Трактир, который облюбовал Хайнер в дни пребывания в столице был небольшим, но весьма удобным – хозяин был добрый малый, который сразу понравился кузнецу своим радушием и здравой щедростью. Да и контингент здесь бывал, так сказать, умеренный. Люд здесь обретался не богатый, но и не из числа прогнивших душой и телом пьянчуг. Но главное, что тут подавали отличный эль, а шлюшки прирабатывали веселые и резвые. Так что атмосфера в этом заведении более, чем устраивала Шмида и он ежедневно наведывался сюда и оставлял часть заработанных денег без всякого сожаления.
Он помнил, что прошлой ночью здорово повеселился в кабаке.  Кажется, была отличная компания, в которой травили невероятные байки, обсуждали достоинства благородных дам в далекой от благородства манере и хвастались своими достижениями, кто в чем. Да это было и не важно, потому что всем было хорошо. Даже Хайнер захотел поделиться какой-то из своих историй, но как-то ничего не приходило на ум, чем можно было бы удивить своих собутыльников.
Хайнер сел за один из длинных столов с краю и спросил у хозяина, нет ли у того, случайно в закромах немного аквавита. Хотелось чего-то покрепче и родного. Впрочем, хозяин принес какое-то поило, покрепче эля, отдаленно напоминающее скорее ослиную мочу, чем аквавит, отвратительного качества, запаха и вкуса. Но и за это кузнец был очень благодарен.
Посетители обсуждали предстоящие празднества, предвкушали зрелища и развлечения. А еще политику, цены на зерно, делали ставку и потенциальных победителей скачек.
Запомнилось, что за тем же столом, напротив, сидел какой-то парнишка, одетый по последней моде и нездешний, судя по выговору. Лицо у парнишки было гладкое, холеное, пушок едва пробивался на нем, чем явно вызывал бесконечную гордость владельца. Скорее всего это был чей-то оруженосец, кого-нибудь из гостей, приехавших из соседней страны по приглашению. Наверное, он получил выходной после скачек или просто сбежал от господ рыцарей, чтобы ощутить себя настоящим мужчиной. А где ж это ощутить, как не в городском кабаке.
Хайнер усмехался, краем уха слушая разговоры за столом, но до поры не вмешивался. Да и вмешиваться было не во что. Пил свое поило и помалкивал. А поило делало свое темное дело незаметно, ударяя в голову не сразу, а постепенно, вкрадчиво, как заботливая жена, но зато намного эффективнее всего того, что когда-либо употреблял Хайнер. 
Вокруг суетилась аппетитная девчушка, то и дело ненароком касаясь Хайнеровского плеча или локтя. Он не стал отмахиваться от назойливой, как муха, молоденькой шлюшки, которая пыталась немного заработать сегодня, усадил ее к себе на колени и попросил трактирщика принести ему еще поила. Есть отчего-то совсем не хотелось.
Разговоры понемногу меняли свое русло, но продолжали крутиться вокруг кровавых тем, и, наконец, заговорили о войне. Толи о возможной, толи о предстоящей, толи вообще. К тому времени сознание Хайнера фокусировалось с некоторым трудом, но суть он улавливал. И главная суть была в том, что все эти люди знали о войне столько же, сколько о лысом тролле, не более. Кажется, так он им и сказал. А может и не сказал, а только подумал. Да и вообще, все это было уже не важно, когда на следующий день он проснулся с новой головной болью уже  на постоялом дворе в амбаре, который он арендовал на эти дни. Как он туда добрался ночью из трактира, Хайнер помнил слабо. 
В амбаре никого не было и Шмиду потребовалось время, чтобы осознать где он.
На улице послышался какой-то шум, голоса, и отдаленно он даже расслышал свое имя.
- Вам, наверное, нужен Хайнер-кузнец? Да-да, он остановился здесь. Вот сюда, сюда, осторожнее... простите великодушно, сюда… вот, прошу… - лепетал хозяин постоялого двора.
Кузнец принял сидячее положение и хмуро уставился на двери амбара, тщетно пытаясь смахнуть с лица сухую солому, которая лезла в рот и в глаза. Хайнер уперся руками с двух сторон от себя и чуть наклонился вперед, заметив, что костяшки рук неприятно саднят с утра.
- Ну, кого там тролли принесли?! – гаркнул Шмид, ожидая гостей.

Отредактировано Heiner Schmied (2019-01-27 18:09:38)

Двери амбара со скрипом распахнулись впуская внутрь свежий воздух и нарядную даму, аромат духов которых был, наверняка, вполне нежен и мягок для столь юной особы, но только не для Хайнера, который сейчас испытывал приличную головную боль и любой даже малый раздражитель лишь усиливал это неприятное ощущение.
- Ришкур? – тихо, себе под нос, проворчал Хайнер, сползая с наваленного сена на землю, - что-то часто в последнее время Боги посылают мне этих Ришкуров…
Но лишний раз нарываться он не желал, а потому ощутив под босыми стопами холодный земляной пол, кузнец склонил голову, приветствуя королевскую дочь. У этой дочери Филиппа и Асдис больше было внешнего сходства с отцом в отличие от младшей, которую Хайнер встретил прошлой зимой. Что же до надменности и самоуверенности, то это было вполне в духе Ришкуров.
- Ваше Высочество, - говорил он на ардонском, не особо стремясь угождать гостье, переходя на ее язык, - чем могу служить?
Но принцесса, похоже, не слышала его слов, так как выдала какую-то очень длинную фразу со множеством сложных слов, часть из которых и вовсе простыми бергтальцами не использовалась. Поэтому кузнец все же решил уточнить, насколько он правильно понял суть сказанного:
- То есть, хотите знать, за что огреб этот сосунок? – Хайнер озадаченно почесал мизинцем в ухе, так как все еще был не уверен в цели визита, - думаю, он и сам успел рассказать, так что мне нет нужды чесать языком о том, за что получают в кабацких драках. Да и не для дамских ушей это...
Пожав плечами, Хайнер поискал глазами что-то и обнаружив, что пояс с кошелем, равно как и куртка были брошены вчера в угол, двинулся в том направлении. На середине пути он остановился, почесал затылок:
- Предложил бы сесть, да некуда… но Вы это, если чо, не стесняйтесь… но лучше на это.. на солому.
В амбаре пахло сеном, перегаром и куриным пометом. Но это никак не умаляло достоинства временного пристанища кузнеца. Здесь был и табурет сомнительной прочности, и стол, на столе кувшин с водой, а под столом нашлась даже треснувшая ночная ваза, которую вряд ли кто-то стал бы освобождать, будь она полной. Поэтому Хайнер предпочитал испражняться где-нибудь снаружи, вынося, так сказать, весь сор из избы подальше от места обитания.
Кузнец присел на корточки и немного покопавшись, нашел свой кошель. Отсчитав оттуда какое-то количество монет, он подошел к принцессе и протянул оставшиеся.
- Вот, - сказал он довольно миролюбиво, надеясь, что это всех удовлетворит и гости исчезнут из амбара как можно скорее, - это за разбитый нос Вашего… кхм… пажа.
Хайнер еще раз поклонился принцессе, но даже не посмотрел в сторону несчастного пажа, совсем не пытаясь вспомнить причину, по которой отвесил тому щедрой рукой плотно сжатой в кулак. Да мало ли какова была причина, если вспоминать все, да потом еще и осознавать – можно было бы пол жизни этому посвятить. А у Шмида есть дела поважнее. И он очень надеялся, что скоро он ими займется. У стены амбара были разложены новенькие мечи, которые Хайнер привез для продажи, надеясь выручить за них хорошие деньги. Что бы там ни говорили о новомодных пороховых зарядных устройствах, старые добрые мечи все еще оставались надежным оружием в руках умелого воина.
- Я… я требую… - пискнул паж, истолковав слова и действия кузнеца как явное покаяние в содеянном, - Ты должен отдать мне один из этих мечей! - и добавил уже чуть менее уверенно, но с надеждой глядя на принцессу в поисках поддержки, - я думаю, это было бы справедливым обменом.

Отредактировано Heiner Schmied (2019-01-30 19:00:19)

После вчерашнего голова трещала, как перезревшая тыква. Ханейр дотронулся до макушки и поморщился – похоже досталось вчера не только пажу. А может, он просто вчера упал по дороге домой. Мало ли, что могло случиться.
Принцесса Бланш говорила много. Очень много. Например, несмотря на то, что вторила его же выражениями, она призывала его подбирать слова. Его, Хайнера, и слова! Четверо свидетели, он именно этим и занимается в данный момент. Можно было рассмеяться в голос, от души, но, во-первых, от этого голова стала бы болеть еще больше, а во-вторых, в амбар следом за принцессой и пажом ввалилось еще двое гвардейцев. Хайнер неосознанно прикинул, что при определенной доле удачливости, он с ними справится, но лучше все уладить мирно.
Ну да, конечно, достоинств пажа его юность не умаляет. Зато со сдержанностью именно у этой юности проблемы имеются немалые. Кузнец скривил морду лица на слова Ее Высочества, как бы пытаясь дать понять, что он не совсем с ней согласен и, право, будет лучше, если принцесса перестанет играть роль следователя и судьи, тем более, что от предложенных денег принцесса решила отказаться, словно те были краденными, а не честно заработанными. Это даже задевало немного.
Хайнер чуть склонил голову и с некоторой укоризной посмотрел на собравшихся.
- Вам надо чаще общаться с простым людом, Ваше Высочество. Откуда кузнецу знать цвета благородных домов? - он неопределенно крякнул и растянул губы в улыбке.
Она всерьез ожидает, что каждый простолюдин в Ардоне знает цвета Ивреса? Ему стало даже интересно, насколько глубоко принцесса Ивреса живет в иллюзиях. Ей не хватает острых ощущений?
Непонятно, что именно хотела услышать девушка на свои вопросы. О том, как мальчишка, набравшись эля, так хотел быть похожим на взрослого мужчину, что забывшись стал, на потеху окружающим, рассказывать, как и полагается юнцу, о своих победах на любовном поприще, а потом, забывшись, перешел на рассказы о принцессе, которой служит. И что цвета на его одежде добавляли достоверности тем далеким от пристойностей байкам, которые травил в таверне захмелевший паж. Или о том, что остановить мальчишку было невозможно, уж больно он вошел в роль и под всеобщий гогот пьяных посетителей, который он принимал за восхищение своих повествовательных способностей, продолжал молоть языком. И на добрый, можно сказать, душевный совет кузнеца закрыть свой хлебальник пока не стало слишком поздно, паж ответил дерзким вызовом, за что и получил тут же, без лишних томлений в ожидании.
- И все же, лучше не ворошить вчерашнее, да я и не особо помню, - приврал кузнец, пожав плечами.
Он взял со стола кувшин с водой для умывания и глотнул оттуда, так как во рту прилично пересохло после вчерашнего:
- Просто примите эти деньги. Поверьте, это хорошая плата.
Не то, чтобы Хайнер помнил или забыл все, что болтал накануне паж, просто он не видел никакого смысла вдаваться в подробности, тем более, что вряд ли сумеет выразиться деликатно, а получать еще и за грубость в присутствии принцессы совсем не хотелось. Очевидно, что принцесса поверит своему белокурому, чистенькому пажу, отпрыску какой-нибудь родовитой ивресской семьи, чем кузнецу, которой только что не смог сдержать сочной отрыжки.
- Тут полсотни серебряных, - вздохнул кузнец, растолковывая очевидное, - меч стоит больше десятка золотых, а разбитый нос Вашего пажа тянет в лучшем случае на медяк. И этот медяк он мне должен за урок, который был ему преподнесен. Так что хер, а не меч, простите великодушно.
Он присел на корточки, чтобы собрать монеты с влажной земли, когда принцесса отошла в сторону.
- Да, я кузнец, Ваше Высочество, и ковать мечи - моя работа. Но я волен выбирать, для кого ковать меч, а кто его не достоин.
В этот момент из соломы появилось голое грудастое чудо, что даже Хайнер застыл в удивлении, только сейчас вспомнив о Лисбет, веселой рыженькой шлюшке из того же трактира, которую вчера привел с собой. Ведь после небольшой потасовки, он еще долго и нещадно уничтожал запасы алкоголя в том трактире, а потом Лисбет назвала его могучим северным воином и любезно согласилась согреть его этой ночью. Что-то в ней было не так, но Хайнер был слишком пьян, чтобы понять это вчера.
Лисбет почему-то решила ухватить кошель из рук Хайнера. Может, решила, что это ее плата за ночь. А вот ее вопль и попытка сбежать из амбара тут же голой, заставил Шмида засомневаться в ее адекватности. Этому способствовал бесноватый взгляд шлюхи, который он заметил сейчас. Хайнер понял, что в ней было не так - девушка явно была не в себе.  Она метнулась в сторону, потом в другую, подскочила к принцессе, кривляясь и выписывая руками замысловатые фигуры, стала что-то бормотать.
-Вот хульдра, - в сердцах ругнулся кузнец, - только этого не хватало…
Он хотел сделать шаг вперед, но его опередил гвардеец, который схватил Лисбет за волосы, оттаскивая от принцессы. Шлюшка стала извиваться, как дикая кошка, вырываться и голосить какие-то проклятья.
Перекричать умалишенную было сложно, а потому Хайнер приблизился к принцессе, но путь ему преградил второй гвардеец.
- Прикажите отпустить девчонку, - рыкнул кузнец, понимая, что Лисбет сейчас вредит только сама себе, но несколько забывая о расстановке сил.

Отредактировано Heiner Schmied (2019-02-04 08:46:25)

Из всех зол этого мира наибольшим было предоставить власть, в виде права требовать ответы, женщинам. Потому что пользовались этим правом довольно категорично. Почему-то они решили, что могут вмешиваться и судить то, о чем не имеют ровно никакого понятия. Причем они были готовы это делать с тем рвением, словно в этом заключается весь смысл  их бытия. Но куда хуже были мужчины (если таковыми их можно было вообще называть), которые умело прятались за женскими юбками. Где-то в детстве происходил сбой становления таковых, как личностей, и лучше бы их сразу приносить в жертву при рождении.
Так уж сложилось, что еще с самого детства Хайнер, тогда еще Хильмар, привык к тому, что не все в жизни достается легко и, если хочешь что-то получить, то скорее всего придется приложить усилия, или вообще отказаться. Он чаще предпочитал первое. Мать воспитывала в нем силу духа, преданность семье, но никогда не претендовала на ту, что может ему указывать. Она учила его, что каждый в этом мире должен заниматься своим делом, тем, что у него получается лучше всего. А главное, не избегать ответственности за содеянное.
Сейчас же перед Хайнером было два примера, противоположные устоям, которые  он ценил.
То, что паж пожаловался своей госпоже, а теперь, чувствуя ее поддержку и защиту, требует то, чего отнюдь не заслужил, лишь утверждало Хайнера в правильности своих вчерашних действий. Единственное, о чем о жалел, так это о том, что случайно не убил того.
Принцесса злилась, не получая ответы, которые в общем-то не принесли бы особой пользы, да и не изменили бы положение дел.
Замечал ли это Хайнер, было трудно сказать, потому что вид у него был озадаченный всем происходящим. Но скорее всего, он попросту не утруждал себя тем, чтобы понять, а уж тем более принять, причины раздражения Бланш.
- Да я особо не торгую. Вон, со мной кореш приехал, он и торгует. – пожал плечами кузнец, удивленный тем, что принцесса задает такие вопросы, - признаю, торгаш из меня никудышный.
Он посмотрел на Бланш, склонил голову на бок, напрасно пытаясь понять, чего она добивается. Везде денежное наказание было приемлемым наказанием за проступок. И хотя Хайнер не считал себя виновным, он не собирался уходить от факта, что влепил мальчишке вчера от души и был готов сейчас отдать половину своих денег, которыми он должен был оплатить за постой. Мудрость, которой не была наделена Бланш, не могла подсказать ей, что это серьезная плата, которую мог ей предложить человек его достатка.
Но, видимо, у Ее Высочества было иное мнение.
У Шмида мелькнула мысль, что если принцесса так богата, то могла бы просто купить у него меч для своего пажа в утешение. Но озвучивать он ее не стал, потому что предложи Ее Высочество двойную цену, он не продал бы своего оружия этому недомерку.
- Я тоже не раздаю свои мечи кому попало, - уверенно отрезал Хайнер, не замечая, как кулаки его сжимаются по мере продолжения разговора, - поэтому срать я хотел на вашу справедливость.
Терпение и смирение, которые копил Хайнер все эти годы, грозились исчерпаться вот прямо сейчас, на середине фразы, которую позволила себе принцесса.
- Не тебе судить о Вальдалене… - глухо процедил кузнец, - спроси-ка у своей ма…
Он машинально дернулся вперед, за что тут же получил тычок в грудь от гвардейца с резким "Куда прешь, виллан?!".
Мгновенной реакцией кузнеца был точный и выверенный удар в челюсть гвардейца.

Отредактировано Heiner Schmied (2019-02-08 05:51:08)

Уж чего-чего, а драки Бланш никак не ожидала. Не с простолюдином - тем более после того, как она сказала, что является принцессой. Это сколько наглости должно быть у обычного виллана? Весь разговор, все его мелочи и детали резко потеряли какой-либо смысл. Девушка отшатнулась при первом же резком движении, ныряя за спину гвардейцу, поджимая губы и пытаясь сообразить, что надлежит сделать, чтобы хоть как-то сберечь достоинство. Увы, в данный момент ей резко захотелось не достоинство сберегать, а просто бежать с минимальным уроном. Тем более, что атакованный гвардеец как-то странно скрипнул, отшатываясь так, словно собирался не встать вовсе. Его товарищ, тут же выпустивший девку, успел среагировать и бросился на кузнеца, который умудрился потерять всякие рамки - даже те, что диктовал здравый смысл. Полин бросилась к леди, пытаясь увести ее до окончания драки, паж, посеревший и побелевший каким-то пятнами, явно резко перехотел и меч, и справедливость: первый гвардеец далеко не сразу оправился от полученного удара. Потому второй успел пропустить еще один, и честное слово, теперь принцессе помешала уйти только та мысль, что она не может бросить своих вассалов. То есть не то, чтобы кто-то из них приносил клятву верности лично ей. Не то, чтобы в ее обязанности как-либо входило о них заботиться - это они должны были защищать ее от имени отца-короля. Но просто так бросить "своих" людей, даже отчетливо представляя последствия этой придури, Бланш не смогла, яростно сбросила с себя руки уводящей ее Полин и уже открыла рот, собираясь хотя бы попытаться успокоить сцепившихся, когда гвардейцы слаженно умудрились-таки откинуть кузнеца. Не то, чтобы он был нейтрализован надежно - скорее временно, но в данный момент к искреннему удивлению не на шутку испугавшейся принцессы, явно лишился возможности таки добраться то ли до нее, то ли до пажа, то ли до гвардейца...
Страх Бланш приобрел странную форму, словно ледяное копье, застрявшее в теле от горла до самого живота, из-за которого она хранила столь же ледяное спокойствие. И словно бы кто-то другой, но ее голосом заметил:
- Что ты пытался сделать, кузнец? Единый видит справедливость и нипочем не оставит тех, кто идет за ним. Как видишь, правда не на твоей стороне, - девушка махнула малой свите, разворачиваясь и двигаясь прочь из амбара- на свежий воздух, к суетливому трактирщику и потом - к семье. О произошедшем она предпочла бы подумать после,когда немного успокоится и придет в себя, для нее это странное происшествие было закончено.
Паж, пятящийся последним, успел-таки подхватить невесть как оказавшийся под ногами нож, ухмыльнулся и драпанул следом со всех ног, догоняя принцессу. Он вполне отдавал себе отчет в том, что, проиграй гвардейцы, лично он огреб бы по первое число, но раз уж так вышло, что они победили, разве не имеет он право на маленький трофей, раз принцесса деньгами не взяла?
С его точки зрения это было последней деталью для восстановления справедливости. На мечи позариться он не рискнул, а вот нож.. почему бы и нет?

Отредактировано Blanche Richecourt (2019-02-09 11:03:56)