Без вины виноватый
«Нет мне оправдания»
16 июня 1535 ● Кастийон ● Филипп и Альдерик Ришкур
Чем же Альдерик может себе помочь, если он уже сделал неправильный выбор, повлекший за собой серьезные последствия? Для начала – поговорить с отцом.
Лучший эпизод. АЛОЙ ЛЕНТОЙ НОЧНЫХ КОСТРОВ |
Жанр: псевдоистория, фэнтези. Рейтинг: 18+ Рыцари, торговцы индульгенциями и крыса на палочке как деликатес. < основной сюжет > |
Ratio regum |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Ratio regum » Игровой архив » Без вины виноватый
Без вины виноватый
«Нет мне оправдания»
16 июня 1535 ● Кастийон ● Филипп и Альдерик Ришкур
Чем же Альдерик может себе помочь, если он уже сделал неправильный выбор, повлекший за собой серьезные последствия? Для начала – поговорить с отцом.
Почти неделя обратного пути из Аллиона в компании лишь королевы, без докучливого гула двора, который наверняка вовсю обсуждал и свадебное происшествие, и незавидное положение, в котором оказалась Авелин, и вызывающую выходку принцессы, и бог знает, что еще, дала возможность Филиппу возможность почти успокоиться, почти перестать мысленно ломать Дейрону нос или вызывать его на линию. Неизвестно, каким образом Асдис удалось выдержать все гневные речи, которыми король сотрясал стены дававших им приют монастырей и замков, и ни разу не пожаловаться на головную боль, но Единый щедр на чудеса, и через несколько дней свежий гнев начал остывать, давая место лишь непониманию и нежеланию понимать то, что упорно отказывалось укладываться в картину мира, которую Филипп ценил за стройность и прозрачность.
А еще, приближаясь к знакомым с детства местам, он возвращался к тем заботам, о которых позволил себе на время забыть, отправляясь праздновать победу великой любви и высокой дипломатии надо всем злом мира. О том, что Альдерик, начиная с той самой поездке к святой Катарине, вел себя совершенно необычным для него образом, даже во время свадебной резни оказавшись не в самой гуще событий, а под охраной гвардии, король тоже не задумывался до того дня, когда двор наконец-то не добрался до Кастийона, и о странном состоянии сына не заговорила Асдис. Филипп возразил, предположив, что принц наконец повзрослел, на что получил весьма выразительный взгляд супруги.
Он вошел в учебный класс младшего сына в сопровождении слуги, несшего в руках внушительного размера и веса корзину, и отослал того вместе с мадам Мерсье и ментором, в чьи обязанности входило вложить в голову принца знания о значимых событиях в истории королевства, сразу же, как эта ноша оказалась на столе перед Альдериком прямо на стопке бумаг с изображениями всевозможных гербов.
- В ближайшее время баронесса Мерсье будет освобождена от своих обязанностей. Я считаю, что ты слишком взрослый для того, чтобы за тобой присматривала женщина.
Это было отнюдь не единственное изменение в числе окружения Альдерика, но, судя по тому, как складывались его отношения с мадам Жакеттой, именно оно должно было стать наиболее радостным для принца.
- Вместо нее ко двору прибудет отец Жискар, который поможет тебе подготовиться к первой исповеди и станет твоим наставником в вопросах веры.
Отец Жискар получил это место не только из-за рекомендации брата Гийома, некогда бывшего капелланом и исповедником при тогда еще лишь принце и маршале, не только потому, что, будучи до сих пор весьма далек от власти как светской, так и церковной, слыл человеком весьма благочестивым, но и за то, что, будучи фактически ровесников старшим принцам, по слухам, привык иметь дело с самыми юными прихожанами, и, похоже, искренне считал, что его высочесво не сможет слишком уж удивить его. Это был, в некотором роде, вызов, так что Филипп, уверенный в том, что сын с энтузиазмом примет его, не стал проливать свет на этот нюанс. Вместо этого он внимательно посмотрел в глаза Альдерика и многозначительно добавил.
- Я жду, что хотя бы в первое время ты возьмешь его под свое покровительство и проследишь, чтобы он был избавлен от мышиного помета среди страниц его книг, непонятны образом очутившейся в его покоях козы и прочих подобных неприятностей.
События того злополучного дня продолжали мучить Альдерика. Он часто видел сны, где он с родителя пробирался через темный лес. Мертвая тишина кругом, такая страшная и жуткая – безлюдное место, заброшенное. И дом. Раз за разом он видел дом, под мрачным освещением луны, заросший сорняком с темными прорезями окон, а с одной стороны и рухнувшей крышей. Забор прогнил, а если присматриваться к окнам, воображение могло подбросить чью-то тень, повернуть голову – мелькает яркий огонек.
С каждой ночью, Альдерик все ближе подходил к старому дому, медленно подкрадываясь на цыпочках к двери, но не решаясь заглянуть в безнадежную тьму. Но не в этот раз. Он входил тихонечко, теряя из виду родителей, с сильно бьющимся от страха сердцем. Настороженно прислушивался, напрягаясь из-за малейшего звука. Перед собой он видел заросшую травой большую комнату с провалами в полу, старый-престарый камин и прогнившую лестницу, уводящую в темную неизвестность.
Вдруг, крик матери. Альдерик со всей скорости бежит на крик. Под ногами скрипели половицы. Ему было страшно и почему-то больно. Ему кричит отец, чтобы он остановился – но он нес слушает и продолжает бежать, видя перед собой тело матери. В крови. А рядом – монстра. Как вдруг, затрещало гнилой пол под ногами и Альдерик вместе с звонким криком падает вниз.
Лежа в своей кровати очень ранним утром, он припоминал все-все подробности очередного ночного приключения. Он со злостью стукнул кулаком по кровати – он не мог сосчитать сколько раз он тянул руку к матери и сколько раз она превращалась в ничто, уплывая от него, растворяясь в неизвестности, ведь ни разу он не видел конца сна. Сон отходил, к нему возвращалось осознание тяжелой действительности. Страшные огни в лесу, голова монстра.. Он не мог забыть. И мама.. в крови. Из-за его ошибки. Из-за его неправильного решения. Все две недели, прошедшие с той злополучной прогулки по мрачному лесу и ранению матери, он думал. Он пытался понять, как же так получилось. Почему! И лишь одно ему было ясно – всему виной его поведение. После каждого кошмара, на следующий день его неудержимо тянуло подойти к отцу. Он нуждался в его прощении. И в прощении мамы. Пусть он на него накричат, но потом же все будет обязательно хорошо! - он в это искренне верил. Но раз за разом, он проходил мимо.
Кто-то посторонний с удивлением мог заметить, тот непослушный и шебутной младший принц вел себя совершенно иначе. Он был тихим, прилежным в обучении, старательно обучаясь премудростям у наставников, перестал подшучивать над проживающими в замке, а еще перестал выходить из своих покоев, предпочитая проводить свое время над учебными книжками, которые стали доверять ему наставники. Доверять. Ему. Но, на удивление, даже его няня не удивлялась его поведению, принимая как должное. Или делала вид. Впрочем, Альдерику не было до этого никакого дела, ведь у него была Цель. А он и правда старался. Думал, что уж так-то он обязательно сможет задобрить отца и заслужить его прощение. Но тоскливые дни тянулись друг за другом, у Рика уже опустились руки. И лишь из осознания своей вины он продолжал упрямо вести себя прилежно, как и подобает принцу – как не раз ему говорили ранее. Лишь бы только больше никого не разочаровать, только лишь бы больше не видеть того взгляда отца.. Словно он, отказался от своего младшего сына - так он думал.
Но в этот день его занятие неожиданно было прервано – королем. Альдерик беспокоился, думаю, что уж сейчас-то, видимо, пришло время отвечать за свой проступок! Он не раз, лежа с открытыми глазами, представлял себе этот момент. Его душило чувство вины, он не хотел отказываться от мысли, что это его вина, ведь это правда. И вот, отец пришел.
Сначала Альдерик не мог выговорить ни слова. Однако через некоторое время он постарался вникнуть в слова отца. К его сожалению, его ожидание не оправдались – отец пришел по делу. Альдерик не смог сдержать разочарованного вздоха, но собравшись с мыслями, произнес таким тихим голосом, что отец едва ли мог его расслышать.
- Я понял, отец. – мальчик перевел взгляд на тяжелый трактат. – Жаль. Леди Мерсье была хорошим наставником. – он понял, что за этим последует страшное для него молчание, поэтому он сразу же продолжил свою мысль. – Но ты прав, отец – я вырос. Я буду рад отцу Жискару – он сможет меня обучить тому, что, увы, леди не может знать в силу своего положения в обществе. – Альдерик практически дословно произнес слова одного из своих наставников. – Ты не разочаруешься во мне, обещаю! Он будет в безопасности в дворце. – проговорил принц с серьезным видом. Больше он никого не разочарует! Казалось, он перестал дышать. Наступила продолжительная тишина. Альдерик, словно балансировал сейчас на одной ноге, опасаясь свалиться. Пока, наконец, ему не пришла мысль. Он встал со своего стула и направился к отцу. – Отец, быть может, пройдемся до храма? Я хотел бы попросить благословения и напутствия в предстоящих делах. – Он очень аккуратно формулировал мысль, изображая тон взрослых, когда они хотят сказать что-то очень важное. – Мне необходимо подготовить множество работы для занятий с наставниками, ещо я обещал помочь няне в ее вопросах, еще говорил с садовником – он не отказал мне осуществлении моей идеи, признав ее интересной! – Альдерик старался смотреть прямо отцу в глаза, задирая высоко голову, повторяя формулировки, услышанные им когда-то. А главное - плотно прижал руки в туловищу, чтобы они не выдали ни единым жестом его волнения. – И, конечно, я хотел бы проведать сестер, я вроде слышал, что им нужна помощь. - Рик хотел показать, что он заслуживает прощения. Он хотел показать, что он изменился!
Филипп понял, о чем говорила Асдис, когда сын наконец заговорил. Дело было не в словах - хотя, кажется, для полного официоза не хватало разве что вездесущего "Вашего Величества", с которым положено было обращаться к королю графам на официальных аудиенциях, - и даже не в том, что не так давно названная ведьмой и сосущей жизненные силы тенью, мадам Мерсье неожиданно получила статус хорошего наставника. Сын действительно мог повзрослеть быстро за время этой очень непростой поездки в Аллион, Филипп бы не удивился: дети всегда оказываются взрослыми слишком внезапно. Но перемены эти крылись не в суждениях, а в мимике, движениях, в его голосе. Во взгляде, который уперся в какую-то книгу. Король и сам взглянул на нее, рассчитывая увидеть как минимум труд о единорогах, морских свиньях и прочих полулегендарных тварях, но это была просто книга.
Он покачал головой, не зная, что сказать в ответ, а такое с ним случалось не так уж и часто. Просто оставить сына и уйти, удовлетворившись лишь его обещанием в отношении нового наставника, было бы крайне глупо, а пытаться выяснить, почему Альдерик вдруг начал вести себя так, как его учили, и скоро ли он это прекратит, - вообще бессмысленно. Поэтому он молчал, просто глядя на сына так же прямо, как тот теперь смотрел на него, аж до тех пор, пока принц опять не заговорил. И опять как будто заговорил не принц. Младший сын, насколько помнил Филипп, никогда не отличался религиозностью - разве что живым любопытством в том числе и в отношении мироустройства, но этого любопытства едва ли хватало на то, чтобы дослушать ответ до конца. Сейчас же - благословение и напутствие?
- В храм... - он серьезно посмотрел на сына, но тот был непреклонен, и Филипп кивнул. - Прекрасно. Но неужели прежде ты даже не поинтересуешься, что в корзине?
Того Альдерика, которого он знал, вряд ли что-нибудь остановило на пути к новому и неизведанному, даже если это новое и неизведанное умещалось в корзину. Этот напротив был собран и не отвлекался от намеченной цели, несмотря на все искушения. Это было хорошо. Это не на шутку пугало.
Впрочем, если сын не желал сорвать покров тайны с приготовленного для него подарка, Филипп мог сделать это и сам - откладывать приятные моменты даже ради того, чтобы поскорее дойти до храма, он не собирался, хотя бы потому что планировал в ответ получить не только банальную благодарность, но и искреннюю радость - иначе зачем было загонять слуг в поисках этой... этой... Филипп точно не знал, как назвать то, что ждало сейчас внимания Альдерика, так что счел, что оставит эту часть радости от приобретения сыну и отбросил с корзины покрывало.
- В этом году все праздники - особенные, ты же знаешь? А значит, и подарки. Стоило бы дождаться Воскресения, но ведь это не мешок с конфетами, ждать не станет.
В корзине мирно спал котенок совершенно невероятного иссиня-черного окраса и с кисточками на ушах. Точнее, спал до того, как его явили на свет божий, а почувствовав чужое внимание, открыл глаза, один из которых был янтарным, а второй почему-то ярко-голубым, демонстративно потянулся, уселся, обвив лапы хвостом и с высоты стола и своего внушительного роста окинул присутствующих оценивающим взглядом. Мяукать, мурчать или прочими доступными кошкам методами выражать восторженную радость нового знакомства, он однако не спешил, ограничиваясь лишь несколько удивленным выражением морды, на которой явно прочитывался немой вопрос о том, что за нелепая ошибка судьбы водрузила корону не на его голову. В общем, котище смотрел точно так же, как смотрит на людей любой кот. Филипп кашлянул, прочищая горло, не без труда отвел взгляд от зверя и вновь обернулся к сыну.
- Он твой, - котенок повернул голову, но король не собирался поддаваться на провокации и очередной исполненный сомнения взгляд проигнорировал. - Дай ему достойное придворного кота имя. А теперь можем идти. Ты расскажешь мне об идее, которую одобрил садовник. И о том, что тебя тревожит. Ты пока не можешь прийти к исповеди, но, если захочешь, я просто пообещаю тебе, что буду хранить твою тайну не хуже, чем любой святой отец.
Отредактировано Philippe Richecourt (2018-11-29 19:55:39)
Под взглядом отца Альдерик робел, напряженно переступая с ноги на ногу и опустив глаза в пол. Он чувствовал себя несчастным, ведь даже его слова не оказали никакого воздействия. Альдерик, как наяву, представлял: вот перед ним разверзается пропасть, словно непреодолимый барьер перед отцом и сыном, разделившая их по разные стороны. И эта яма становится все шире и глубже, вот-вот и вовсе закроет собой любые пути. И с каждым мгновением, Рик убеждался все сильнее – отец считает его скверным сыном, с черствым сердцем и темной душой, ведь он не пожалел даже маму, он позволил ей пострадать. Он - только он во всем виноват - правильно отец думает. Он потерял ценность для отца.. бесполезный, никому не нужный.. Рик знал - ничего уже не способно вернуть расположение отца, от чего он мог только крепко сжимать руки в кулак. Ему очень хотелось, чтобы отец, как иногда бывало, посадил бы его к себе на колени и рассказал какую-нибудь захватывающую историю! Но ему оставалось лишь сжиматься под его непонятным взглядом, по мнению Рика, взгляд тот был явно недобрым!
Но почему ему не дают и шанса все исправить? Почему его все презирают и осуждают? Почему он даже послушанием не может никому угодить? Почему он так жалок? Почему все напрасно? Почему он никому, совсем никому не нужен? Они говорили о послушании - он стал послушным, они говорили о приличии - он таким стал, да он даже учиться стал гораздо лучше! Почему, например, к Этьену, который упрям не меньше его, или к вредной Бланш, у которой такой раздражающий характер, все относятся снисходительно? Ведь они тоже ошибаются.. Но он же, он – Альдерик, он все понял! Хотя бы один маленький шанс.. Простите, пожалуйста, ну простите ему промах, - думал младший принц, совсем зарываясь носом в рубаху, только чтобы не позволить растревоженной душе проявится открыто перед отцом. Нет-нет-нет, он не позволит увидеть отцу, что его сын еще и нытик! Тогда-то он точно не сможет заслужить прощения. Он все равно продолжит стараться ни на шаг не отступать от своих взятых обязанностях! Когда-нибудь, его точно смогут простить и снова полюбить! Обязательно.
Судорожно вздохнув, Альдерик проследил за взглядом отца. Корзина? Ну и что? Наверняка там новые трактаты или вещи, необходимые его новому наставнику. Мальчик пожал плечами на вопрос отца. – Так ведь наверняка там учебные материалы, которые понадобятся отцу Жискару. – Но на последнем слове он замирает, не в силах поверить в увиденное.
Эмоции нахлынули на него, он неверяще сделал пару шагов вперед. Какой-то комок подступал к горлу, то и дело прерывая его дыхание. А котик в корзине поднял на него свои разноцветные глаза. Какой странный цвет был в них! Альдерик на ватным ногах подошел к корзине, с осторожностью протягивая руку и гладя котенка по голове. Сколько новых чувств пробудилось в нем! Буря эмоций искала выход. Он бережно вынул котенка из корзинки, охая от его веса, и вместе со своей ношей сел прямо на пол, чувствуя страшную надломленность, разрозненность мыслей и отчаянные душевные переживания, вызывавшие на его глаза тихие слезы. Он прижал к себе котика, зарываясь в его шерстку носом. Рик должен был бы чувствовать себя счастливым, ведь исполнилась его мечта, но вместо этого лились слезы – не успевал он стереть одной рукой с щеки одну, так ее заменяла другая. Он изо всех сил старался подавить рыдание, надрывисто всхлипывая и глотая слезы. На него снова хлынул поток воспоминаний. – Ты должен меня ненавидеть.. – он не мог поднять головы из-за вновь поглотившего его чувства вины. – Я так виноват перед мамой.. Я так разочаровал вас, не оправдал надежды.. Ты должен меня ненавидеть.. Кровь мамы пролилась из-за меня.. – Рик так и сидел на полу, весь сжавшись, до побелевших костяшек сжимая шерстку свой подарок, словно искал в котенке свое спасение. Впрочем тот явно, пока не возражал, видимо временно смирившись со своей участью. – А ты мне даришь подарок.. - Который он так и не попросил у святой Катарины. И снова же, из-за его поведения. - Прости, папа, прости меня. Я так виноват. Я не заслуживаю подарка.. - Храм? Садовник? Какое Рику до них сейчас дело, когда в руках он держал истинное чудо.
Отредактировано Alderic Richecourt (2018-11-29 16:41:54)
В первые мгновения принц смотрел на подарок именно так, как того ждал от него отец. Филипп, не сдерживая довольной улыбки, наблюдал за тем, как он протягивает руку, чтобы прикоснуться к коту, как будто тот был невообразимым бесценным сокровищем, как наконец-то берет его на руки, думая, что, быть может, с таким же выражением лица он и сам всего несколько лет назад впервые брал на руки самого Альдерика, а до того - каждого из своих детей, каждый раз как впервые. Но чего он точно не мог за собой припомнить в этот светлый момент, так это рыданий, поэтому слезы сына были полнейшей неожиданностью. Радость померкла, а потом и вовсе стерла все свои следы с лица короля, оставив ему лишь хмурое удивление. Первым делом он подумал, не оказался ли подарок плох, но эту мысль тут же отмел, а когда сын наконец заговорил, вслед за этой убрались и остальные. С чистейшей воды недоумением Филипп взирал на принца и пытался понять, о чем вообще идет речь. Ненавидеть? Виноват? Не оправдал? Закралось неприятное чувство того, что он не знает чего-то важного, что могло сейчас заставить сына каяться, а его слова про кровь лишь подлили масла в огонь, едва не заставив короля тут же сорваться с места на поиски жены, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, но едва ли не последняя оставшаяся в голове толика здравого смысла, которую не вышиб еще надрывный детский плач, напомнила ему, что Асдис он видел не далее, как час назад, когда демонстрировал ей добытого всеми правдами и неправдами котища, и тогда с ней все было в порядке, и кровь, кажется, все еще была при ней. Успокоенные этим мысли осторожно вернулись и потекли в нужном русле, так что довольно скоро воспоминания натолкнулись на то, о чем мог бы сейчас вести речь принц. Филипп рассмотрел идею так и эдак, и решил рискнуть.
- Альдерик... - он подошел к сыну и опустился на колено рядом с ним. - Твоей вины нет в том, что произошло в Аллионе.
Ведь, кажется, именно тогда он впервые стал необычно тихим и податливым, хотя никто не придал особого значения ни этому, ни тому, что за все время свадебного пира Бланш ни разу не вскочила со своего места, сверкая исполненным гнева взглядом. Именно с тех пор все как один отмечали прилежание и послушание Альдерика. Однако же тот путь, каким образом принц дошел до мысли о своей вине, оставался для Филиппа полнейшей загадкой. Не он настоял на этой, в сущности, не нужной поездке в монастырь. Не он выбирал дорогу. Не его решением было оставить при себе лишь двоих гвардейцев. Филипп, как никто другой, понимал, на ком в самом деле лежит вина и за жизнь солдат, и за кровь Асдис, но жить под постоянным гнетом этого чувства, не выдавая его и почти уже не обращая на него внимания - то, чему король научился слишком давно, чтобы сейчас изменять своим привычкам.
- Когда-то твоя мать сказала мне, что позволяя исчадиям бездны появляться в этом мире, Создатель не наказывает людей, а дает им знак, который люди часто не могут правильно истолковать. А это значит, нельзя останавливаться на самом простом решении. Может быть, Единый напоминал нам о том, что пока по земле ходит хоть один колдун, нельзя чувствовать себя в безопасности, а может, хотел, чтобы ты вспомнил о судьбе Вальдалена, переполненного сейчас такими тварями, и не смел нарушить какое-нибудь важное обещание.
Он положил руку на плечо сына, отчасти думая, угадал ли с причиной, но все больше погруженный в воспоминания о событиях, оказавшихся пророческими, хотя, как водится, этого никто так и не понял вовремя. И можно было бесконечно припоминать, что он лично предупреждал, но все это теперь не имело никакого значения, а важно было другое - не упустить то, что еще возможно было удержать в руках.
- Можно только догадываться. Но я уверен, что если бы он просто хотел указать тебе на твою вину, он нашел бы способ попроще, чем поселить живого мертвеца около святой обители и позволить ему нападать на паломников до тех пор, пока там не появишься ты. Это, в конце концов, попахивает гордыней. А хуже гордыни - только уныние.
Филипп не хотел превращать все это в проповедь или исповедь. По долгу главы церкви, ему приходилось иногда брать на себя подобные обязанности и справляться с ними, но никогда он не испытывал тяги к тому, чтобы стать настоящим духовником, и прекрасно понимал, как далек от того идеального образа избранного Творцам первого короля, именем которого был назван младший принц, и к которому предписывали стремиться священные книги. И все же, сын считал, что ему нужно прощение, и отсылать его за этим прощением в храм было бы вершиной лицемерия. Король кивнул и, коснувшись подбородка сына, заставил того поднять взгляд и смотреть себе в глаза.
- Я прощаю тебя. Во всем, в чем ты передо мной виноват, я тебя прощаю, потому что раз ты признал свою вину, значит, не повторишь своих ошибок, правда? Но обещай запомнить еще одно: что бы ни произошло, что бы ты ни натворил - ты мой сын, и я не смогу ненавидеть тебя, - кот, до того демонстрировавший терпение, приличествующее разве что святому, наконец коротко, но выразительно мявкнул и предупреждающе коснулся когтями руки Альдерика. Он был весьма неглупым зверем и, вероятно, понимал, чем для него закончится открытое покушение на особу королевских кровей, так что давал особе время одуматься и не доводить до греха. - Но это не значит, что ты должен и дальше проверять мое терпение на прочность.
Альдерик замотал головой. Нет, нет и нет! Он виноват – только он! Рик знал, отец его просто утешает.. А дальше ему оставалось только пытаться поймать и запомнить несчетное количество новых понятий и слов. Слишком уж о сложных для него вещах говорил отец. Проявление исчадий бездны? Создатель дает шанс, но люди его упускают? Значит люди глупы? Простое решение – это плохо? Но почему? Колдуны – это зло, против которого сражается Создатель? Альдерик тяжело вздохнул, ведь задача (понять о чем говорит отец) требовала такого большого расхода сил, что он даже перестал лить слезы, лишь изредка всхлипывая, машинально проводя рукой по шерстке котика.
Мальчик не мог понять. Ему говорили, что Создатель не знает, что такое обида, ненависть, злость или зависть. Наоборот! Он все-все-все понимает, и всех-всех людей прощает. Тогда почему отец говорит, что наказывать – это задача Создателя? Альдерику говорили, что Единый ведь всех любит, даже когда люди шалят. Да, Альдерик не мог увидеть Создателя собственными глазами, но ведь и ветерка не увидишь, а он есть! Вон, дунь и вмиг ощутишь как колышется воздух. Но если существует Святое зло в лице колдунов, получается, Создатель любит не всех, а только Не-Колдунов. А исчадия бездны? Они ведь тоже приносят зло.. Мальчик размышлял над словами отца. Значит Создатель сам пропускает их и выводит к людям? Ведь иначе им никак не попасть на землю, если, отец, конечно, не ошибается. И как люди должны истолковать появление зла? - Зло – это зло. А Создатель сам дает дорогу этому злу. – Размышлял Рик вслух, - Но если Создатель добрый, то зачем ему вредить людям ради того, чтобы дать знак, который человек не способен понять? – Простые решения и колдуны. Что хотел сказать этим отец? И тут же Альдерику пришло озарение, ведь.. - Папа, но если люди так страдают здесь, на Земле, получается, что в Бездне еще хуже? Получается.. людям дано столько страданий и бед, чтобы они поняли знаки Создателя, чтобы потом не жалко было умирать?
Альдерик все-все понял. Но об одно он все равно никак не мог понять. Отец говорит о том, что воля Создателя – наказывать! Но Он ведь не может наказывать, наказывают его взрослые, за то, что другие совершают плохие поступки. Вот если бы он послушался тогда отца, то с мамой все было хорошо, но он ослушался! Значит он сам себя наказал? Ведь это он, он сам, совершил очень-очень плохой поступок. Не сделай он так – не было бы и переживаний и страха за маму. – Отец, скажи, а во мне душа.. – Альдерик несчастно посмотрел на отца, - она, душа, во мне хорошая или плохая? Раз даже Создатель.. – судорожно всхлипнул. – Отец, ты не знаешь, почему так много происходит несправедливости? Если бы не я.. мама бы не пострадала. Ее кровь на моих руках, да? – он опустил глаза на руки, - Значит во мне душа плохая и я очень-очень плохой сын?
Отец положил на его плечо свою руку, как будто бы в знак подтверждения его вопроса. Значит он, действительно, считает его плохим сыном? Больным гордостью и унынием одновременно..- Отец, я не болен гордыней! Нет-нет. – Альдерик замотал головой - Я не считаю себя выше Создателя.. – Ведь это значит идти против Него, - но мне очень грустно.
Ведь Альдерик бессилен перед осознанием своей вины, он отчаялся и уверился, что не нужен своей семье. Создатель не доверит ему испытаний сильнее, чем он может вынести. Ему так говорили все наставники. Но почему же ему так грустно? Рик сжал руку отца, словно прося совета. А после – поднял глаза, еще не понимая.. он прощен? Его больше не будут избегать? Улыбка озарила лицо принца. Не выпуская котенка из рук, он бросился к отцу, чуть ли не сбивая того с ног, с такой силой он от пола отскочил, и крепко обнял отца, шепча ему на ухо: - Папа, я обещаю, я больше тебя не подведу! Я буду самым-самым лучшим сыном, очень послушным, и учиться буду старательно, и наставникам не перечить, и против сестер ничего не замышлять! Только, прошу, не сердись на меня! Я очень-очень виноват.. – Одинокие слезинка снова заскользили по лицу, - Кошмары, где маму.. – Всхлипнул, - я их вижу каждую ночь. И твою ненависть.. чувствую.. Я просто старался показать, что изменился, но тебе было все равно - значит ты меня ненавидишь!
И вновь сын задавал тот вопрос, на который у Филиппа не было ответа, точно так же, как не было его и четверть века назад. Зачем давать знаки, которые люди не в состоянии понять? Не преступно ли жертвовать жизнями многих, чтобы подать знак одному? И если Творец так милостив и любит всех своих детей, то почему допускает. Ответов не было, а отвечать приходилось. Филипп вздохнул и посмотрел в глаза сына так, как будто и в самом деле был уверен в том, о чем говорил.
- Это называется испытанием, Альдерик. Создатель испытывает тех, кого любит, дает возможность искупить свои ошибки и стать лучше. Даже если нам кажется, что он делает только хуже, ты должен верить, что ему виднее, быть сильным и благодарить его за это.
Выводы, которые делал принц из его слов, были, конечно, по-детски наивны, но кто бы мог с уверенностью сказать, что они были менее правильными, чем те, к которым приходили отцы церкви, умудренные годами? Перевалив за полвека, невольно начинаешь думать, а действительно ли года умудряют, а не наоборот, мешают видеть то, что доступно детям. Старшие люди знают, но дети, в отличие от них - видят. И верят. И вера их, пожалуй, сильнее и крепче той, которой славились первые ивресские святые.
- В бездне очистятся от грехов те, кто не смог при жизни сделать этого. Бездна - это не наказание для людей. Это их последний шанс.
Глядя в глаза сына и не находя в них той уверенности, которую хотел бы подарить ему, Филипп все больше чувствовал, как шатается под ногами до того вполне устойчивая почва. Он всегда высоко ценил свои ораторские способности, особенно в том, что касалось вопросов религиозных. Много размышлял и даже иногда читал то, о чем размышляли до него, иногда соглашаясь с богословами, иногда отрицая их точку зрения. Даже вопросы, которые, казалось, не имели ответа, не так уж и сильно смущали его - пути господни ведь неисповедимы, и уж тем более, непостижимы. Но когда все те же и новые вопросы, совершенно неожиданные, неправильные, непредсказуемые, потоком лились из уст ребенка, когда любой ответ, переварившись в его голове невероятнейшим образом, становился новым вопросом или непонятно откуда взявшимся выводом, волей-неволей думалось о том, что наставники, способные ответить на каждый из них, ответить понятно и так, чтобы этот ответ невозможно было исказить - обладали каким-то особым непостижимым талантом. Быть может, отец Жискар справится лучше. Быть может. Но неизвестно еще что хуже: дать прямо сейчас неправильный ответ или оставить без ответов вообще, вместо них вручив только свое прощение.
Сын решил и этот вопрос в своей странной непредсказуемой манере. Оставалось только обхватить его покрепче, чтобы не повалиться на пол вместе, и постараться сдержать преждевременный вздох облегчения. А котище все-таки вывернулся, когда принц освободил одну руку, чтобы повиснуть на королевской шее, но далеко не убежал: обосновавшись под столом начал по-кошачьи приводить себя в порядок, время от времени поглядывая, не надвигается ли со стороны людей новая угроза.
- Ты молодец, Альдерик. Ты совершил ошибку, серьезную ошибку, но ведь ты нашел в себе силы исправить ее. Если бы твоя душа не была чиста, не было бы никаких снов, и ты знать не знал бы о чувстве вины. Это демоны нашептывают тебе о том, что мне все равно, и о ненависти - тоже они. Но Создатель борется за твою душу, и ты борись вместе с ним, чтобы вместе победить. Иногда на войне бывает сложно и... очень больно, но нельзя все бросить и просто уйти.
Душа, прощение, ненависть, кошмары и перемены в сыне, знаки свыше, и то, что они могли означать - нечто худшее, много худшее, чем, пожалуй, мог бы предположить Альдерик, но свои догадки Филипп предпочитал держать при себе, делясь ими разве что с королевой, потому что мало что может быть более отвратительным, чем король, охваченный паникой. Все это смешалось перед внутренним взором, и даже радость и оживление, вновь появившиеся в голосе сына, едва ли могли теперь убедить его, что все исчерпано - так просто. Но все же он тихо засмеялся и, растрепав волосы принца, как это любила делать его мать, кивнул, указывая взглядом на нового питомца.
- Говорят нечисть боится этого зверя так же, как крысы - обычной кошки. Как думаешь, может он и твоих демонов разгонит? Прикажу оставлять его на ночь в твоей спальне.
Альдерик не мог понять. Создатель прощает всех, он благословляет, он милостивый. И от этого люди благодарны ему. Отец говорит, что Единый любит всех, а значит не может сделать хуже, то есть допускает несчастья только к тем, кто может выдержать. Но.. - Отец, но ведь наставники говорят, что Создатель не хочет видеть страдающих! Но ты говоришь, что любовь дана ради преодоления страданий?
Почему грехи и слабости, сокрытые в нем, можно искупить только испытанием, посланным Создателем? Если покой людей не будет нарушаться тревогами и страданиями, значит и любви Создателя с ними нет? Но если человек не сможет выстоять под тяжкими муками, то и жизни он не достоин? Но тогда получается, что Единый не любит не только колдунов, но и вообще.. всех? Ведь испытаниям подверглись в том лесу лишь отец, мама и он, Альдерик! А гвардейцы.. Мальчик судорожно сглотнул. Те дяди умерли, потому что недостойны любви Создателя? Но почему? Они же их защищали! То есть, мало того, что Создатель любит не всех, так еще некоторых он любит и больше? Ведь на долю некоторых людей приходятся лишь одни страдания – ему ни раз говорили о нехороших мальчиках, которые плохо себя ведут и оказываются на улице! Они же вынуждены всю жизни страдать.. – Разве может Создатель быть таким жестоким? Значит испытания.. они из бездны? А Создатель просто пропускает их, чтобы показать людям свою любовь? Но это ведь жестоко!
Как Альдерику понять и облегчить страдания других? Как найти добрые слова ,которые принесут утешение? Как ему понять, что искушение овладело страдающим и почему ему приходится так страдать? Ведь если он страдает, значит Создатель его любит. А это уже должно быть утешением. Но Альдерик очень-очень испугался за свою маму.. он не находил в этом утешения! – Папа, но я видел маму в крови.. что же должно служить утешением? Создатель не меня покарал – маму! Почему, отец? Ну почему? Это жестоко.. любовь через испытание страданием – это жестоко! Почему Создатель так поступает?
Как-то раз в саду, Альдерик увидел серый маленький кокон под лавкой. Ему сказали, что от туда вылетит вот-вот бабочка. Ему тогда было очень-очень ее жалко и он ей помог! Он разрезал кокон.. да только никакой бабочки не вылетело. На землю упал червяк. Он даже не шевелился – это мальчик помнил точно. Значит в коконе был беспомощный и слабый червяк.. Но он был защищен коконом! Значит это Создатель руками Рика напустил на червяка испытание? То есть также и люди создают трудности сами себе, которые потом либо преодолевают, либо сваливаются на землю? - Как верить в доброго Создателя, если он привносит в жизнь людей зло? Почему ошибки возможно искупить лишь муками? Почему человек должен от этого стать лучше? Разве он не обозлиться, как та кухарка, когда я разбил посуду? Ведь мучение – это плохо, это зло! А значит Создатель все же злой? Но отец, нас Создал Он.. чего на земле тогда больше – добра или зла? Бездна.. Значит, если люди попадут в Бездну, то Создатель просто будет смотреть, как на их вечные мучения?
Сомнения.. они одолевали Альдерика. Как Создатель может быть таким.. Нет-нет-нет! Мальчик глубоко вдохнул. Он не должен сомневаться, ведь так он допускает Бездну в свои мысли, помогая ей разрушить защиту Создателя. Он не должен забывать наставления, которые были оставлены людям Создателям. Отец не может ошибаться.. Создатель действует во благо.. а иначе, зачем он нужен людям? А испытания.. испытания происходят из пустого любопытства, страха, сильных эмоций.. точно! – Я не должен сомневаться, прости меня, отец! – Голос все еще был у него неуверенным, но, казалось, для себя он все решил. – Бездна для грешников? Но если Создателем дана жизнь, то зачем он позволяет людям умирать? Ведь те гвардейцы.. они погибли там, в лесу. Почему? Они же отдали жизни за маму! Но они умерли.. – Тяжело вздохнул. - Им ведь хватит места рядом с Создателем, да? Ай! – его прервал котенок, воспользовавшийся случаем, сбежал и спрятался под столом. – Ну и сиди там.. пока что! Вот придумаю тебе имя и посмотрим! – пробурчал еле слышно себе под нос.
Тогда в лесу он рискнул жизнью мамы.. И вопрос, а что если бы он сделал по-другому сильно его гложил. – Но я ведь ничего не сделал чтобы исправить ошибку! А теперь.. – он очень боялся потерять доверие отца, сделать что-то не так, быть отвергнутым своей семьей, почувствовать себя очень-очень глупо. – Я не могу все бросить и сбежать.. Я понял отец, я больше никогда-никогда не допущу демонов к своей душе! Я обещаю! – Принять последствия сложно.. он был очень виноват. – Я испугался за маму.. очень. Если бы я тогда только послушал тебя.. Если бы я был послушным, и хорошим сыном.. Никто бы не пострадал, да ведь? Щекотно же! – Альдерик с фырчанием отстранился от отца, присел рядышком, внимательно следя за действиями котенка. Взгляд у котенка был каким-то пронзительным и лукавый, казалось, что тот что-то замыслил. – Я придумал, придумал! Я знаю как я его назову! Теодор! Тео! - Что означает подарок Создателя..
Альдерику, похоже, не нужны были ответы, или, во всяком случае, те ответы, которые давал ему Филипп. В его голове как будто крутились те шестеренки, которыми ардонские мастера начиняют часовые механизмы, и работа их была точно так же скрыта от глаза и абсолютно непостижима. Такими же непонятными были и выводы, к которым приходил юный принц вопреки тому, что только что сказал ему отец. Ничего удивительного, что он и сам не мог понять то, до чего додумывался.
- Чтобы искупить свои ошибки и стать лучше, Альдерик, - повторил король, считая, что сын должен услышать, даже если ему хочется слышать что-то другое. - Чтобы научиться на небольших ошибках и быть готовым к большим испытаниям. Когда ты учишься владеть мечом, набиваешь синяки и шишки, но разве не благодаришь потом своего учителя, когда тебе удается выжить в твоем первом бою?
И все равно Альдерик продолжал с упорством, достойным лучшего применения, лезть в дебри, хотя под его ногами пролегала широкая и удобная дорога. Быть может, и стоило похвалить его желание не принимать все на веру, а разобраться самому. Но в некоторых вопросах разбираться не надо - достаточно верить, а он пытался уподобиться философам, ведущим свои бесконечные философские споры о мироздании и думающим, что это демонстрирует в них глубины разума, хотя на самом деле демонстрировали лишь свою безграничную глупость, потому как - известное дело - постичь мироздание человек не способен. Точно так же, как шестилетний ребенок неспособен умом понять божественный замысел. Для этого ему дано сердце, которому не нужны объяснения - лишь вера, которая сама - лучшее, а может, и единственное утешение.
- Не Создатель поселил драуга в лесу, не Создатель привел ее туда, не Создатель свалил тебя с коня. Твоя мать жива, несмотря ни на что. Это ли не повод радоваться? Альдерик, ты думаешь о плохом, вместо того, чтобы возносить благодарности за хорошее. Это - самый прямой путь к унынию.
Филипп старался оставаться спокойным и говорить понятно, но принц опять, как заведенный, заговорил о наказаниях, как будто Единый только и делал, что искал повод для жестокости. Оставалось надеяться, что хотя бы отцу Жискару удастся быть более убедительным и, прекратив хоть на некоторое время самозарождение идей в голове Альдерика, заставить его хотя бы выслушать, прежде, чем принимать решение о том, как жить и как верить. Король нахмурился, но сделал еще одну попытку донести те истины, которые ему самому казались вполне очевидными.
- Не перекладывая на него чужую вину. Не забывая о том, что ты сам несешь ответственность за себя, за тех, кто тебя доверяет, за тех, чьи судьбы оказались в твоих руках. Мы - дети Творца, а не беспомощные марионетки в его руках.
Обрисованная Альдериком картина становилась все более и более странной. Услышь Филипп нечто подобное от взрослого человека, он бы без лишних сомнений назвал это ересью и передал бы в руки церковного суда. Но ведь дети не бывают еретиками? Принц не мог бы придумать ничего подобного сам, значило ли это, что в его голову это вложили? Но кто? Наставники? Святые отцы? Враги церкви, бросившие тень на невинную детскую душу и заставившие поверить в жестокого и беспощадного бога, который наслаждается страданиями человечества. Филипп потер переносицу, чтобы прогнать навязчивый страх, с возрастом все чаще напоминавший о себе, заставляющий лучше понимать брата и видеть опасность в каждой тени. Он не должен был поддаваться, просто
- Просто смотреть? Чтобы очистить серебро, ювелиру приходится держать его над самым горячим пламенем, пока все примеси не будут выжжены и не останется только благородный металл. Да, он просто смотрит, не спуская с металла глаз, потому что стоит передержать его в огне, и дело будет загублено. Кто бы назвал это "просто смотреть"?
Филипп считал, что он в полной мере знает, что такое испытания свыше. Как знает и то, что никому не будет дано испытаний больше, чем он может вынести. Когда-то и сам думал, что не сможет. Потом думал, что взял на себя слишком тяжелую ношу, и она рано или поздно сломает его. А потом обнаружил, что продолжает жить дальше. Может быть, как раз потому, что всегда знал, ради чего делает то, что он делал. И не просто знал, а видел своими глазами.
- Всегда есть то, что ценнее жизни, и то, за что ее не жаль отдать. Они сделали то, что должны были сделать.
Альдерик уверял, что все понял. Верить в это очень хотелось, и Филипп позволив себе не сомневаться на этот раз, улыбнулся и кивнул в ответ на признание сына, которое, похоже, далось ему непросто.
- И я. Бояться - не стыдно. Позволить страху подчинить тебя и сломать - вот что плохо.
Как и позволить ему поселиться в сердце надолго, раз за разом подкармливая дурными воспоминаниями и мыслями о том, что было бы "если бы". Именно они прямую и ровную дорогу к унынию еще и камнем мостят.
- Я не знаю, - наконец честно признался он и вздохнул. Как бы ни хотелось успокоить сына и, заверив, что вовсе не его непослушание стало причиной того нападения, Филипп не мог сделать этого. - Но знаю, что однажды твое неумение подчиняться, может стоить тебе жизни, а может и чего-то большего. Подумай, Альдерик, - он наклонился к уху сына и проговорил едва слышно, так, как будто скрывающийся под столом Теодор мог передать их беседу недоброжелателям. - кто станет слушаться короля, которого не слушается даже его собственный сын?
Альдерик вспомнил наставника по бою на мечах. Он до сих пор помнил то множество ударов, что пытался наносить деревянным мечом. Он помнил, как болели руки на первых занятиях, но никак не мог остановиться, ведь это означало бы сдаться. А сколько времени пришлось учиться уворачиваться, правильно приседать, убегать и падать. Как вытирая пот со лба, Рик с надеждой смотрел на наставника, а тот лишь снисходительно смотрел, как бы спрашивая мальчика «Это все?». Как не в силах стоять, от усталости садился прямо на землю в попытках привести дыхание в порядок. А наставник к нему подходил и с укоризной спрашивал: «Снова бездельничаете, Ваше Высочество?». Он помнил как вымещал свою злость на наставнике за свою усталость и боль на тренировках. И ту радость, когда впервые смог отбить первый удар. Отец был прав.. Он был благодарен наставнику за науку, ведь благодаря им он стал сильнее. И станет еще сильнее. Обязательно, станет.
- Я понял, отец. Создатель хочет, чтобы его дети были сильными перед бедой, научившись отбивать удары, как мечом на занятиях, чтобы умели признавать свои ошибки и смирять гордыню!
Он, Альдерик, действительно, понял. Ради отца, ради матери, ради тех погибших гвардейцев, отдавших за них свои жизни, ради самого себя – он Верит. Он больше не поддастся унынию – это все демоны! Без Веры он подвергнет свою душу вечному осуждению и попадет в Бездну.. так нельзя. Альдерик яростно замотал головой, сжимая в решительности кулаки. – Нет, нет, нет! Я Верю, отец. Верю! Я знаю, Создатель действует только-только во благо. И я благодарен. За свою жизнь, за братьев и сестер, за маму, за вкусную еду, за сладости и фрукты, которые мне дают ежедневно добрые леди, за данных мне наставников, за то, что могу изучать тайны дворца – за все-все, что у меня есть в жизни. За саму Жизнь! Я Верю, отец. И вина.. не Создателя – людей!
Младший принц нахмурился, словно, без колебания приготовился нести ответственность перед отцом за все действия и слова. Никто не может знать, что случится в будущем – никто. И их жизнь, как говорят его наставники – это наполовину воля Создателя, наполовину - человеческая воля. Люди созданы свободными – не марионетками. Все зависит от самих людей.. и от него, Альдерика. Каждый должен нести ответственность за последствия принятых решений - Рик понял. – Я не понимаю, отец, что значит выжигать примеси из серебра.. - Он скривился, тщательно проговаривая новые слова. - Но Создатель не для того о нас беспокоиться, чтобы просто смотреть.
Ни у кого не было такого проницательного, такого испытующего взгляда, как у отца, и
Под проницательно-испытующим взглядом отца, Альдерик почувствовал, как озноб пробежал по его телу. Тяжело вздохнул, ведь отец произнес то, о чем шептало ему его сердце, говорившее, что его ждут большие несчастья, если не сможет преодолеть свои дурные эмоции. Он на самом деле погрузился в свой страх. Долгие недели боялся посмотреть в глаза отца, боялся, что его будут считать недостойным сыном, выгонят из семьи. Его страх рос и рос. И сны.. ведь то наверняка влияние демонов! А он, Альдерик, даже не пытался сопротивляться! Он сдался без битвы. Позволил сомнениям поселиться в его душе..
- Я понял, отец. Плох не страх или сомнения, а то, что я не смог их подчинить себе. Позволил вести себя страху. - Альдерик вздрогнул: последние слова отца выражали страшное значение. Они ужаснули его больше, чем ужаснуло бы появление страшного монстра. Мальчик открыл было рот для ответа, но он не знал что говорить. Что он мог сказать? Только сейчас начал понимать к чему может привести его поведение. Например, к отказу армии сражаться за своего короля.. и все может случиться из-за него. Но ведь он любит отца. Искренне им восхищается. - Папа, это ужасно. - Он был поражен словами отца. – Но.. что мне делать? Я ведь могу еще исправиться? Еще не поздно, правда ведь? - Мальчик был растерян. - Я ведь не со зла. Я не вру! - Отстранившись от отца, Рик на четвереньках двинулся к котенку. Тео лишь равнодушно отворачивается от него, давая понять, что ему хочется побыть одному, поразмыслить о том, о сем, но никак не оказаться на руках мальчика. Правда то Рика совершенно не интересовало, так что с протяжным мяуканьем котенок вновь очутился на руках. Рик же уселся напротив отца, прижимая к груди одной рукой свою драгоценную ношу. - Какой же ты красивый, Тео! И вредный.
В какой-то момент Филиппу показалось, что сын понял даже больше, чем ему удалось сказать словами, и на этот раз понял совершенно верно. Ну и, что там скрывать, говорить у него тоже получалось лучше. Проще. Понятнее. Король смущенно кашлянул, понимая, что на этот раз переборщил с аллегориями.
- Ну, думаю, ни один мастер не откажет познакомить принца с основами своего ремесла. Ты мог бы навестить ювелирную лавку во время праздничной ярмарки и увидеть все своими глазами.
Альдерик был отнюдь не глуп. И не так мал, как пытался казаться. Его реакция на слова короля говорила лучше всяких слов, давая надежду на то, что детские выходки, недостойные представителя королевского рода, останутся в прошлом. Или хотя бы станут реже, если уж смотреть на вещи с большим реализмом.
- Конечно не поздно, Альдерик. Никогда не поздно. Но если ты на что-нибудь решился, сейчас - всегда самое лучшее время, чтобы начать претворять это в жизнь.
И, по всей видимости, именно сейчас принц решился испытать границы терпения котища. Оставалось, пожалуй, только пожелать ему удачи, ну и зверю заодно. Кажется, в самое ближайшее время в этом замке прольется королевская кровь и, скорее всего, не единожды.
Филипп наконец поднялся наконец на ноги, пользуясь тем, что сын слишком занят общением с питомцем, чтобы заметить тяжесть движений.
- Думаю, тебе хватит уроков на сегодня. Тем более, ты, кажется, хотел пойти в храм и вознести благодарственные молитвы.
Вы здесь » Ratio regum » Игровой архив » Без вины виноватый