то кому поклоняешься? – решил уточнить он у Мелиссы, раз уж она так разоткровенничалась.

Лентяй за спиной Арнара нервно повел ушами и потоптался на месте – видимо ночные кровососы замучили. А их тут оказалось не мало, и Хайнер в очередной раз хлопнул себя по щеке.
- А чего жалеть-то коли сами в пекло лезут? – поддержал смешком слова Арнара про потешность боевых баб, и тут же добавил, - но любая из них так могла навалять тебе, что не позавидуешь, хахах! Помню, знал одну, Ингрид, ох и тяжелая у нее рука была! Если не увернешься – считай пропал! Хах!
Несмотря на видимое пренебрежение к женщинам, выбравшим для себя этот путь, в глубине души Хильмар уважал их выбор и не мог не признать боевую доблесть многих из них. Совсем другое дело весело подтрунивать и отпускать шуточки, не вкладывая в них злого умысла.
- Все мы верили в Старых Богов, - сказал он уже серьезно, - и порой сложно понять их замысел. Кто знает, может мы разочаровали их, а может… это была их милость… а таких, как я они наказывают или испытывают…
«Вы хоть бы знак подали или намекнули как-то… а?» - мысленно обратился к своим истинным богам Хильмар, устремив свой взгляд куда-то в пустоту, по ту сторону реки.
- Как я выжил и сам не знаю. Должен был сгинуть со всеми, но вот… не сгинул…
"Видать, другие планы у Четверых на меня... понять бы только, какие?"
А что он еще мог ответить на вопрос, как остался в живых, когда все его боевые товарищи погибли в неравной битве, а он, тот, кто вел их за собой до сих пор жив и не угоден богам на их пиршестве?
На некоторое время он ушел в свои мысли, пропуская мимо ушей остальную болтовню у костра, но рассматривая своих собеседников. Он взглянул украдкой на Арнара, прислушиваясь к себе и снова пытаясь примерить на себя роль отца этого парня, представляя, что было бы, знай он о том, что где-то в Ивресе у него растет такой сын. Удивительно, но корыстные мысли о том, что явись он к матери Арно сразу после катастрофы, его приняли бы в графском доме с радостью как принца, почему-то не посещали его голову. А ведь, кто знает, был бы сейчас землевладельцем, может даже на службе короля Филиппа Ришкура, если тот не увидел бы в нем претендента на мертвые вальдаленские земли. Ведь он не какой-то там проходимец, а все же принц, пусть и сгинувшего королевства. Но то ли от узости взглядов, то ли от общей подавленности в те годы, но Хильмар не думал об этом тогда. А сейчас, спустя столько лет, тем более. Единственное, о чем он немного сожалел, так только о том, что Жозефина не осуждала его и не ненавидела. Ему было бы гораздо легче, проклинай она их единственную встречу, тогда в поле, всю свою жизнь. Ведь он тогда даже не думал о последствиях, а она, получается, простила ему свою загубленную жизнь. Он испытывал чувство вины и в глубине души злился за то, что получил прощение не прилагая к этому усилий, от чего виноватым ощущал себя еще больше. Кто знает, может, это как раз и было тем сложным механизмом возмездия за совершенные ошибки. И все же, глядя на парня у костра напротив, Хильмар довольно улыбался, видя неподдельное добродушие и открытость, которые Арнар сохранил в себе, несмотря на, наверняка, не простую жизнь. И Хайнеру вдруг стало интересно, как и где рос и воспитывался его сын, не замечая, что мысленно уже называет его именно так.
- Так что ж, тебе, конечно, дали приличное воспитание и образование? Ведь ты сын графской дочери и… - он хотел добавить «вальдаленского принца», но слова как-то не лезли из горла, - в Вальдалене браки были важны по большей части для высокородных, но даже тогда бастрады ни чем не нуждались. Считалось везением, если родился мальчик.
Он вспомнил двух своих сыновей, тоже близнецов, от простолюдинки, которые всегда получали необходимое внимание и средства, чтобы не испытывать нужды. Сейчас они были бы немногим старше Арнара. Но и они так же сгинули в бездне, когда проклятые Фолькунги… Впрочем, вина Тюрингов там тоже была, но об этом Хайнер был не намерен сейчас размышлять.
- А с хульдрой тебе лучше не встречаться, как и любым духом. Скажу тебе так, как видишь красивую бабу, да такую, что думать ни о чем не можешь больше, так значит точно – хульдра!
В этот момент Лентяй встрепенулся, подняв свои длиннющие уши торчком, фырча, вращая глазами и пятясь назад, насколько позволял повод. А через некоторое время за спиной у Хайнера зашевелились кусты.