«Отлично. То, что надо», подумала Мелисса проходя по узким улочкам города и сливаясь с толпой зевак. Она прислушивалась к голосам, обсуждениям, пересудам, стараясь разузнать, как можно больше о событиях в столице.
Узкие улочки, на которых двое горожан ещё могли свободно разминуться, а если уж если уж появится всадник на лошади, непременно заденет копьем вывеску какую, а люду простому приходилось спасаться, прижимаясь к стенам зданий, или врассыпную бежать из-под копыт. А если уж столкнутся две торговки с массивными корзинами, наполненными продуктами… Это действо могло собрать целую толпу зевак, которые могут битый час наблюдать, как две клуши не могут разминуться, потому что ни одна не готова уступить дорогу. Ни дать, ни взять два барана из ставшей в последнее время популярной сказки в Аллионе. Слышали ли о такой сказке в Ардоне, Мелисса не ведала, но представить живо сцену помогли сами участницы действа, и как бы ни торопилась юная целительница, а проскочить мимо не успела.
Две пышногрудые торговки столкнулись, загородив собой всю узенькую улочку, и началась перепалка с использованием местных выражений. И хоть Мелисса местный язык знала плохо, по жестам и интонации было понятно, что ни одна из них не собиралась посторониться или хотя бы повернуться боком, дабы пропустить другую. Торговки перекрикивали друг друга, как во время ярмарки, чтобы привлечь побольше покупателей. Вот только сейчас они не нахваливали свой товар, а бранились.
Мелиссе ничего не оставалось делать, как попробовать найти другую дорогу, но как это сделать, если совершенно не знаешь города? Спросить у местных ребятишек? Но они могут потребовать какое-то вознаграждение за услуги провожатого, а денег у целительницы было не так и много, чтоб быть расточительной. Надо было как-то выкручиваться, чтобы успеть поглазеть на праздник, устроенный в чью-то честь. Как поняла из обрывков разговора Мелисса, поводов для народных гуляний служила помолвка.
Целительница огляделась по сторонам и попробовала поднырнуть под локоть торговки, но её бесцеремонно оттолкнули. Лисса недовольно фыркнула, отступая на шаг и уже готовясь снова штурмовать эту неприступную цитадель в виде двух дородных дам, но на выручку ей и всем остальным собравшимся и к огорчению любителей подобных зрелищ,, перепалку прервал грубый мужской голос, приказывающий расступиться – по крайней мере, так показалось Мелиссе. Он поволок одну из дам за собой, не обращая внимания на то, сколь узкой была улочка. То есть попросту топтался по ногам тех, кто не успевал отскочить в сторону. Но Мелисса уже не следила за дальнейшей судьбой парочки – её ждала центральная площадь и веселье.
Атмосфера праздника чувствовалась уже на подходе к площади, особенно хорошо её можно было прочувствовать, принюхавшись: кисловатый запах прокисшего вина и пива смешивался с ароматом свежее приготовленных сосисок и мяса и каких-то еще местных популярных блюд. Все это выпивалось и съедалось под громкие песни, а потом эти же громогласные голоса, не снижая громкости, требовали добавки. Но Мелиссу сейчас мало интересовали подобные заведения, да и полупустой кошелек не давал возможности вкушать яства и наслаждаться отдыхом, поэтому юная целительница продолжила путь, стараясь держаться подальше от подвыпивших мужиков, которым только и дай, что потискать молоденькую девицу, а то, что после такого пострадает её репутация, уже не их ума дело. Пусть сама выкручивается, как знает.
Мелиссе же выкручиваться пока не хотелось, и пристроившись за широкой спиной какого-то рослого мужчины, она проскочила в его тени, и оказалась на площади.
Ох, что здесь творилось! Кто-то выплясывал на помосте, кто-то торговал мелочевкой с лотка, кто-то зазывал на представление, суля незабываемые впечатления всем охочим. Мелисса даже не знала, куда ей податься? Хотелось всего и сразу, но еще больше хотелось пополнить свой кошель, и она стала присматриваться к зевакам. Она с детства умела сновать по рынку, и сейчас эти умения пришлись кстати. Незаметно появлялась за спиной пришедшего на празднество господина, или девицы, так неосторожно продемонстрировавшего прикрепленную к поясу мошну с монетами, а потом так же незаметно исчезала. Отдалившись и растворившись в толпе, платала монеты в сумку, переброшенную через плечо, и туго стягивала завязки, чтобы самой не быть обкраденной. Но это была большая удача для  Мелиссы. Частенько она в последний момент отдергивала руку, так и не решившись взять чужое. И только желудок недовольно напоминал, что «надо».
Перед ней шел господин в дорогой одежде, он беспечно вертел головой направо и налево, разглядывая люд, а Мелисса тенью следовала за ним. Она не была профессиональной воровкой и брала только по необходимости, поэтому не могла по достоинству оценить, сколько же можно поиметь с господина. Она готова была даже неосторожно оступиться, споткнуться, наткнуться и начать разговор какой-то простой заученной фразой, если господин вдруг обернется.
Сердце выпрыгивало из груди, колотилось так сильно, что, казалось, проламывает ребра.
«Четверо, а если он обернется? А если не получится? А если за руку схватит? Того и гляди оттяпает. И что ты скажешь? Что даже в мыслях не было. Да ты даже сейчас думаешь об этом, Лисса. А что? Можно же просто подрезать, и схватить на земле, что упало, то... Это если не затопчут меня».
  – Пропустите, будьте добры,  – решила обычной фразой отвлечь внимание и проскользнуть мимо, прихватив добычу и растворившись в толпе зевак. Поди отыщи, коль она такая неприметная. Так всегда думала о себе Мелисса.

Большие события в городах – это всегда большие скопления народу. Любой простой ардонец стремился попасть в столицу в эти дни. Когда еще доведется увидеть столько господ в одном месте, а если повезет, то и короля с королевой, не говоря о том, что можно что-то получить от добрых господ – угощения, зрелища. Да и товарами разными все спешат приторговать, а уж свои в тридорога продать – сам Единый велел! В другой раз такого не дождешься. А уж сколько можно будет потом рассказать своим односельчанам, оказавшись в центре внимания на целый месяц в деревенском трактире. Нет, такой шанс уважающий себя пахарь или портной, или сапожник упустить не может. Впрочем, в последнее время Айнхерт не жаловался на события. То свадьба, то скачки, то помолвка, то еще какие-то празднества. В общем, повода у простого народа стекаться в город было предостаточно и упускать такой шанс никто не собирался. Даже Хайнер.
Деревня, где он жил была не богата, а себя и семью надо было кормить, да и налоги никто не отменял пока еще. Поэтому он присоединился к тем, кто собрался торговать в эти дни в столице, загрузив и свой товар на обоз. Так, в компании пожилого кожевника, его жены, их дочери и мальчишки-подмастерья, который приходился деревенскому старосте племянником, Шмид приблизился к воротам ардонской столицы.
В последний раз он был здесь года три назад, может, чуть больше. Но про себя отметил, что не так уж сильно город изменился за это время, разве что улицы были украшены в этот раз, а на домах развешано чуть больше флагов и знамен, да лагерь приезжих фермеров и крестьян у городских стен был побольше. Те, кто был при деньгах, снимал комнаты в ближайших деревнях, а кто побогаче – мог позволить себе и городские апартаменты.
Их делегация расположилась на постоялом дворе, который держал дальний родственник кожевника, а потому места в амбаре даже Хайнеру хватило. Что ж, можно было считать, что им повезло, потому как даже за этот амбар хозяин мог в эти дни заработать цену за среднюю комнату, а то и дороже.
Устроившись, мужчины обсудили свои дела и договорились, что в первый день кожевник  отправится на рынок со своим и хайнеровским товаром торговать, на другой же день его сменит Шмид. А пока кузнец решил разведать, не понадобятся ли услуги кузнеца на предстоящих скачках, а заодно найти для себя подходящий кабак – хорошая порция алкоголя помогала избавиться от привычных головных болей.
Работенка нашлась у какого-то молодого графа, которому Хайнер подковал лошадей, да и торговля шла неплохо. А потому кошель кузнеца к третьему дню был уже довольно туго набит и напрашивался на длительное времяпровождение в трактире. Что и было сделано. Так что пока господа проявляли чудеса верховой езды Хайнер отлично проводил время в обществе эля и пышногрудых девиц. И даже неприятные визиты отдельных особ не могли испортить настроение кузнеца, разве что очень хотелось кому-нибудь еще набить наглую аристократическую морду.
Голова перестала трещать по швам только к обеду следующего дня, когда в городе готовились к главному мероприятию по случаю помолвки юной принцессы.
Жена кожевника и дети решили прогуляться по городу и поглазеть представления на центральной площади. Шмиду тоже требовалась прогулка к набережной для приведения в порядок мыслей и вообще, для самоопределения, так что он присоединился к ним не особо сопротивляясь уговорам.
Толи накануне прошел дождь, толи на улицы выливалось слишком много дерьма, но прежде чем добраться до центральных кварталов, что скопились у королевского дворца, Хайнер и его спутники прилично испачкались в грязи, пробираясь от окраин города к центру. Впрочем, они ни коим образом не собирались так выразить свое непочтение к назначенной на сегодня помолвке царственных детей. 
Количество городской стражи заметно превышало обычное, да и повозки колесили по улицам весьма активно, и брызги из-под копыт неизменно цеплялись за относительно свежую одежду кузнеца. Выбравшись, наконец, на широкую улицу, вымощенную булыжником и оказавшейся так же набережной, Шмид и семейство кожевника вдохнули более свежего воздуха. Хайнер оглянулся по сторонам, под крики гвардейцев отошел в сторону, заслоняя собой женщин пацаненка и пропуская мимо конный патруль, а потом двинулся в сторону площади.
Народ заполнил всю площадь и даже ближайшие улицы превратились в полноводные людские реки, что впадают в глубокое горное озеро. Неизвестно, сколь много людей можно было уместить на столь небольшом пространстве, бОльшую часть которого занимал огромный помост с впечатляющими декорациями. Да уж, такое зрелище стоило того, чтобы терпеть толчки и тычки локтями, главное не забывать следить за кошельком. В такой толпе с ним очень просто было расстаться против своей воли.
То тут, то там в окружении зевак, приезжие артисты демонстрировали свои умения горожанам. А на центральном помосте уже начиналось что-то любопытное, что дети стали проситься подойти поближе. Однако пройти напрямую было не под силу даже Хайнеру, пусть он бы локтями и тумаками прокладывал бы себе дорогу. Поэтому пришлось идти в обход в поисках небольшой бреши, чтобы протиснуться к центру.
«Пацана надо  бы посадить на плечи,» - думал Хайнер, - «так ему будет лучше видно…»
Он подхватил пацана подмышки и поднял вверх, над головами людей.
В это время на возведенной сцене происходило нечто невероятное. То с одной стороны, то с другой к небу вырывались огненные сполохи, выстреливали клубы дыма, трещали барабаны, а акробаты совершали такие трюки, от вида которых даже Хайнер застыл на мгновение, разинув рот. Он и представить себе не мог, что женщина способна вот на такие изгибы тела и на подобные движения. Когда он оторвал взгляд от сцены, то вдруг заметил девушку, которая чем-то напомнила его младшую сестру Раннвейг. Девчонка была примерно того же возраста, в каком запомнил свою сестру Хайнер, того же роста. Может, чуть хрупче, а может, так просто показалось кузнецу, но он невольно стал следить за ней взглядом, пытаясь задержать мимолетное видение из прошлого. Мальчишка  елозил задом, давил на шею и восторженно хлопал в ладошки. Хайнер подумал, что тот тяжелее, чем кажется на вид.
Тут на глаза ему бросился еще один человек. Одетый не как простолюдин, а как господин, хотя и без излишней помпезности. И все же в глазах Хайнера он выглядел франтом, с этими замысловатыми вышивками на синем камзоле. Молодой и явно уверенный в себе, мужчина определенно преследовал ту самую девушку, довольно бесцеремонно расталкивая зевак на пути к цели. Кто знает, может, этому господину девушка тоже напомнила кого-то из его родных или может вовсе служанка его… Нет, взгляд и выражение лица преследователя говорили о том, что намерения у него далеки от добрых. В другое время Хайнер попросту не стал бы вмешиваться, но вместо этого он снял пацана с плеч и поставил того на парапет возле какой-то статуи, а сам наблюдал за развитием событий.
Не то, чтобы кузнец был защитником слабых и бедных, но почему-то ситуация показалась ему некрасивой и он неосознанно стал переживать за девчонку. Шмид невольно продолжал следить за этой парочкой, надеясь, что ошибся и тот мужчина вовсе не гонится за девицей, а просто расстроенный чем-то спешит прочь с площади.
Но нет, он ошибался. Все стало слишком очевидным, когда преследователь в синем камзоле поймал девчонку за плече и как следует дернул.  Шмид как-то досадливо цокнул и качнув головой, будто решая внутреннюю дилемму.
- Стой тут! - громко, сквозь шум толпы, приказал кузнец, не обращая внимания на недовольную мину мальчишки, - я скоро!
- А ну, с дороги! Расступись!- и быстро двинулся следом за вельможей, грубо расталкивая уже прилично захмелевший народ и получая вслед недовольные взгляды и окрики.

[indent] Вмешательства зевак в его преследование Лукас не опасался. Во-первых, увлечённый погоней он не особо и обращал внимание на окружающих, расталкивая тех, кто стоял на пути безо всякого стеснения – вот ещё, раз сами не сообразили расступиться, почему бы и не подтолкнуть к нужным действиям направляющим тычком. Во-вторых всегда можно было позвать стражу, она становилась на сторону состоятельных господ без лишних раздумий.
Девчонка оказалась шустрой и, скорее всего, смылась бы, если бы не перегородившие улицу торговцы. Которые и сами были не рады – со всех сторон раздавалось столько доброжелательных пожеланий, обильно сдобренных руганью, что хватало на год вперёд.
- Что значит не брала? - напирал граф, не разжимая пальцев на плече девушки, когда та принялась возмущаться. - Если так, то покажи руки и что у тебя в сумке? Давай!
Девушке он не верил, хотя и не видел точно, что это она, но раз побежала - значит в чём-то да виновата.

На окрик «расступись» граф не оглядывался, хотя краем глаза видел простолюдина, толкающегося следом. Кто знает – может просто сердобольный, может знакомый девушки, а может сообщник воровки, злодюги ведь обычно промышляют скопом. После последнего предположения Лукас стал время от времени поглядывать назад, чтобы вместо потери кошелька не получить чего вроде куска стали в спину. Хватит того, что воровка – а теперь граф не сомневался, что именно эта девушка стащила его кошель, - со всей силы вмазала ему по голени. И ведь как удачно попала – болью так стрельнуло, что Лукас на время разжал пальцы, упуская добычу.
Мысли о том, чтоб отступиться, мелькавшие в голове Эдера до этого, теперь улетучились, уступая место злости и азарту погони. После полученного тычка даже желание получить семейную реликвию отошло на второй план, хотя до этого он только и хотел вернуть себе родовое кольцо. Он и сам к серебру с чёрным янтарём привык, да и память – перстень принадлежал покойному прадеду, впервые ставшему герцогом в роду Эдеров, тщательно объединявшему земли и положившему начало фамильной библиотеке.

Теперь, кроме праведного стремления получить назад свою вещь, Лукасу хотелось поймать воровку и хорошенько потрясти, а может кликнуть стражу, чтоб посидела в подземелье, познакомилась поближе со столичным правосудием. Не то, чтоб Лукас был особо мстителен, просто удар по ноге не способствует пробуждению любви к ближним.
Девушка бежала назад, туда, откуда граф стремился поскорее уйти, что тоже настроения не улучшало. Проталкиваться становилось всё труднее, люди отвечали грубее – у самых помостов дармовое угощение получить было легче, а спиртное развязывало языки и добавляло хамоватости. Граф теперь остерегался бесцеремонно толкать впереди идущих, всё чаще повторяя: «Пропустите» и «Посторонитесь», вслед за девушкой.
Из виду он её не терял, но и нагнать не мог, пока чуть не схватил за волосы похожую горожанку. Та разразилась пространной бранью, Лукас извинился, сдал назад и покрутился на месте, выискивая знакомое голубоватое платье в толпе.

На помосте в это время сменились актёры, на смену акробатам, что выполняли головокружительные трюки, вновь выскочили танцовщицы, закружились под бойкую мелодию, завертелись, поощряя зрителей громче хлопать в ладоши.
Толстяку, что стоял перед Лукасом, почти вплотную к дощатому настилу, показалось мало так выражать своё одобрение и он полез на помост. Зрители по соседству пытались буйного зрителя столкнуть, толстяк отмахнулся, вмазав ближайшему недовольному в лоб, толпа колыхнулась – отдавливая ноги, оттирая слабых. Графа толкнули, он увернулся, уже не церемонясь, дёрнул впереди идущего за куртку, чтоб посторонился, обходя представление со стороны и тут увидел знакомую ткань.
- Стой! – закричал он, вновь пытаясь догнать беглянку.
И тут же чуть не покатился кубарем от сильного толчка в бок – толстяка таки стащили с помоста и драка теперь перерастала в банальную кучу-малу.

Отредактировано Lukas Eder (2019-02-11 02:23:31)

«Да, что ж он никак не отстает от меня? – Мелисса запустила руку в сумку, переброшенную для удобства через плечо. Так холщовый мешок был перед ней, и целительница была уверенна, что никто не смеет сунуть в него свою лапищу. Собственно, никаких ценностей у неё при себе не было, да и какие ценности у девчушки из деревеньки. Так и прозябала бы она с Торнби всю жизнь, если бы не магический дар, но где-где, а Ардоне лучше помалкивать об этом. – Интересно, а как они лечат своих раненых, если не прибегать в помощи целителей?»
Эти мысли совершенно не к месту и не ко времени вдруг возникли в голове юной девы, а если уж возникли, то ей надобно во что бы то ни стало найти ответ. Пусть не сейчас. Сейчас были дела поважнее: во-первых, надо было отдышаться, во-вторых, решить, куда же дать дёру, чтобы Синий Камзол не побежал за Мелиссой, в-третьих, узнать бы, чем она так насолила этому господину, что он, рискуя собственным здоровьем, а в подобном скоплении людей рисковали все, помчался за ней.
Укрытие, коим служили подмостки, оказалось крайне ненадежным, деревянный настил ходуном ходил, и Мелисса видела, как осыпаются мелкие опилки и труха, когда сверху выплясывали девицы и давали заклинатели огня. Странно, что их до сих пор не причислили к магам и не сожгли, хотя с другой стороны, если они заклинатели, то что им сделается от разбушевавшегося пламени?  представление и целительницу быстро обнаружили.
– Да, чтоб тебя!
Она ударила по опоре кулачком, выказывая своё негодование, и огляделась по сторонам. Отсюда путь был только обратно, а это означало, непременно угодить прямо в лапы Синего Камзола. Под помост, видя, как тот содрогается от танцев, она не рискнула лезть, поэтому снова попыталась пробраться на противоположную от места действия сторону площади.
«Подходи к добыче с подветренной стороны. Следи за ветром», – всегда говорил ей отец, обучая расставлять силки и выслеживать зверя, даже если это были обычные пугливые зайцы. Но сейчас сама Лисса напоминала загнанного зверька. Она уже успела трижды проклясть тот миг, когда увидела увесистый кошель на поясе, не заприметив, кто его хозяин. Теперь можно было только раствориться в толпе, попытаться незаметно достать плащ и набросить на плечи, несмотря на летнюю жару. Мелисса.
Целительнице снова пришлось работать локтями, прокладывая себе путь. В этот раз двигалась она намного медленнее, потому что разгоряченная дармовой едой и выпивкой толпа жаждала зрелищ. И каждый хотел поглазеть на танцовщиц, чтоб потом долгими вечерами, сидя в кабаке за кружкой хмельного вспоминать, как он на празднике чуть не ухватил за ножку стройную, грациозную, аки лань, деву танца, или как лежа у её ног после выступления, признавался в любви. Мелисса была далека от подобных воздыханий, да и заботило её сейчас только одно: как унести ноги и остаться целой.
Ей почти это удалось. Дева уже ликовала, успешно обогнув угол помоста и не увидев там господина в дорогом камзоле. Теперь дело за малым, думала она, подныривая под локоть и придерживаясь за талию дамы, весьма приятных для мужского взгляда. Но послышалось очередное «стой!», и Лисса снова ускорилась, пока не ощутила, как тонкое запястье угодило в ловушку. Непонимающе посмотрела на мужчину, замотала головой.
– Пустите! Пустите меня, – неужели ей снова придется трепыхаться, как рыба на крючке, пытаться вырваться. – Пусти!
Дернув рукой, почувствовала мозолистую кожу ладони после долгого тяжелого труда. Такие мозоли могли быть у землепашца, если не было коня, и приходилось самому бороной править, или у кузнеца, или у дроворуба, не выпускающего из рук топор. Другие ремесла на ум сейчас не шли. Лисса еще раз дернула рукой, прокрутила запястьем, сжав пальцы в кулачок,  – высвободиться не получалось.
«Я не баба, чурбан, неотесанный, – но так как удерживающий её великан, а Мелиссе он казался огромным, был на её стороне, деве оставалось только прикусить язык да помалкивать, пока не представиться возможность улизнуть уже от двоих. Мало ли чем закончиться может подобное знакомство.
– Да, не хочу, – выглядывая из-под локтя крикнула Лисса, сомневаясь, что её хоть кто-то услышит в поднявшемся гуле голосов. Но тот постепенно стих и последнее её, «не хочу» в купе с «не буду», услышали оба, поэтому целительница быстро добавила. – Он меня преследует. Что ему девиц других мало?! Думает, раз меня некому защитить…
На сцене поэт читал крамольные вирши, а толпа ликовала, хохотала над обличением одного из королей. И если бы не ситуация, Мелисса бы послушала, ведь в подобных выступлениях намного больше правды, но она заметила, как сквозь живую колышущуюся толпу людских тел пробирается несколько стражников, чтобы вразумить [разумеется, своими способами] захмелевшего и расхрабрившегося оратора.
– Возможно, это будет его последнее выступление, – тихо сказала Лисса, снова дернув рукой. Ей показалось, что простолюдин отвлекся и от неё, и от господина в камзоле, и это её шанс вырваться.
Что произошло потом, Мелисса не поняла. Послышался грохот, под ногами всё затряслось и земля куда-то поплыла, но она удержалась на ногах. Возможно, благодаря тому, что её держали за руку. В какой-то момент ей показалось, просто повисла, хватаясь пальцами за мозолистую ладонь. Она хотела уже дать совет, как в дальнейшем избежать этого, но не успела даже рта раскрыть.
Крики и стоны заполнили небо над площадью, и в воздухе появился запах, который Мелисса не очень любила. Никогда не думала, что у паники есть аромат. Свой особый аромат, едва уловимый. Обычно, его чует дикий зверь, и человеку это недоступно.
– Отдай, – отчаянно взмахнув рукой, выкрикнула Лисса, потянувшись за сумкой, но та ускользнула из рук. Деву из Торнби уже уносила с площади толпа.
Подхваченная этим потоком, она не смогла сопротивляться, потому что тогда была бы попросту растоптанной. Кто-то отчаянно кричал, но эти крики оставались сейчас за спиной. Лица людей мелькали. Иногда Лисса пропускала шаг, просто поджимая ноги, а толпа всё несла и несла её. Но вот всё остановились, врезаясь в узкую улочку,  проход к которой загораживали  столики из ближайшего кабака, на которых разложили еду. А сзади напирали и напирали. Мелисса закричала, когда её дернули за руку, попыталась сложить руки перед собой.
– Здесь не один выход! – кто станет слушаться пигалицу, которой в толпе даже не видно – слишком мала ростом. – Да вы раздавите друг…
Пришлось резко раздвинуть локти, иначе её бы расплющили, зажали между телами. Мелисса попыталась развернуться, чтобы увидеть, где заканчивается эта толпа, ринувшаяся в одну сторону. У неё темнело в глазах.
– Помогите! Помогите! Кто-нибудь! – отчаянно закричала она, как и многие другие, но она увидела мужчину, который пытался её защитить. – Я здесь! Слышишь!
Кто-то ударил Мелиссу под ребра локтем, и дева чуть не задохнулась.

Отредактировано Melissa (2019-02-09 13:42:15)

Все происходило слишком быстро и совершенно бесконтрольно. Обезумевшая толпа сметала все на своем пути, будь то ярмарочная палатка или повозка, винная бочка или человек. Попытки остановиться или же как-то сменить направление завершались неудачей, а о том, чтобы двигаться против течения вообще не было и речи. И все же, Хайнер крепко стоял на ногах и даже подхватил под руку какую-то старуху, которая споткнулась рядом с ним. Старуха обругала кузнеца и стала протискиваться дальше.
Хайнер почти добрался до того места, где оставил подмастерье кожевника, но мальчишки там уже не было. Оглядевшись, кузнец заметил, кучерявую шевелюру мальца у выхода с площади среди толпы. Впереди поперек встала какая-то карета, но далеко не все ее видели, особенно те, что были позади. А те, что были впереди могли протиснуться лишь в узкие дверные проемы.
Шмид старался не упустить мальчишку из виду, поэтому давно позабыл и о девице, и о синем камзоле, пока пробирался к злополучной карете. И вроде успел в последний момент, когда ребенок решил проскочить сбоку в небольшой зазор между стеной и козлами. И при определенной доле везения это могло сработать. Но в этот момент толпа усилила свой натиск, карета заскрипела и покатилась, медленно, но верно прижимая мальчика к стене. Если бы не подоспевший Хайнер, который ухватился за боковую часть облучка и рывком дернул на себя, деревенский староста лишился бы племянника. Кузнец взревел, и ценой неимоверных усилий умудрился оторвать от земли край кареты. Мальчишка выскользнул на другую сторону улицы, сделал несколько шагов и упал на колени у стены дома. Хайнер хотел было броситься к нему, но напор толпы усиливался с каждым мигом и удерживать тяжесть было уже невмоготу. Резкая боль в руке, словно раскаленной лавой заполнялась - кажется, мышцы не выдерживали. Карета кренится и заваливается в его сторону. Последнее, о чем мечтал кузнец, это был раздавленным каретой во время всеобщей паники. Но похоже, дело шло именно к этому.  Чем сильнее кренилась карета, тем сложнее становилось дышать, а хруст ребер, казалось, начинает заглушать крики толпы. Попытка нырнуть под днище провалилась. Тогда Хайнер уперся одной рукой в какую-то железку, которая все норовила пригвоздить его к стене, а второй потянулся к сидушке кучера, надеясь подтянуться и влезть наверх, пока не расплющило окончательно.  Спасали сейчас только годы тренировок, поединков и физических нагрузок. Точнее, не спасали, а давали небольшой шанс, который испарялся с каждым мигом. Похоже, Шмид переоценил свои возможности выстоять против кареты и толпы.
«Великий Фульгур.. такую смерть ты уготовил мне?!» - Хайнер крякнул и взглянул вверх, словно хотел увидеть там ответ от одного из своих покровителей.
Но взгляд напоролся на уже знакомый синий камзол. Уже не такой чистый, но синева выгодно выделялась на общем сером фоне. Как рядом оказался этот мужчина, Хайнер разгадывать не стал, так же как и раздумывать над причинами, по которым этот, в общем-то, незнакомец должен ему помочь, но принял это как верный знак.
- Ээээй! Ты!!! – заорал Шмид, вкладывая чуть ли не последние силы, чтобы быть услышанным, - Подсоби!

Отредактировано Heiner Schmied (2019-02-05 18:06:05)

[indent] Помогать ближним дело неблагодарное, но поощряемое обществом, а потому необходимое. Лучше всего подобные затратные мероприятия проводить дома, сидя в кресле у мягко греющего огня. Подозвать камердинера, выдать ему денег, чтоб раздал в храме малоимущим, к примеру. Или секретаря, чтоб написал распоряжение оплатить образование какому-нибудь дальнему племяннику четвероюродной сестры, и разостлал их не только этой самой седьмо-водинской на киселе сестрице, но и всем родным, что знали.

Когда тебя пытаются затоптать в буквальном, а отнюдь не переносном смысле, думать о ближних не остаётся ни сил, ни желания. Эдер уже помог мальцу и теперь на спине наливались синевой, однозначно, здоровые синяки. Теперь вот попутали его тени, помочь девице воровке. Зачем? Зачем спрашивается? Девушка висела на руках, потом с горем пополам подтянулась, чуть не въехав Лукасу по уху каблуком, оттолкнулась ногой буквально об плечо, с тем, чтобы через пару минут свеситься назад.

Зачем графу сумка девицы он не знал, и узнавать не собирался – вот ещё, нашла время вспомнить о барахле.
- Забудь, лезь наверх, - пытался перенаправить напор девицы в полезное русло граф, подталкивая в нужном направлении, но та не слышала, не слушала, крутилась, норовя свалиться если не на голову, то сесть на шею точно.
Сзади, надо сказать, ощутимо напирали, ноги отдавили целиком и полностью, карета трещала и раскачивалась под натиском толпы и Лукас отчётливо понимал, что время истекает.
- Пропади. Всё. Пропадом, - сплюнул он пыль, норовящую забить и рот, и нос, когда понял почему крутилась девица.
Каретой прижало того самого кряжистого простолюдина, что пытался за неё вступиться. Как здоровяка не раздавило до сих пор, оставалось загадкой, но ждать оставалось недолго – экипаж предательски клонился и Лукас не видел вариантов помочь – слишком много было вокруг народу, и слишком тесно вся куча прижималась к стенкам кареты. К тому же, чтобы выручить здоровяка нужно было спрыгнуть вниз, теряя завоёванное преимущество.

Дороже всего Лукасу была собственная жизнь и он собирался здорово покаяться и пожертвовать храму Создателя внушительную сумму, когда выберется, чтоб единый простил ему подобные колебания. Может даже настолько внушительную, чтоб хватило на обновление убранства Храма внутри - жизнь свою сын герцога Эрнсте ценил достаточно дорого. Но.
Ситуацию, как обычно разрешил случай – карета качнулась, девица, с таким трудом вытолканная наверх, чуть не рухнула, сталкивая Эдера и графу пришлось спрыгнуть обратно, на подножку. Всё, до чего он мог дотянуться – это скамья для грумов. Отбивать от сидения доску пришлось сапогом, и дёргать, сбивая руки в кровь, зато он успел использовать её как рычаг в последний момент – простолюдина буквально впечатывало в стену.
О том, чтобы взбираться назад, речи уже не было, толпа прижала Эдера к стене. Зато в стене были окна, предусмотрительно закрытые ставнями, чтоб не разбили и не забрались внутрь выпивохи во время гуляний, но какое это сейчас имело значение? Силы увеличиваются в несколько раз, когда хочешь выжить – Лукас ухватился за створку ставень снизу и попытался поднять, снять с петель.  Если удастся – можно попытаться забраться в окно, убраться с улицы, заполненной обезумевшей толпой.

Отредактировано Lukas Eder (2019-02-11 02:25:13)

Мелисса испуганно озиралась по сторонам. Она никак не могла понять, откуда столько народа, ведь вначале ей казалось, на площади не так много людей. А еще целительница не могла отдышаться и унять ускорившееся сердцебиение. Это мешало трезво оценивать ситуацию, и частенько толкало на необдуманные поступки. Вот как сейчас, когда она тянулась не то за сумкой, не то, чтобы схватить за плечо мужчину и рисковала свалиться обратно. Маленькое сердечко колотилось о ребра, как птичка о прутья клетки. Сумка, к которой тянулась девчонка, оборвалась и упала куда-то под карету, но в этот момент Лисса подумала «тролль с ней, лишь бы живой остаться», кое-что она успела перепрятать в более надежном, как она считала месте, – на груди. Многие девицы в школе так поступали. Но сейчас это уже не имело никакого значения. Главное, выбраться из этой передряги с наименьшими повреждениями, и в этом ей помогали. Мужчина в синем камзоле снова подтолкнул её, а потом сам перебрался, спускаясь в кареты. Он пытался выломать ставни.
– Да, лезу я, лезу, – в отчаянии вскрикнула девушка.
Она вдруг почувствовала, что её кто-то держит, но на крик "Пусти", не ответили, да и не было времени разбираться, кто это. Целительницы рванулась изо всех сил, и зацепившаяся за что-то металлическое ткань с треском порвалась. Краешек юбки так и остался висеть лоскутом на карете, как выброшенный белый стяг.
– Давайте сюда. Скорее, – на ухо нагнувшемуся мужчине.
Люди, увидевшие выход, стремились им воспользоваться, и находиться на карете становилось не менее опасно, чем на самой площади. Целительница прижала к себе мальчишку. Его тоже вытащили на крышу, и карета вот-вот могла упасть. Мелисса подобралась, готовясь в любой момент прыгнуть. Конечно, она понимала, что может переломать себе ноги, но вдруг Единый будет милостив со своей заблудшей овечкой. И пока мужчины пытались открыть путь к спасению, Лисса испуганно оглядывалась назад. Кто-то еще сумел взобраться на покосившуюся повозку.
– Да, что б тебя, – ноги скользили, но в этот момент её ухватили за руку, подтащили к краю. – Ага.
Только и сказала она, чувствуя, как теплом обдает тоненькое запястье. Кивнула мальчишке, мол, спасение уже близко. И перебралась, опираясь на предложенную руку, тихо зашипела, когда в ребра кто-то ударил. Хорошо бы отделаться еще одним синяком, а не переломами. Пока удача была на её стороне.
На благодарности сейчас не было времени. Мелисса встала на подоконник и перебралась в темную комнату, натыкаясь на спину и чувствуя щекой приятную дорогую ткань. В темноте она видела плохо, но когда оглянулась, махнула мальчишке.
– Руку давай, надо скорее убираться. Это ему спасибо потом скажешь, – она не заметила, как перешла на родной язык, только по реакции мальчишки поняла: тот её не понимает. Сама схватила за руку, оттаскивая от оконного проема, потемневшего от появившегося в нём силуэта. Позади раздался треск и крики, но целительница уже не оборачивалась. Она тащила за собой мальчишку в глубину дома, чувствуя себя, загнанной в клетку мышкой. Как тут устроены дома, она не знала, а на её деревенский дом это было мало похоже. Навалившись плечом на дверь, Лисса вылетела в коридор, споткнувшись в последний момент о ночную вазу, и чуть не растянулась на полу. За спиной шаги. Их в этом доме было сейчас четверо.
– Куда дальше? Где тут выход? Гном тебя за бороду ухвати!
Темный коридор со скрипучими половицами был очень узок, и если сюда хлынет толпа с площади, давки не избежать. Мелисса сомневалась, что остальных постигнет такое же озарение, и другие окна будут открыты. Кому понравится видеть толпу у себя дома?
Сердце уходило в пятки, воздуха не хватало, а платье неприятно прилипало к телу и сковывало движения. Ещё несколько шагов, и Мелисса вскрикнула, не столько от боли, сколько от испуга. Трухлявая половица, которую давно уже следовало заменить, протяжно застонала, не выдержав даже лёгкого веса Лиссы, и нога девушки провалилась в подпол, а сама она упала на пыльный пол. Только успела выставить руки, чтоб лицом не удариться. Целительница чувствовала, как по коже потекла горячая и липкая кровь, но боли не было.
– Моя нога! Я не могу её достать!

Отредактировано Melissa (2019-02-13 16:14:56)

Кузнец понятия не имел, что происходит в доме, да и не до этого ему было. Его задачей сейчас стало удержать толпу, которая хочень хотела последовать за ними. Однако, это означало бы, что давка начнется и тут. Конечно, сил и возможностей забраться у всех в окно не хватит, но те, что пытались сейчас это сделать могли запросто затоптать мальчишку, которого Хайнер вновь, кажется упустил из поля зрения. Он попытался вглядеться в полумрак, но смог заметить лишь полупустую комнату с ободранными обоями и полуразвалившейся мебелью. Похоже, они ввалились в нежилой заброшенный дом. Хайнер и не знал, что такие могут быть в центре столицы. Поднятая с пола пыль мерцала в воздухе в свете лучей солнца, пробивающихся сквозь проломленную в ставнях дыру.
- Отввввваааали! – рыкнул он, стукая по лбу одного из наиболее прытких и опрокидывая его назад, на остальных штурмующих окно оборванцев.
Следовало дать немного времени, чтобы пацан, воровка и, хер с ним, синий камзол, ушли подальше. Но, судя по звукам, те не особо спешили. Хайнер не мог понять, что они возятся, но понимал, что какая-то причина тому имеется.
Он заметил на полу какую-то доску, что валялась неподалеку от окна. Подтянул ее к себе ногой, прижал один конец носком и подбросил ее вверх, поймав руками. Теперь можно было установить подобие заслона, чтобы легче было удерживать толпу, чьи руки, словно руки мертвецов, тянулись внутрь. Впрочем, вполне возможно, что очень скоро многие из них и впрямь станут мертвецами. Хайнера же это волновало мало, он рассматривал сейчас толпу как некую угрозу, а не как отдельные личности, борющиеся за свою жизнь. Он понимал, что всех не спасти, да и роль спасителя всегда ему плохо удавалась.
Возня в доме все еще продолжалась. Кузнец слышал голос мужика в камзоле – кажется у девчонки опять какие-то сложности. Если бы у Хайнера не были сейчас заняты обе руки, которыми он удерживал доску у окна, он бы провел по лицу в отчаянии. Но он не мог, а потом просто цокнул тихонько в бороду, надеясь, что пацан все же выбрался.
Доска начала трещать и сообщала Шмиду о том, что скоро не выдержит, а потому Хайнер решил, что с него достаточно. Кто не успел, он не виноват. Он принял упор поудобнее и что есть мочи ударил кулаком в трухлявую доску. Натиск ослаб на короткое время, которое позволило кузнецу отступить назад и побежать следом в коридор. Как раз, когда услышал слова Синего, что он теперь знает, куда наступать.
- А что? Куда-то нельзя что ли? – удивленно высказался вслух кузнец, но тут же заметил дыру в полу по коридору налево и догадался о причине недавней возни, - хульдрина мать!
С этим душевным посылом, он бросился следом за своими товарищами по несчастью, в первую очередь, в попытке догнать мальчишку.
- Ланзо! – крикнул он в темноту, - Ты где, сукин сын!
Бежать пришлось недолго – за поворотом он налетел на кого-то с такой силой, что впечатал в стену. Спасибо Четверым, подумал Хайнер, что это не Ланзо или не девчонка. Придавил бы похлеще кареты. Глаза уже привыкли к темноте и Хайнер смог разглядеть всех троих. Ланзо жался к углу, девчонка пригнулась и потирала ногу, а Синий, оправившись от столкновения с кузнецом, устремил свой взгляд вбок. Оказалось, что они уперлись в тупик. Перед ними была запертая дверь. Массивная, намного массивнее, чем ставни. И самое важное было в сложившейся ситуации, что замок, скорее всего висел снаружи.
Слабый свет пробивался через окошко сверху. До него нельзя было просто так дотянутся с человеческого роста. Да и окошко было слишком малым, чтобы в него пролезли мужчины. В лучшем случае мальчишка. Пролезет ли девчонка - зависело от того, как сильно она любит плюшки.
- Надо выбить ставни там,- недолго думая сказал кузне обращаясь к Синему, - сможешь, я подсажу?
Он сцепил пальцы рук в замок и чуть присел, чтобы мужчине удобно было встать ногой. Поврежденные мышцы плеча пронзительно заныли от дополнительного веса. Но выбора не было - уже слышался топот ног по коридору. Если не открыть сейчас эту проклятую дверь, все их усилия будут напрасны.  Главное, успеть закинуть мальчишку в окошко, как только Синий выбьет ставни там.

[indent] Вопрос, куда девался напавший на графа оборванец, оставался открытым, но не важным, сами они свернули явно не в ту строну. Они – это вороватая девица, замурзанный малец, сам его сиятельство, и  кряжистый мужик, присоединившийся в последний момент, быстро и эффективно, чуть не размазав Эдера по стене. Вялое желание пнуть простолюдина, забывшего даже о том крохотном наличии манер, что, возможно, у него имелось в лучшей жизни, дёрнулось было и скрылось.
Простолюдин имел вид изрядно помятый, на лице и шее, вроде как, наблюдались новые ссадины, вероятно появившиеся после последней их встречи – у окна этого самого дома, из чего Эдер сделал вывод, что число желающих последовать за ними было велико, а вот желание им отбивал этот самый любитель резких поворотов.
Тупик, обнаружившийся впереди оптимизма не вызывал, потому как позади явно слышался нарастающий шум толпы, влившийся в старые стены и треск  ветхих досок пола. Хоть в чем-то им повезло – ввались сюда вместе с толпой, не известно удалось ли им сохранить ноги в сохранности. Впрочем, преимущество улетучивалось с каждой минутой стояния без движения, поэтому благодарности и прочие расшаркивания граф оставил на потом, вместе с остальными осматриваясь в поисках выхода.

Позади оставалась комната с ветхим полом, впереди запертая дверь, на стене – узкое окно.
Летать явно ни кто из них не умел, а Создатель, к которому неудачливая похитительница чужих кошелей посылала пылкие молитвы, пока раздумывал, стоит ли помогать. Молящихся то много, а он один.
Крамольные мысли всегда посещали графа в минуты опасности, заставляя полагаться только на собственные силы и пошевеливаться побыстрее.
- Что ж, держи, - усмехнувшись, поставил он ногу на скрещенные руки, без лишних церемоний оттолкнулся, выпрямляясь и подтянулся, уцепившись за низ рамы, соображая, как устроены узкие ставни, как их половчее открыть. Снести доски из висящего положения не представлялось возможным, но вот поддеть крючок, соединявший створки, можно было попытаться.

Для того, чтобы выудить стилет из сапога, Эдеру пришлось потоптаться на широких плечах предложившего помощь, но тут уж ничего не поделаешь, зато ему удалось поддеть крюк со второй попытки, и даже спрыгнуть, не провалившись в пол.
Мысль о том, как пацан будет сбивать замок, или вырывать петли, пришла к Эдеру, уже когда он приземлился и увидел бегущих к ним по коридору горожан. Зрелище было... впечатляющее настолько, что захотелось подпрыгнуть и попытаться протиснуться в узкое окно, куда он явно не пролез бы.
Повезло, что вперёд прорвался тучный купчина, с кудрявой бородой, припорошённой белой известью, словно мукой. Пол под толстяком рухнул, тот провалился по колено, дёрнулся, вгрузая глубже и перегораживая узкий проход коридора.
- Держи, - всунул рукоятью вперёд Лукас стилет в руку мальчишке, - вставишь между петлями и досками двери, а мы ударим с этой стороны, авось получится.
Ударить в дверь им пришлось не раз, и не два, пока всё удалось, а выскакивать в проём и буквально отпрыгивать в  сторону, чтоб не снесли с ног, довелось снова под напором толпы. Хорошо, что дверь открылась в просторный внутренний двор, пустой, не считая развалившихся бочек, телеги без колёс, и двух перепуганных, тощих куриц, с протестующим кудахтаньем тут же взлетевших на невысокий забор из пиленного камня.
- Я Лукас Эдер, - девицу, чтоб не затоптали, граф привычно уже смыкнул за пояс платья, отталкивая к стене дома, и протянул руку простолюдину, оставив ему заботиться о мальце.
- Спасибо, сам бы я не выбрался.
Выглядел попутчик в этой рискованной прогулке по столице изрядно помятым, граф прикинул, что сам он сейчас явно смотрится не лучше, зато держался тот вполне достойно. И выглядел человеком бывалым, может даже бывшим воином, или наёмником, что-то проскальзывало такое в решительных действиях.
Впрочем, думать о других, когда сам пока далеко не в безопасности находишься, граф Леонхарт не считал нужным.
- Благодарность сейчас ничем, кроме искренней признательности выразить не могу, но помяну вас в своих искренних молитвах, - улыбнулся Лукас, стирая с лица пыль и паутину, предлагая разойтись в разные стороны и дальше выбираться кому как повезёт. Ему лично нужно было попасть на постоялый двор, где остались лошади и слуги.

Отредактировано Lukas Eder (2019-02-22 12:04:41)