конец декабря 1520
Воспитатели кронпринца не слишком-то уважали старые сказки, которые опасно приближались к недобрым языческим легендам, и о сильфах Алистер узнал уже в Аллионе. Поверил или нет - он сам понять не мог, но теперь, едва заставляя себя пробираться сквозь неожиданно начавшуюся метель, мог бы поклясться, что это именно они, сбившись в рой и вооружившись хлыстами, лупят его по лицу. Кожа от этих ударов горела, и спастись от них можно было только повернувшись к ветру спиной, но далеко так не продвинешься, а остаться на месте значило остаться на нем навсегда. Или, может, только до весны?
Алистер похлопал себя по плечам заледеневшими ладонями, которые уже почти ничего не чувствовали, и пошел вперед. Уже не из желания достичь цели, и даже не из упрямства. Он повернул бы назад, но спуск в метели, которая не давала увидеть даже ладонь вытянутой руки, грозил переломанными ногами. А перевал должен был быть уже близко.

А внизу дни были невероятно теплыми, и солнце светило так, как никогда не могло бы сиять в декабре в Айнрехте. Это было невозможно, но после невероятно долгой и слякотной осени - неужели в одном месте вообще может быть столько дождей? - тучи наконец отступили и зацепились за вершины гор, да там и остались, а внизу у самого подножия, вчера в насмешку над первым снегом, в окно сунулась невозможно душистая ветка белой сирени. Цветок Алистер отнес матери, и королева украсила им то платье, которое носила только весной, только какие-то несколько дней, когда, непонятно почему становилось ясно, что зима наконец отступила и больше не вернется. "Это знак," - сказала она, - "знак того, что враги не сломят нас, и мы вернемся". Алистер и сам это понял. Знак, что пора возвращаться. А совсем скоро Рождество, и мысль о том, что он подарит матери, сама собой родилась в голове.

Он вновь остановился и прикрыл лицо от ветра ладонями, чтобы перевести дыхание. Холодно не было, а вот дышать становилось все сложнее, и пальцев - ни на руках, ни на ногах он уже почти не чувствовал. То и дело сквозь шум ветра слышался какой-то вой, и Алистер гадал, волкам ли не спится или это ветер. Понять не мог, мешало еще что-то. Что-то, что он слышал все то время, с тех пор, когда они с матерью пересекли аллионскую границу. Что-то, что становилось громче с каждым днем. Громче - но не понятнее. Как будто все это время кто-то монотонно и настойчиво молчал прямо внутри его головы. Это сводило с ума, и он машинально опять мотнул головой, зная, что не сможет избавиться от этого, а затем вновь пошел дальше. Забавно, как не замечаешь обычно усилий, когда идешь. Поднять ногу, выставить вперед, перенести на нее вес. Кто над таким задумывается? Кто может себе представить, как сложно это бывает, когда тело отчего-то перестает слушаться? Четыре шага. Остановка. Кажется, до прошлой остановки он прошел шестнадцать?

В какой момент ему в голову пришла идея, что дойти пешком будет быстрее, чем продолжать ехать по петляющей змеей узкой дороге, он вспомнить не мог. Но, отпустив коня, двинулся вперед и первое время торжествовал победу, то и дело пересекая ее и убеждаясь, что срезает огромные витки горного серпантина. Тропа казалась простой, и не пугало даже то, что тропы-то никакой не было: просто Алистер знал, где поставить ногу, чтобы камень не раскрошился под сапогом и осыпь не утащила его вниз. Было весело и жарко, я сквозь кроны виднелись такие близкие вершины. Оставалось совсем немного, и он смог бы принести Гертруде в подарок на Рождество ардонскую землю. Пусть пока что всего лишь горсть, главное - начало.
Через час началась метель.

Деревьев здесь уже не было, зато были скалы, как будто пробившие себе путь из-под земли и вырвавшиеся на свободу. Целый склон в скальных обломках, темневших сквозь снежную пелену, и напоминавших каких-нибудь сказочных монстров, о которых в Ардоне и не слышали. Не враждебных, а просто совершенно безразличных. Такие если убивают, то не со зла и даже не ради наживы, а так, как убивает зима. Просто потому что у нее много смерти, и почему бы не поделиться с кем-нибудь. Это ведь намного лучше, чем одеревеневшее тело, чем режущая боль, чем вырывающееся со свистом дыхание, чем чужое имя, чем такая близкая цель - до перевала ведь рукой подать, всего пара шагов, только рука эта - не рука человека, и шаги не человеческие - и такая недостижимая. Нет, Алистер решил, что должен сделать это, и он сделает, потому что должен достать рождественский подарок. Только немного отдохнуть, он просто устал, а если устроиться с подветренной стороны рядом с этим камнем, ветер не достанет. Он собрал остатки сил и упрямства, подошел к одному и присел на землю. Здесь даже снега не лежало, как будто каменный монстр только недавно перевернулся на другой бок, освободив немного места для человека. Без ветра было еще теплее. Алистер оперся на обломок скалы, прикрыл глаза и улыбнулся. Камень успокаивал. Камень тоже был здесь ненадолго. Остановился перевести дух, и собирался двинуться дальше совсем скоро. Может быть, весной? Почему бы и не весной, если весна - время Повелителя скал? Алистер не понимал, о чем речь, но был согласен. Весной - самое время. А сейчас - отдохнуть.
Сон аккуратно накрыл его своим крылом, а молчание камня обернулось песней, которую иногда пела ему мать. В ней тоже было что-то про камни, про вечность, про верность, про незыблемость, про... что-то еще, но слова растворялись во сне так же, как растворялась усталость. Он слушал - и так же молча отвечал, рассказывая о том, зачем вообще сунулся в горы, о том, что не собирается уходить отсюда без того, за чем пришел. Немного земли с западного склона, вот и все.
И снега вокруг уже не было, а вместо него цвела вовсю белая сирень

О том, что пропавшего малолетнего барона нашли только когда улеглась к вечеру следующего дня метель, спящим в охапке сухих прошлогодних листьев в какой-то пещере среди леса, которую тот непонятным образом смог обнаружить под снежными завалами, в замке и окрестных деревнях говорили не иначе, как о чуде. Кое-кто поминал Хозяина гор, который умел быть добрым к тем, кто ему нравился, кто-то и вовсе говорил о троллях, но над такими смеялись: тролли ведь живого человека сожрут или просто растопчут, не заметив, и подчиняются они только своему повелителю, а зима - не его время, и это все знают. 
Сам барон не отвечал на вопросы, а то, что он говорил, считали навеянным зимой сном, а кое-кто и просто бахвальством: не мог он забраться так высоко, да и пещера, давшая ему приют, располагалась слишком далеко от усеянного причудливыми камнями плато. Да он, в общем, и не спорил. Соглашался, а оставаясь с собой наедине, просыпал сквозь пальцы красную сухую глину, в которой блестели золотом песчинки пирита. Землю, несколько человеческих горстей которой высыпалось из его дорожной сумки. Землю, которая - бог весть откуда он знал это - была землей Ардона.

Лионель грустил. Он уселся на сундук, раскачиваясь взад - вперёд. Болтал ногами и посматривал на плотно закрытые двери. Его не пускали к братику. Няньки с помощницами и главным лекарем матушки бегали к Эмилю с тазиком, горячей водой и тряпочками, а ещё различными целебными отварами. По всей комнате витали ароматы вкусных летних трав. Взрослые говорили, что у братика простуда и нельзя, чтобы Лионель тоже заразился. Зимой частенько болеют малыши, которые ведут себя плохо. Старая нянька любила ворчливо приговаривать, мол, духи зимы насылают недуг, когда все спят по ночам: они кидают снежки в непослушных детей. [float=right]
[/float] Лионель их представлял озорными мальчишками с румянцем на щеках и белоснежными, торчащими в разные стороны волосами. По его мнению они все одинаковые, будто капли воды, такие же, как близнецы и прячутся за деревьями. Видимо они что-то перепутали, ведь Эмиль всегда был хорошим ребёнком, а вот Лионель давал волю капризам. Вчера он не хотел уходить со двора, понравилось ему гулять и нянька долго уговаривала отправиться на ужин, заманивая вкусностями, но в итоге пригрозила, что духи зимы всё видят, следят из-за крон деревьев! Обязательно накажут за непослушание.
Это я! Я виноват, что Эмиль заболел! Всё-то они перепутали! Мне надо на улицу! Пойду и скажу им, какие они глупые!  
Мальчик сердито стукнул пухлым кулачком по сундуку. Потряс золотыми кудрями, нахмурив брови и пристал к молодой няньке, которая за ним приглядывала. Он принялся уговаривать её выйти с ним во двор, мол ему обязательно надо поговорить с духами зимы. Девушка запричитала что-то типа: о, Создатель! Чему только эта старая скряга учит детей!  Однако ей тоже показалось, что Лионелю лучше погулять на свежем зимнем воздухе, ведь он совсем не болен, нечего сидеть в помещении пропитанном заразой и принялась с энтузиазмом собирать мальчика. Не успели они выйти, малыш рванул по снежной тропе к деревьям, погруженным в пуховое зимние одеяло отливающее серебром.
- Эй, вы! Духи! Не на того болезнь наслали!
- Ты чего кричишь? Разбудишь зверя! - послышался скрипучий мужской голос и Ли чуть не присел от страха и неожиданности. Его щеки запылали румянцем. Он обернулся, увидив... увидив великана!
[float=left]
[/float] На самом деле это был местный псарь. Уж очень больших размеров. Одна его стопа ноги будет, как четыре следа Ли, если сложить вмести. В такой яме после него провалиться легко, если идти за великаном по пятам. Ручищи громадные, как соберет в охапку! Борода чёрная, запутанная почти до пуза. Побаивался его мальчик, но великан верно служил семье. Старая нянька говорила, что он такой уродился, крупные все были в его роду, кость широкая. Ли окинул его взглядом с ног до головы, казалось голова великана держит свод неба. На нём теплая шкура, а в руке ведро, наполненное чем-то. Любопытство кудрявого малыша взяло верх, он встал на цыпочки, пытаясь заглянуть, что такое несёт великан. Псов кормить или...?
- Напугал! Что там у тебя?
- Крысы.
- Крысы? Разве псины едят крыс?
- Псины нет, а грифоны да.
На этом месте глаза мальчика загорелись ещё большим любопытством. Он их округлил, хлопая светлыми ресницами. Очень ему захотелось увидеть грифона, неужели великан не врёт? Лионель знал, что в местности его герцогства водятся грифоны, но чтобы так близко к замку, такого не случалось. Они не суются к людям, если в свою очередь люди не беспокоят их потомство. Псарь предложил ребёнку пойти с ним, но нянька руками замахала, мол - ишь чего удумал, а вдруг тварь причинит вред маленькому герцогу, как потом перед герцогиней оправдываться?
- Да, что ты в самом деле так переживаешь! Не тронет он мальца, я пригляжу! Зверя деревом придавило, надо освободить.
Лионель в миг забыл про зимних духов, грифона интересней посмотреть. Он его только на рисунках Эмиля видел, обидится близнец, что его не взяли. Зато Ли постарается перо притащить, чтобы братика подбодрить. Он побежал за великаном, прыгая из одной ямки в другую, по следам мужчины. Они направлялись к лесу. Псарь предупредил, чтобы мальчишка не шумел. Клермон закивал в ответ. Притомился он прыгать за великаном, но вскоре они приблизились к поваленному дереву. [float=right][/float]
Животное тяжело дышало, прижатое кроной дерева. Видимо от снега завалилось или старости. Великан рассказал, что слышал пронзительный крик, а теперь пришёл освободить грифона. Он поставил ведро с крысами возле зверя, а мальчик во все глаза следил за процессом, находясь чуть в стороне. Красивый зверь с головой орла, но голова эта в три раза больше орлиной. Массивное тело льва, придавленное к земле и огромные крылья. Вот бы полетать на таком! Малыш испытывал полный восторг, такое ему могло лишь сниться! Псарь объявил, что грифон будет занят крысами, а он дерево потащит на дрова сгодится.
- Всё, малец, сейчас уходим. Иди впереди меня и не оборачивайся.
- А как же ведро?
- Потом приду и заберу. Давайте, топайте, Ваша Светлость!
Пришлось послушаться. Лионель попрощался взглядом с грифоном и пошёл вперед. Вслед за ним великан, тянул привязанные дерево. Пока они шли, повалил снег хлопьями, словно в сказки. Малолетний герцог пытался поймать их языком и когда они приблизились к воротам родительского замка, он вдруг вспомнил, что забыл про перо. У него нет доказательства, что он видел такого опасного, красивого зверя. Эмиль ему ни за что не поверит! Ли обернулся, но на него запыхавшись, гроздно наступал великан с огромным деревом. Из ноздрей великана валил зимний пар, как из труб замка. Мальчик вздохнул, отправившись на встречу няньке, которая уже ждала, нервничая у ворот. Всё-таки удивительная история с Лионелем приключилась в этот обычный, зимний день.

Февраль 1535 года.

Отредактировано Lionel Clermont (2019-01-22 00:35:10)

Дело было давно и неправда..

Морозная зима в Ивресе выдавалась нечасто, так что стоило льду прихватить водную гладь, – и королевские отпрыски с коньками наперевес бросились к заветному берегу. Выглядел лед достаточно крепким, надежным, поэтому Бланш решительно скользнула по нему, обернулась на брата и, дразнясь, нарочито заложила сразу несколько виражей. Стояла она на коньках, прямо сказать, не очень-то хорошо и потому всякий раз едва не падала, что не мешало ей делать крайне гордый, даже чересчур уверенный, вид. Вдоволь накружившись у одного берега, девушка решила, что снег на другом гуще – и из него можно сделать довольно славные, которые замечательно летают, а вот догнать ее там будет сложнее – поди еще доедь сам!
Но стоило принцессе приблизиться к хорошему сугробу, как она заметила нечто темное рядом с ним, наполовину утопленное в воду. Уверенность разом слетела с нее, но любопытство заставило приглядеться.
Черное оказалось шубой, скрывающей какого-то несчастного, и Бланш сперва испуганно отпрянула, замахала Анри, чтобы подъехал ближе, на всякий случай держась на отдалении. С одной стороны, ей бы и полагалось кинуться на помощь, вытащить на берег – кстати, как? На коньках да с девичьей силой в руках? – проверить пульс… Принцесса нервно пожевала губу и подобралась ближе, обломила сухую камышину и сдвинула шубу, заглянула из чистого любопытства.
Пострадавшая оказалась девушкой. Выглядела она при этом не очень-то живой, поэтому Бланш оттолкнулась, отъезжая от нее, не на шутку обеспокоенная. Хотелось драпануть подальше, раз уж здесь людей, кажется, убивают, но с другой стороны, кто, если не они, должны заниматься защитой простых людей от всяких там монстров? Уж Анри-то это вообще по статусу положено, он принц! Но ведь и ей сидеть сложа руки не положено! Что же в таких случаях делают принцессы? Куда кидаться лично ей?
Задумавшись, принцесса совершенно упустила из виду необходимость контролировать непослушные ноги. Один конек поехал быстрее другого, нога подвернулась и растерянная Бланш совершенно не к месту и не вовремя въехала в сугроб. Въехала – и зафыркала, пытаясь выкопаться, приподнялась на руках – и замерла, не торопясь удирать. Медленно обернулась к брату, глухим полушепотом окликнув:
– Анри! Здесь келпи! Смотри, следы!
Брат, который успел добраться до ее первой находки, посерьезнел:
– Бланш, уходи отсюда и зови стражу. И не ходи пока кататься, слышишь?

Она-то конечно слышала, но у девушки осталось твердое ощущение, что ее просто недослушали и отмахнулись. Поэтому, послушно вернувшись в замок, принцесса взялась штудировать книги, полезные в ловле водяных лошадей. Писали там в основном всякую ерунду, но все же крайне недовольная скудностью имеющейся информации Бланш вечером снова зашла к брату. Тот явно был занят, перелистывая бумаги, совсем как она недавно, но с гораздо более хмурым, серьезным лицом. Понаблюдав за ним, девушка тихо окликнула:
– Анри! Ты не собираешься ловить кэлпи?
– Что? – старший брат крайне неохотно оторвался от своих дел, взлохматил волосы, с явным трудом припоминая, о чем вообще речь. – Нет, конечно. И тебе не советую туда больше приходить, Бланш. Иди спать лучше, у тебя был сложный день.
Та возмущенно засопела и выдала-таки утреннюю мысль:
– Ты принц, а принцам положено спасать королевство! А что положено делать принцессам? Помогать принцам, так?
– Принцессам, – Анри явно с трудом сдержал зевок. – Положено ждать принцев дома со свежим запасом бинтов, платков и трав. А принцы сами решают, достойно ли чудище их меча. Гвардейцы не нашли следов, так что бедняжка, видимо, решила от несчастной любви утопиться, вот и все. Иди спать, Бланш.
– Но я видела!.. – почти обиделась девушка. Брат только хмыкнул, возвращаясь к своим делам.
Принцесса еще пару минут постояла, возмущенно сопя в проеме, потом развернулась и действительно ушла. Но отнюдь не в спальню, а в конюшню – за уздечкой и овсом. Заклинания в книгах не было, но в его силу, честно говоря, она не очень-то верила. Хватит и слова Единого, в конце концов, она потомок королевской крови! И нельзя позволить кэлпи угробить кого-нибудь еще, раз уж ей не верят! И ни в коем случае не обмолвиться о своих планах ни одной фрейлине, потому что не пустят же! Как же! Будет она ждать с бинтами и травами!

Ночью на берегу было не настолько пустынно, как надеялась Бланш: здесь бродили гвардейцы. Видимо, охраняли опасное место, но ближе к середине ночи замерзли и убрались куда-то. Честно говоря, принцесса и сама порядком замерзла, поэтому овес рассыпала абы-как, спотыкаясь и поминутно его просыпая наземь. Затаилась, зажав уздечку в рукавице и готовая броситься из сухих зарослей камыша. Минута проходила за минутой, и ничего не происходило – ничегошеньки! «Похоже, брат был прав…» – девушка засопела от обиды на весь белый свет за сорвавшееся приключение и уже собралась вылазить из своего убежища и возвращаться, когда снег хрупнул.
Откуда взялась густо-вороная лошадь с огненными язычками гривы, она так и не заметила, но поторопилась выскочить, наброситься на нее. И разумеется, отекшие, закоченевшие ноги не послушались, отчего юная охотница промахнулась и едва не шлепнулась.
Кэлпи скакнул удивленно в сторону, обернулся, глядя на нее, снисходительно фыркнул и, наклонившись, потеребил за ворот. Бланш засопела от обиды, постаралась вскочить и повторить бросок. На сей раз ей удалось накинуть узду на шею водяному коню, но порадоваться она не успела. Тот резко развернулся и поддал задом, «помогая» девушке угнездиться на спине, сиганул с места в открывшуюся полынью вместе со всадницей, которая слишком растерялась, чтобы успеть среагировать. Только зажмуриться и успела…

Удар сбоку сшиб ее в последний момент – Бланш окунулась в полынью только нижней частью тела и отчаянно забрыкалась, торопясь выбраться.
– Ушел! – вид у вроде бы спящего Анри, который присел явно с полыньей,  был недовольный. – Ну куда ты сунулась, а? Сама ж сказала: монстры – удел принцев! Ты принц, что ли? Я тебя просил – травы, бинты и платки! Ну можно еще чай! А ты что? Ну куда тебя понесло? – он торопливо содрал с себя плащ и накинул на сестру, помог подняться, подобрал непроизвольно использованный в качестве метательного орудия меч: – Ну, пошли. Фрейлины с ног сбились! Все тебя ищут!
– А я что?.. – девушка разочарованно всхлипнула и в голос разревелась. – А я принцесса! Я не хочу дома… И травы не хочу! И бинты!
– А вот вернулся бы я покусанный – кто бы меня отлечивал? – фыркнул старший брат, растерянно глянув на нее. – Ну будет тебе, пошли!
Перед тем, как вернуться в замок, промокшая Бланш еще порядком порыдала, оплакивая судьбу великой охотницы на кэлпи. А потом на ближайшие пару недель свалилась с горячкой и лихорадкой, вынужденно окунаясь в предписанный братом мир трав и платков. И странно, но она нашла в оном странное очарование. Достаточное, чтобы увлечь ее на всю остальную жизнь.

Но это уж совсем другая история..