Далась ей эта идея – потребовать объяснений именно сегодня! Из замка, в котором разместили королевскую делегацию, она вышла беспрепятственно, никого не удивила и близ ристалища – людей здесь была прорва, и Софи едва не заблудилась. Вся она была полна холодной решимости – Тайрона Эймсбери она увидела в столице не менее месяца назад, и с тех самых пор никак не могла успокоиться. Кто такой Эстебан Кордуэнте она не знала, и знать, пожалуй, не хотела бы, если бы не одно но – они с Тайроном Эймсбери были удивительно похожи. Настолько, что это даже был один и тот же человек.
Софи очень удивилась. Даже нет, не так, удивилась – это очень мягко сказано. Она не знала, что и подумать, а когда постаралась сложить в голове все, что знала и могла вспомнить о бароне Элмдона, выводы получила странные и неутешительные. А потом она начала разбираться. Это было не то, чтобы слишком сложно – спросить брата, чтобы получить в ответ неправдоподобную, но весьма душещипательную историю, рассказывать которые должным образом, может быть, умел сам Тайрон, но никак не Раймар, которому такие вещи давались с большим трудом. А потом она опрашивала фрейлин и придворных дам, присоединяясь к очередной щебечущей стайке и предлагаю новую, неизбитую тему для обсуждений. Кто-то мог бы подумать, что Софи Вангенхайм даже слишком заинтересована неожиданно объявившимся в Айнрехте графом. И они были бы, пожалуй, не так уж далеки от правды.

Только вот почему-то вся ее решимость с будто бы даже слышным пшиком улетучилась, стоило ей чуть не столкнуться с Тайроном у выхода из его же шатра. И отчего-то сразу остановить она его не решилась, так и следуя по пятам до самых конюшен, сообразив, наконец, что весь ее план пойдет прахом только тогда, когда Эймсбери начал седлать коня. И тогда она сама не поняла, почему не окликнула его, а остановила, тронув за плечо.

– Изменилась? Да неужели? – Софи поморщилась. Тайрон словно пребывал где-то не здесь, будто его только что вырвали из сна или как если бы он был пьян. Но пьян он не был. Софи молча вглядывалась в его лицо, осознавая, что растеряна – злость встретилась с отстраненностью и проиграла, оставив ее раздумывать над тем, как подобрать слова. – Ты тоже изменился, Тайрон. Или всё-таки Эстебан? Или как ты предпочитаешь, чтобы тебя теперь называли?
Начав говорить, она вытянула руку и коснулась указательным пальцем плеча мужчины, чтобы теперь больно ткнуть его в это самое плечо и, криво усмехнувшись, сложить руки под грудью. Знакомый незнакомый барон. Или не барон вовсе, а граф. Или не граф, а... Есть такие ответы, которые одновременно и хочется, и не хочется услышать, и пожалуй ответ на последний вопрос был одним из них. Тех, которые тяготят, потому что внутри себя ты знаешь ответ заранее, но надеешься услышать что-то другое. Она нервно покусывала губы, все сильнее вцепляясь в собственный локоть подушечками пальцев. – Во что ты..

Она не закончила, просто не успела. Во-первых, Тайрон ее перебил, заговорив про какие-то храмы, а во-вторых из-за спины послышались голоса. Видимо, не только Эймсбери любил гулять по ночам. Или не только она любила следить за теми, кто любит гулять по ночам? Или и не любила вовсе следить, просто так вышло само по себе? Так или иначе, услышав голоса она отшатнулась, начав перебирать в уме, что скажет мать, если услышит, что ее застали с каким-то лантаронским графом посреди конюшен, и даже не смогла ничего возразить, как Тайрон решил все за нее, неожиданно ловко втянув ее на коня и усадив впереди себя. Софи хотела было спрыгнуть, но животное уже двинулось вперед, да и она, глянув вниз, под ноги, смогла выдать только какой-то совершенно бессмысленный вздох.

Погодя с минуту и осознав себя вцепившейся в гриву коня, она развернула, насколько могла, голову к Тайрону.
– Во что ты, чтобы тебя бездна поглотила, втянул моего брата? Что ты себе позволяешь? Ты, ты... – вопросов было слишком много, а сама Софи буквально задыхалась от возмущения. Она все это представляла себе не так. Кажется, что обязательно представляла. Вот она придет, вот укажет на него перстом, и он немедленно признает сея обманщиком, сбежит, но только не будет предлагать ей сбежать и посмотреть какой-то храм. Фрейлины нередко пропадали из дворца по вечерам, и ее вряд ли кто-то хватился бы, но все это было так.. неправильно! Да, пожалуй, это слово было самым подходящим. Неправильно. И сам барон, граф, или как там его, может и вправду наследник престола, был неправильным. С ног и до головы.
– И что, наконец, за храм за такой? Куда мы едем? Не помню за тобой тяги к религии, – Софи покачнулась и, чуть не вскрикнув, снова развернулась, крепче цепляясь за гриву коня и чувствуя, как соскальзывает. Именно поэтому она и не любила верховую езду. Поэтому и еще по сотне причин, подходящих не меньше. Вангенхайм оставалось только сдавленно что-то пробормотать, силясь удержаться, и гневно дышать, демонстрируя, что она думает по поводу этой случайной затеи и так некстати подобравшейся компании.

– Я вообще отказываюсь понимать, что происходит и зачем Кастельмарре притащили тебя в столицу. И уж тем более сюда, в Иврес.
Под другим именем. Представляя всем желающим и, может, не слишком желающим при дворе. Граф Эскалар, будь он неладен, сразу завоевал внимание публики, охочей до новых развлечений. А она слишком долго молчала для того, чтобы, наконец, прервать череду вопросов прямо сейчас, даже учитывая то, что устроена она была крайне неудобно, а лошадь, хоть и шла мягкой рысцой, по дороге передвигалась ничуть не ровнее, чем карета по выбоинам.

Софи тоже не знала, кто такой Тайрон. Она понятия не имела, кто тот человек, который теперь с ней разговаривал, и не хотела знать. Этот человек был никем. Тот, кто меняет имена, предавая друг за другом то одно, то второе, разве достоин называться кем-то? У нее сводило скулы, когда она пыталась улыбнуться, и вместо этого упорно выходил только нервный оскал. Никто. Не может назваться. Вьется вокруг Кастельмарре, которые невесть зачем – пусть лучше так, чем позволять себе осознание – его подобрали. Играет роли и думает, что фальшивка не он, а все вокруг. Буквально вычерчивает это обвинение на своем лбу, позволяя ему сквозить в голосе. Так, что Софи, кажется, почти чувствует, как кривятся его губы, несмотря на то, что сидит к нему спиной. Позволяет себе слова о благочестии, будто бы действительно знает, что это такое. Никто.

Закипала Софи медленно. Молча слушала едкие ответы, в которых не было ни капли правды – а она ведь, пожалуй, больше всего хотела бы поверить. Только бы если Тайрон мог быть и в самом деле убедительным. Но он не мог. Софи, пожалуй, не могла даже объяснить, почему это показное спокойствие и наигранная простота ее так раздражают, просто не в состоянии была справиться с собой и своей злобой постепенно наполняющей ее изнутри. Почему он позволял себе все это? Шутил там, где шутки были неуместны, где она требовала от него ответа, а он вместо этого изворачивался, как умел. Как всегда умел. Тайрон Эймсбери никогда не был настоящим. Ни когда гостил в их замке, ни когда рассказывал что-то о матери, вечерами греясь у камина в охотничьем домике, ни когда учил ее стрелять... Никогда.
Лошадь чуть всхрапнула и Софи вздрогнула и схватилась за руку Тайрона, держащую поводья.

– Ложь. Ты только и умеешь, что лгать, – проговорила Софи сквозь зубы резко впиваясь ногтями в тыльную сторону ладони Тайрона. Благодарность! Он требовал благодарности, и это переходило всякие границы. – Скажи, что будет, если я все расскажу королю? Сразу же, как только мы приедем. Алонсо Кастельмарре под видом графа покрывает аллионского барона. Мне кажется, Его Величество Франциска это удивит. И он поможет тебе вспомнить, как тебя зовут.
И, конечно, Раймару ничего не будет. Да и что ему может быть? Он ведь ничего не делал. Софи бы точно знала, потому что брат совершенно ничего не умел скрывать. Или ей хотелось верить, что не умел. В любом случае, теперь она была довольна  собой. Она расскажет, обязательно расскажет. Ей хватит смелости. А Тайрон никогда не сможет убедить ее этого не делать. И тогда ему точно придется убраться с ее глаз – может, его даже казнят, если Великий Герцог подтвердит, что этот наглый обманщик и его обвел вокруг пальца. Мысль о казни почему-то неприятно резанула, заставив Вангенхайм поежиться и неровно выдохнуть.

Дорого тянулась вдоль озера, и роящиеся в голове мысли то и дело останавливались на том, что, может быть, ему бы лучше было утонуть. Исчезнуть. Или хотя бы вернуться в свою глушь навсегда. Не король же он и в самом деле. А если король... То Ардону крупно повезло, что трона ему не увидеть никогда. Софи проговаривала все это про себя, подбирая слова как можно более колкие и обидные, думая, как убедить, то ли себя, то ли Эймсбери, то ли самого Создателя. Но ее размышления прервало описание храма. Она замерла, несколько раз сморгнула и медленно чуть повернула голову, будто бы для того, чтобы Тайрона лучше расслышать.
– Языческий храм? Врата в самую бездну? – Софи поморщилась. – Любые скалы можно разрушить. Старые камни ничего не стоят, ты увидишь их и убедишься.
Она почему-то не отрицала. Не отказывалась. Не задумывалась даже об этом, обо всей странности происходящего. Иврес, языческий храм под стенами нового, посвященного Создателю. Символ раскаяния. Старые камни, древние даже. Чушь. Софи мотнула головой, отгоняя сонливость, и прищурилась: сквозь сизый вечерний туман где-то впереди уже показывались стены церкви. Нормальной, привычной церкви. Дочь герцога не сдержалась и усмехнулась.
– И где же твои камни? Даже тут не смог не солгать, да?

Отредактировано Sophie Wangenheim (2018-11-21 23:10:15)

Чужое дыхание обжигало ухо, а по спине почему-то бежали мурашки. Картины междоусобной войны до того ярко вставали перед глазами Софи, что время от времени ей приходилось моргать, чтобы снова увидеть перед своими глазами медленно приближающийся храм и покачивающуюся дорогу вдоль озера. Кровь. Много крови. Смерти, которых хочет... кто? Его Величество Франциск? Великий герцог? Тайрон Эймсбери, так сильно теперь ей напоминающий портреты совсем еще юного принца Фельсенбергов? Софи резко качнула головой, отталкивая лицо мужчины и едва сдерживаясь от того, чтобы не попытаться рукой захлопнуть его рот, который никак не желал замолкать, едко играя ничего не стоящими словами. Слова. Просто пустые слова. Это не было ложью, но и правдой было только наполовину – юг действительно слишком свободен. Королю – любому, это действительно не может нравится. Вот только если бы Тайрон не пытался вывернуть наизнанку все, что знал или думал, что знал, это не звучало бы так ужасно. Если бы Франциск хотел объявить кого-то мятежником, он объявил бы. Он не прощал бы отца, не принимал клятв других герцогов, даже не пытался бы заключать ту злосчастную помолвку с младшей дочерью Кастельмарре, за которой, видимо, теперь приударил друг брата. Как низко пал Великий герцог. Сжав зубы, Вангенхайм выдохнула.
– Хочешь, чтобы я почувствовала себя виноватой? Вздор. Ирония в том, что, если страну охватит война, виноват в том, что конфликт, даже если он и был, пускай, – она поджала губы, мысленно соглашаясь, но тут же продолжила. – Получит распространение из-за того, кто даже имя-то свое давно потерял. Было бы смешно, если бы не было так печально.
Печально. Пожалуй, слово мало подходило под ситуацию, но ничего другого она почему-то придумать не могла. Или, может, не хотела даже и пытаться.

Слишком долгое молчание и пустая дорога. В ночь после турнира все праздновали, веселясь на пиру, но вряд ли и в обычные дни здесь было слишком много людей в то время, когда еще даже не забрезжил рассвет. Неожиданный взрыв хохота заставил Софи вздрогнуть и с сомнением посмотреть на Тайрона. Губы непроизвольно выгнулись в кривой усмешке, которая, кажется, вот-вот должна была и вовсе прирасти к ее лицу.
– Верить в Четверых. Что за деревенская ересь, – в тон ему отозвалась Софи, зло сверкнув глазами. – И откуда бы господам лантаронским графам знать сказки из аллионской глуши?
Они ехали в храм Создателя, который, как утверждал барон, скрывал под собой то ли руины, то ли подземелья старого языческого капища. Разве можно было это позволить? Почему его так и не уничтожили окончательно даже здесь, в королевстве, в котором еще четверть века назад орден Храма распалял костры встретившись с любым намеком на колдовство и идолопоклонничество, надолго высекая в памяти целых поколений людей понимание того, чем чревато предательство истинной веры.
А эта поездка? Ее ведь тоже нельзя было себе позволять, но она позволила. Где-то внутри себя Софи придумывала достаточно убедительные аргументы, вроде того, что Тайрон увез ее силой, но умом она понимала, что это не так. Но как и, в первую очередь, почему она все еще здесь, Вангенхайм понимать не хотела. Почти наверняка виной всему слабость после переживаний на турнире и незнакомые, странные нюхательные соли, которые ей подсунула одна из фрейлин кого-то из ардонских принцесс. И еще то, что она находилась в таком положении, в котором уехать самостоятельно просто не могла.

Софи молча наблюдала за тем, как Тайрон спешивается, покрепче вцепляясь в коня, чтобы теперь, оставшись одной, не соскользнуть и не сломать ногу или руку, и не понимала, что он делает. Касается стен, будто надеясь нащупать что-то, замирает, прислушиваясь. Неужто падение действительно так сильно отразилось на его поведении? Чуть оскалившись, передразнивая интонацию Алистера, Софи наконец вынырнула их своих размышлений для того, чтобы ответить на его вопрос. Действием. Совсем не тем, которым должна бы была.
– На аудиенции я сымпровизирую, – фыркнула дочь герцога, но, тем не менее, не задумываясь приняла помощь Тайрона и соскользнула со спины коня прямо к нему в руки, не скрывая своего облегчения. – Уверена, эта история все равно выйдет достаточно душещипательной.

Убедившись, что ее платье цело и выглядит вполне прилично – хотя кому было до этого дело, когда рядом с ней была лишь предрассветная тишина и Тайрон Эймсбери, стараться выглядеть сносно ради которого было вовсе даже и не обязательно? – Софи придирчиво осмотрелась. Запертая дверь, слабенькие деревянные ставни, ни одной живой души рядом – неужели, священники тоже праздновали окончание турнира? Тайрон, похоже, не искал легких путей, и примеривался к ставням – посмотрев на это Софи фыркнула и сложила руки под грудью, с минуту наблюдая за тем, как он напряженно раздумывает, не издавая ни звука. Они совершенно точно не попадут внутрь. Никак. Во всяком случае, дочь герцога была в этом абсолютно уверена ровно до тех пор, пока ей в голову неожиданно не пришла абсурдная и крайне странная идея.

Небольшой ключ на цепочке, спрятанный на цепочке в вырезе платья, она достала почти незаметно, и еще какое-то время крутила его в руках. Ключ святого Петруса. Забавное совпадение – Тайрон привёл ее искать храм Петрама. Или демона камней звали как-то иначе? Вспомнить точно Софи не могла, а спрашивать передумала, бросив короткий взгляд на барона. Обойдется.
Святую реликвию Гарольд Вангенхайм отдал дочери, когда той исполнилось восемнадцать. Она до сих пор не могла взять в толк, почему ключ достался именно ей, а не брату, но объяснять свое решение отец не пожелал, да и получить что-то личное, важное для отца, было до безумия приятно. Пусть это и было не украшения, а всего лишь ключ. Безделица, на самом деле конечно же не принадлежащая никакому святому – разве могла быть у отца, обычного герцога, такая важная вещь? Но Гарольд говорил, что этим ключом она в жизни сможет открыть любые двери, как святой Петрус открывал двери любого храма всем страждущим, изгоняя всевозможные ереси и привнося свет веры в Ардон еще много столетий назад. Еще отец рассказывал, что таким ключом можно открыть и любое сердце, в том числе и свое, но Софи только смеялась, глядя в лицо ученого, с серьёзным видом предающегося размышлениям о пустых древних легендах. О чудесах. Сколько бы Гарольд Вангенхайм не был человеком цифр и схем, погруженным в науку даже чуть более, чем в реальную жизнь, он оставался человеком. Кто бы там что не думал. Просто настоящую человечность можно увидеть только тогда, когда смотришь чуть глубже. Отец умел. А Софи... Софи, кажется, нет.
Зато она тоже верила в чудеса, хоть запрещала себе в этом признаваться, и даже не знала, почему именно в эту ночь решилась древнее чудо испытать, не отказавшись даже после того, как сама тихим шепотом напомнила себе, что это глупость.

Софи вставила ключ в закрытую небольшой крутящейся железной пластиной замочную скважину, и он ощутимо завибрировал в ладони, заставив ее тихо ахнуть и привлечь к себе внимание. Подождав чуть меньше минуты и даже закусив губу от волнения, дочь герцога аккуратно провернула ключ дважды и толкнула дверь, тут же отпрянув от нее вместе с ключом.
– Поразительно... – пробормотала она, глядя на свои руки, сжимающие подвеску-ключ, и сжала ее в кулаке, собравшись и зашагав внутрь.

– Увидишь, там ничего нет и не может быть, напоминающего о демонах.

Не забывал своего имени. Отчего-то эта фраза вызывала в ней странную смесь обиды и раздражения – не забывал, но сколько лет обманывал их, представляясь именем, которое теперь смело называл незнакомым. «Я не знаю, кто такой Тайрон Эймсбери» – интересно, а Раймару было приятно это слышать? Или, может в неведении была только она, и это, пожалуй, было бы довольно оправданным, ведь они всегда были чужими людьми. Или почти чужими, вынужденно находящимися в одном и том же пространстве, в одной и той же компании много лет. Сколько она помнит его под этим именем, от которого теперь он отказывался, но которым жил? Десять лет? Двенадцать? Она не называла это ни дружбой, ни близким знакомством, но мешающаяся со страхом за то, что делает Раймар, за семью, обида, которая возникла после того, как недавний барон неожиданно стал графом и объявился в столице, все равно упорно грызла ее изнутри, постепенно подтачивая столпы того спокойствия, которое Софи старательно взращивала в себе. И еще глупые выводы, те, которые она уже для себя сделала и мимо которых Тайрон лавировал, не давая ни подтверждений, ни опровержений, этим распаляя ее еще сильнее. Не забывает своего имени тот, кому ничто никогда не помешает им представляться. Софи хотелось верить, что ей точно не помешало бы ничего.

Слушая рассуждения о ереси, Софи постепенно кривилась, стараясь не дергаться от каждой новой фразы, как от удара. Он слишком много о себе думал, представлял себя слишком умным, слишком хорошо философствующим, слишком. Все – слишком. Наверное, она бы даже зашипела в ответ на всю эту великолепную тираду о глупости, если бы умела, но к счастью смогла только продолжить недобро сверкать глазами. Дочь герцога, на найдя ничего лучше, локтем ткнула Тайрона под ребро, когда тот захохотал, намекая, что пора бы уже и замолчать.
– Верить всему, что видишь, вот в чем глупость. Те, кто писали священные книги, понимали не меньше твоего, и их труды, в отличие от твоих слов, останутся в веках.
Потому что слова – пустышка. Чтобы он сейчас не говорил, что бы не хотел видеть собственными глазами – или, может, и правда видел? – все это не значило, что его не обманывают ни разум, ни зрение. Что он сам не обманывает себя. Впрочем, для людей вообще всегда было характерно обманывать себя. Где-то на задворках сознания билась мысль о том, что то, что она все еще здесь, не сбежала, не закричала, не ушла, топнув ногой – это тоже обман. Потому что ее ничего не держало. Но как только эта мысль касалась сознания, Софи отбрасывала ее, убеждая, что сегодня у нее не было выбора. Что она не могла сейчас взять и уйти. Что у нее была какая-то цель, нечетная, но совершенно точно была, которая вынуждала ее продолжать разговор, отвечать, реагировать. Она хотела услышать правду и точно знала, что должна ее услышать.

Перехватив взгляд Тайрона, Софи несколько секунд вглядывалась в его расширенные зрачки, делающие глаза темными, почти черными, чем-то даже пугающими – холодок по спине, во всяком случае, был довольно осязаем – но довольно скоро пришла в себя и осклабилась, резко отодвигаясь в сторону.
– Тебе нечем за него заплатить. У тебя ничего нет.
Вангенхайм еще долго прокручивала в голове эту мысль, будто бы забирающуюся под кожу и гудящую в висках. Она и сама не понимала, для чего ей это все. По крайней мере пока не понимала, и он этого начинала гудеть голова, впуская в себя боль. Софи погрузилась в размышления так надолго, что сама не заметила, как уже ходит по темному залу храма, отсутствующим взглядом изучая стены. Ключ снова холодил кожу, спрятанный обратно в вырез платья, и только он оставался невидимым мостиком, соединяющим ее с реальностью. Она, кажется, даже пропустила очередную колкую реплику в свой адрес, потому что очнулась уже тогда, когда Тайрон потащил ее к каменному алтарю, заставляя прикоснуться к прохладной поверхности. Дочь герцога чуть растерянно взглянула на барона и, сначала резко сжав ладонь, после одним движением стряхнула с него пыль.

– Какая-то другая порода, и что? Мало ли из-за чего здесь решили использовать разные? Может, алтарь специально сделали из... это мрамор, да? – она пожала плечами и огляделась по сторонам, разглядывая вымощенный пол, как будто и вправду надеясь увидеть в нём что-то необычное. Но весьма скоро поняла, насколько глупо выглядит, и выразительно фыркнула. Глупость. Впрочем, вряд ли Тайрон заметил ее растерянность, слишком он был занят попытками разнести священное место до основания.
– Прекрати немедленно! – громким шепотом произнесла она так, как будто их мог кто-то услышать здесь, где кроме них не было ни единой живой души. Она в один шаг пересекла разделяющее их расстояние и присела перед решеткой, с трудом справляясь с платьем и оттесняя Тайрона в сторону. – Отвернись!
Отдав очередную команду и даже не пытаясь дождаться, пока барон ее выполнит, слабо надеясь, в самом деле, на его послушание, Софи снова выудила из-под платья ключ и, чуть помявшись, вставила его в еще оставшийся в живых замок на решетке. Ни к чему кому-то видеть здесь следы погрома, а Эймсбери, кажется, вовсе не волновался из-за таких мелочей. Впрочем, чему она удивлялась? Из-за дыры в голове того старика, несколько лет назад, он ведь тоже не волновался?
Она дернула ключ, который шёл туго, но, кажется, все-таки подходил и к этому замку, один раз, а потом и второй. И только на третий, когда она хотела плюнуть уже на свои попытки и отойти в сторону, сконфуженная, замок поддался, с громким щелчком открывшись. Два следующих замка тоже удалось сохранить целыми и только тогда, довольная собой и убежденная, что не собирается ничего никому объяснять, Софи поднялась на ноги, оперевшись на плечо все еще сидящего рядом Тайрона, чтобы осмотреть результаты своей работы.

Впрочем, выпрямившись, она вдруг спохватилась и ногой наступила на решетку, не давая барону даже шанса попробовать ее поднять.
– Мы никуда не пойдем. Я не сдвинусь с этого места, пока ты, наконец, не ответишь на мой вопрос. Кто ты.. теперь?

Софи честно еще раз посмотрела на алтарь, проследив за тем, как длинные пальцы Алистера скользят по камню. Но ничего нового так и не увидела. Каменная плита, даже если когда-то и была частью колонны или, может, разрушенной арки, теперь была обычным алтарем. Не из мрамора, видимо – Софи заметила, как мужчина покачал головой, пусть он и не поспешил ее исправить. Но обычным. А в глазах Тайрона застыло такое выражение, будто бы он только что стал частью по меньшей мере какой-то великой легенды. Правда, почему-то, в ответ вышло только поморщиться, хотя на языке и вертелась фраза «Такого не может быть» – произнести ее она так и не смогла себя заставить, подсознательно отчего-то начиная этой странной сказке иррационально доверять и не желая оказаться потом тем, кто ошибся, но упорно спорил. Впрочем, это было бы не в новинку – она почти всегда продолжала спорить, и часто это срабатывало. Но сегодня нет. Сегодня все было слишком странно.

– Похоже на чудеса. У Создателя есть свои, это ключ святого, – отозвалась она, стирая с ключа грязь от проржавевших внутренностей замка. Тайрон, конечно же, не понимал – не мог понять отличия, да и она сама, в самом деле, не всегда могла для себя его объяснить рационально, но могла верить, и вера эта давала четкое понимание того, как разграничить чудеса, которые, пусть неожиданно, ей являлись, и те мороки, что посылали демоны прямиком от самой бездны. – Говорят, Иврес Создатель щедро одарил своими чудесами. Но не только же его.
Поднявшись, она с плохо скрываемым удивлением смотрела на странную широкую улыбку, не сходящую с лица Эймсбери. Такую, будто бы она говорила ему что-то смешное, или, скажем, что-то что могло бы его обрадовать. Софи хотела даже возмутиться, но в этот момент барон всё-таки ответил на ее вопрос, а уже спустя мгновение резко поднял ее в воздух. Дочь герцога вскрикнула от неожиданности и крик этот эхом стал разбиваться о сводчатые стены храма, сводя на нет все ее попытки соблюдать хотя бы какую-то иллюзию тишины.

Вздернув подбородок, она воззрилась на Тайрона – они теперь были почти одного роста, когда он стоял напротив, глядя прямо на нее, а она сидела на алтаре, который, по его словам, был совсем не алтарем – со смесью удивления и снисхождения, таких, которые она, не испытывая, сейчас могла изобразить. Ну, что же, он вслух произнес то, что она и так знала, что она хотела и одновременно не хотела услышать, но небеса не разверзлись. И легче не стало ни на секунду.
– Карл Восьмой мертв. Его сын Алистер тоже мертв. Вот уже пятнадцать лет, – Софи осторожно положила руки на плечи Тайрона, упираясь в них ладонями и легонько постукивая пальцами, и чуть прищурилась. – И ты мне не сюзерен.
Она согнула пальцы сильно, но не до боли, сжимая его плечо и вдруг как-то обреченно улыбнулась, почти незаметно качнув головой и снова переходя на полушепот, даже склоняясь немного – на пару сантиметров – ближе.
– Ты не принц, ты сумасшедший. Даже улыбаешься, как безумец, не говоря уже о том, что делаешь.

Софи еще несколько секунд вглядывалась в его лицо, в обреченной надежде найти какой-то устроивший бы ее ответ, но сдалась, с нажимом отодвигаясь от Тайрона и позволяя ему отойти до того, как она ответит на вопрос. Кто она? Разве что-то менялось? Разве она была не тем, кто познакомился с ним двенадцать лет назад? Не тем, кто вместе с ним тащил в ущелье обезображеный труп? Не тем человеком, которым была вчера?
– Та же, кем родилась, – глухо отозвалась Софи, осторожно спрыгивая с алтаря на пол. – Только вот я никогда и не лгала о том, кто я есть.
А он лгал всегда. Только и делал, что лгал. Прикрывался чужим именем, и что в итоге? Вот так просто берет и объявляет себя принцем, хотя уже одно только это стоит казни. И даже, кажется, не думает, что она и в самом деле может рассказать. Но Софи верит, что может. Не прямо сейчас и, наверное, не завтра, ей просто нужно подумать. Но ведь это правильнее, чем молчать?

– Я не останусь тут одна, – она дернула плечом, скептически глядя на довольно крутой спуск и с трудом представляя, как полезет туда в платье. Но выбор был не велик – пойти вниз, стараясь не запутаться в собственном подоле, или остаться одной в окружении тусклых свечей. Темноты, правда, она не боялась, а вот одиночества... Софи дернула головой и выжидающе посмотрела на принца-барона. Ему спускаться первым. Пока Тайрон раздумывал, она дошла до стены, сняла со стены сначала один факел, справившись с тем, чтобы его разжечь и не слишком торжественно вручить ему, а после повторить тоже самое со вторым.

Алистер склонил к плечу голову, вглядываясь в глаза девушки и пытаясь найти в них какую-то особенную искру, которую никогда раньше не пытался рассмотреть. Ее привычка все отрицать и со всем спорить нередко становилась поводом для шуток в их разговорах с Раймаром, но он никогда не отказывал ей в некоторой доле разума и рационального скепсиса. Но сейчас она отрицала очевидное с таким напором и упрямством, который, пожалуй, даже для нее был удивителен. Этому было лишь одно объяснение - парадоксальное, но Алистер в нем не сомневался: Софи давно знала то, о чем сейчас и слышать не хотела. Наследник мертв - об этом еще пятнадцать лет назад трубили на весь Ардон. Был бы мертв - не было бы необходимости кричать об этом. Она положила руки на плечи и приблизилась, как будто тоже хотела что-то рассмотреть, и Алистер не мешал ей, хоть сохранять то ничтожное расстояние, которое все еще разделяло их, было совсем не просто. Она изменилась за то время, пока они не виделись, сильно изменилась, и он с трудом напоминал себе, что перед ним все еще сестра Раймара.
- Только потому что ублюдок вписал это в летопись? Знаешь, тот, кто не ставит под сомнение то, что "написано умными людьми", никогда не шагнет вперед. Неужели твой отец не говорил тебе этого?
Он не переспросил, откуда ей было известно, как улыбаются безумцы. В конце концов, если она хотела верить именно в безумие, кто бы стал ей запрещать?
Только убрав с дороги решетку, преграждавшую спуск под землю, Алистер задумался, почему благочестивые слуги Единого, не сумев разрушить старое святилище, хотя бы просто не засыпали его землей. Почему не взгромоздили над колодцем каменную плиту. Не потому ли, что сами подпитывали свои силы из источника, который презирали и ненавидели? Сколько, интересно, святых чудес произошло благодаря древнему благословению одного из демиургов, не подозревавшего, что его создания назовут его демоном и отправят в бездну. Да и существовала ли та бездна на самом деле или была порождением фантазии тех людей, которым необходимо было удерживать власть, запугивая своих врагов и раздавая обещания своим соратникам? Сам Алистер давно уже не оглядывался на то, куда ему лежит путь после смерти, не позволяя себе видеть ничего, кроме маяка своей цели где-то на недоступном горизонте. Он поднял на девушку взгляд, когда та все же собралась с мыслями и ответила на вопрос, который, похоже, показался ей слишком простым, и кивнул.
- Хорошо. Потому что родилась ты дочерью верных вассалов Фельсенбергов. Не забывай об этом, Софи.
Ступени, ведущие вниз, оказались крутыми и сбитыми. Их, очевидно, построили тогда же, когда и весь верхний храм, и не слишком беспокоились об их сохранности, или просто не нашли достаточно твердого камня. Алистер держал факел перед собой, напряженно вглядываясь в темноту, но огонь не в силах был осветить многое, и позволял разве что не удариться головой о низкий потолок и не оступиться.
Впрочем, вероятно, только ему. Когда до цели оставалась пара ступеней, Софи негромко вскрикнула, и через мгновение сбила его с ног. Алистер машинально отбросил факел подальше и попытался удержаться на лестнице и удержать девушку, но бесполезно: оба оказались на каменном полу древнего храма, а он еще и затылком приложился, так что не сразу сообразил, что несмотря на мягкое приземление сверху, герцогиня не отделалась легким испугом. Ее факел приземлился прямо на подол платья, которое само среди в большинстве своем куда более скромно одетых ардонских дам превращало Софи во всполох пламени. Увы, теперь не иносказательно. Алистер вскочил на ноги и наступил на облюбованный огнем шелк. Раз, другой, третий. Воды, конечно, под рукой не было, а бежать к озеру казалось не лучшей идеей, но он не мог поручиться, что его усилия увенчались полным успехом, и что новая искра не родится на тлеющей ткани. Так что, выхватив нож, он просто отхватил кусок некогда богато украшенного вышивкой подола, теперь и без того безнадежно испорченного, и внимательно присмотрелся к тому, что осталось, и невольно остановил взгляд на ничем теперь не прикрытой щиколотке.
- Красиво, - почти равнодушно произнес он и потянулся за своим факелом. Которого, конечно, под рукой не оказалось.
Алистер оглянулся и, прошипев какое-то недавно подхваченное от Диего выразительное ругательство, метнулся в сторону, где разгорался новое пламя, которое на этот раз можно было даже назвать священным: неосторожно отброшенный им огонь не повредил платью Софи, зато теперь с аппетитом пожирал какую-то религиозную книгу, которую нашел на полу, а может и сбил со стола. Остановить это было намного сложнее, и, когда он наконец справился, от фолианта мало что осталось, и прочитать текст на его страницах не представлялось возможным.
- Какой идиот оставляет так свои вещи, если собирается обнаружить их целыми? - зло выплюнул он и медленно пошел вдоль стен, освещая все то, что еще осталось неповрежденным. - Не слишком похоже на храм, правда? Скорее, на рабочий кабинет. Похоже, святой отец не побрезговал использовать для своих нужд то, что не ему предназначалось.
Недогоревшие свечи, шкафы с книгами, мебель, которую, конечно, не стали бы использовать в ритуалах, посвященных Петраму. Слишком обыденно, слишком... жалко. Алистер остановился напротив портала, устремленная ввысь вершина которого упиралась в потолок и, кажется, служила тем самым алтарем. В резьбе, которая украшала своды, несложно было различить священные символы всех четырех демиургов, сплетающиеся в единый узор, обрамляющий символ Повелителя Скал. Железная дверь была заперта и отзывалась на стук глухо, как будто за ней не было пустоты. Алистер покачал головой, но так просто терять надежду не собирался: ему был нужен этот храм. Только сейчас он наконец начал понимать, насколько он был ему нужен, хотя "зачем" все еще ускользало от его восприятия.
- Яви чудо Создателя еще раз, Софи. Уверен, он привел нас сюда не для того, чтобы мы насладились цинизмом его служителей, отрицающих божественную сущность Повелителей, но пользующихся тем, что они создали. Не можем же мы бесконечно топтаться на пороге.

Происходящее отчего-то вызывало у нее смешанные чувства, похожие на то самое безумное веселье, в котором она так легко буквально только что обвиняла Тайрона. Она даже сохранила на губах улыбку, когда барон, почти обжигая ее дыханием, все еще находясь слишком близко, задал вопрос, ответа на который Софи не знала. Только ли потому, что это вписано в летописи? Она перевела взгляд, медленно скользя им по лицу мужчины, будто видела его в первый раз. И вместе с этим – словно в тысячный, потому что, кажется, ничего и не изменилось. Вечная усмешка, острые черты, спадающие на лоб волосы. Может, он и правда всегда был Алистером Фельсенбергом? Или наоборот, так давным-давно стал Тайроном Эймсбери, и теперь это не она ошибалась – а он сам, пытаясь вернуться, поймать прошлое, которое ушло безнадежно далеко? Это... в каком-то смысле даже забавляло. Софи прикрыла глаза, возвращаясь в реальность и c трудом заставляя себя прервать эту странную немоту. А ритм чужого дыхания, словно оставившего след на коже, так и остался мерно отбиваться в голове.

Сюзерены, вассалы, клятвы. Все это было слишком сложно для этой ночи – она вдруг на несколько мгновений почувствовала себя так сильно уставшей, словно они сейчас не тихо переговаривались, находясь едва ли не в сантиметрах друг от друга, а как минимум довольно долго бежали. Странное ощущение, которое Софи пыталась сбросить с себя и теперь, размышляя о том, что лезть непонятно куда, в храмовые подвалы, заглядывать в которые им никто, в общем-то, не разрешал, так и не позволил бы, разумеется, тоже было забавно. Это все было болезненно забавно. Возможно, даже слишком для того, чтобы остаться безопасным. Оно и не осталось.
Она чувствовала, что этот спуск ничем хорошим не закончится, но никак не ожидала придти в себя и понять, что только что произошло, только приземлившись на Тайрона – или Алистера, как там его теперь надо было называть? – который с глухим стуком ударился головой об пол и теперь ожидаемо хмурился. Софи скривилась, почти физически чувствуя боль от этого удара и вместе с этим ощущая, как неприятно ноет правая нога – видимо, она подвернула ее при падении. Чудом, конечно, что не шею. От зачарованного созерцания чужой боли, впрочем, к необходимости подняться, наконец, мешать барону нормально вздохнуть своим небольшим, но все же весом – опять они слишком близко, и это должно бы смущать, но почему-то все мысли, с этим связанные, так и бродили где-то на задворках сознания, не решаясь подобраться ближе – ее отвлек запах быстро горящей ткани. А после она увидела и огонь.
Дочь герцога, в общем-то, даже сообразить ничего не успела – она вообще в необычных для себя ситуациях, которые не поддавались простым и понятным формулам поведения, чувствовала какой-то ступор. Тайрон, к счастью, подобным недугом явно не страдал, решив немного побыть швеей и укоротить не самое удобное для прогулок платье весьма нетривиальным способом.
– Спасибо, – растерянно отозвалась Софи, так и не разобравшись, за что благодарит – за то, что поймал и собой смягчил падение, которое могло бы грозить ей как минимум разбитым носом, если не свернутой шеей, за быстрое избавление от огня  или за странный комплимент, на который она пока не понимала, как реагировать. Впрочем, зато подол такой длины не слишком сильно мешал при ходьбе по весьма сомнительным подвалам. Не позволяя себе размышлять над неожиданно пришедшей мыслью слишком долго, потому что это вряд ли бы позволило ей так легко решиться, она взялась за надорванную часть юбки и убрала то лишнее, что осталось. Все равно платье, каким бы красивым оно ни было, теперь требовалось перешивать. С сомнением взглянув на Алистера, дочь герцога поняла, что пока не уверена, что для того, чтобы Раймар не приставал, можно во всем обвинить его друга так, чтобы это не вызвало вполне закономерных и крайне неудобных, при этом, вопросов. Значит придётся придумать что-то еще. Или надеется на то, что ей удастся проникнуть в отведенные ей покои незамеченной, а если кто-то и встретится ей по дороге, то сослаться на колья, которыми были закреплены шатры и за которые ей так неудачно довелось зацепиться.

Занятая выдумыванием более-менее приличной отговорки, она не заметила, как именно Алистеру удалось справиться с огнем, но когда тот двинулся вдоль стен, она решила что тоже пора бы подняться со ступенек, на которые Софи присела, исправляя непрактичность наряда, и хотя бы бегло осмотреться. Настолько, насколько позволяло освещение.
– Почти наверняка это единственное, что осталось от твоего легендарного языческого храма. Подсобное помещение. И местный священник явно не рассчитывал на то, что на его книги кто-то будет ронять факелы, – отозвалась она, двигаясь вдоль стены в противоположную сторону, то и дело в полутьме натыкаясь на неаккуратно расставленную мебель. Проходя мимо стола, Софи увидела на нём несколько лучин и зажгла от факела недогоревшие свечи, которые ей попались. Теперь по стенам плясали тени огня, давая разглядеть множество надписей, ни одну из которых разобрать она, конечно, не могла. Дочь герцога вставила факел в обнаруженное ею пустое крепление на стене и попыталась повнимательнее рассмотреть шкаф. Руки сами тянулись к книгам – она, по правде сказать, читать совершенно не любила но в этих, старинных, был какой-то особый шарм. Прикоснуться, впрочем, к прекрасному она так и не успела – отвлек Алистер.

– Может, у чудес есть какой-то определенный запас и их не может быть слишком много? С чего ты вообще взял, что за дверью есть что-то интересное? – пробубнила она, снимая с шеи цепочку с ключом. Шкафы казались любопытнее, чем дверь, и возиться с ней совсем не хотелось, поэтому, чуть поколебавшись, Софи переборола собственные сомнения и кивнула мужчине. – Поймаешь?
Не то, чтобы у нее были какие-то проблемы с меткостью, во всяком случае сама она была уверена в том, что их точно нет, но можно ли кидать в людей принадлежащие некогда святым вещи она была не вполне уверена. Но кинула, а Алистер, кажется, поймал. Она старалась не смотреть, чтобы хоть как-то успокоить собственную совесть, поэтому предпочла отвернуться и сделать вид, что очень увлечена необычным раскачивающимся помостом. С буквами. Стоп... С буквами?
Софи взяла со стола свечу, которая показалась ей наименее прогоревшей и, стараясь не отвлекаться на чуть обжигающий пальцы стекающий по ней воск, поднесла поближе к плитам.
– В... – она облокотилась на одну из плит и та неожиданно поддалась, начав чуть опускаться вниз, но Вангенхайм охнула, свободной рукой стараясь смахнуть с тыльной стороны ладони пятно воска, и плита поднялась обратно, так и не дойдя вниз. Горячо. – Лучше подойди сюда. Кажется, кто-то здесь увлекается загадками. Это что, как в старой сказке – собери слово «вечность»?
Дочь герцога с сомнением взглянула на плиты, а потом обернулась к Алистеру, всем своим видом показывая, что не слишком уж верит в то, что тот, кто тут обитал, развлекался аллюзиями на старые легенды, которые рассказывают детям перед сном.
Неожиданно пламя факела задрожало, а голоса, внезапно зазвучавшие то ли вокруг, то ли прямо в ее голове, заставили ее отойти в центр комнаты, подальше от странного помоста и поближе к единственному здесь живому и, прямо сказать, не слишком уж пугающему человеку.
– Мне кажется, – она нервно сглотнула и осмотрелась, вся сжимаясь, – Нас тут не ждали. Но и выпускать просто так теперь не собираются. Ну зачем мы сюда сунулись?
Софи покачала головой и ее взгляд неожиданно ухватил еще какие-то буквы, начерченные почти на полу.
– И еще загадки, – обреченно произнесла она, отскакивая от очередной тени и борясь с желанием закричать прямо сейчас. – Что, Петрам увлекался не только скалами, но и тренировками ума, да?
Последняя фраза вышла какой-то уж слишком нервной, но страх начинал смешиваться с раздражением и ничего с собой поделать Софи уже не могла. Только тяжело вздыхать.

[info]<a href="https://ratioregum.rusff.me">Петрам</a><br>  Покровитель Скал[/info][icon]http://funkyimg.com/i/2P46V.jpg[/icon][nick]GM[/nick][status]В живых не останется никого[/status]Поздравляю, вы успешно прошли первое испытание!

Время второго испытания!
Вы попали в пещеру. На полу разложено 20 плит (4 ряда по 5 плит), очертания которых еле заметно из-за земли и песка на них. Очень внимательно смотрите под ноги. И по сторонам.
Возможно, вам удастся пройти этап без увечий.

[info]<a href="https://ratioregum.rusff.me">Петрам</a><br>  Покровитель Скал[/info][icon]http://funkyimg.com/i/2P46V.jpg[/icon][nick]GM[/nick][status]В живых не останется никого[/status]

[info]<a href="https://ratioregum.rusff.me">Петрам</a><br>  Покровитель Скал[/info][icon]http://funkyimg.com/i/2P46V.jpg[/icon][nick]GM[/nick][status]В живых не останется никого[/status]

Вы сделали правильный выбор, но стоило ли игнорировать камень в центре второй плиты? Теперь вам стоит быть еще внимательнее. Всего перевернулось 4 плиты (1 ряд 4 плита; 2 ряд 3 плита; 3 ряд 1 плита; 4 ряд 2 плита). Пока четыре. Также вам стала известна некоторая информация о плитах: Покровитель Скал изображен на плитах 2 ряда 5 плите и 4 ряда 4 плите. Покровитель Воздуха - 3 ряд 2 плита. Покровитель воинов - 3 ряд 1 плита. Внимательнее смотрите под ноги, вам ведь не хочется неприятностей, наступив на неизвестную плиту?
Отныне, пошел отсчет.
У вас есть всего четыре круга на то, чтобы выбраться из этой пещеры. И три возможности: либо вы подбираете факел и тогда точно не укладываетесь во время, а значит остаетесь исследовать противоположную от вас сторону пещеры, где находятся барельефы, либо выбираете один из двух выходов. Только один выбор.

[info]<a href="https://ratioregum.rusff.me">Петрам</a><br>  Покровитель Скал[/info][icon]http://funkyimg.com/i/2P46V.jpg[/icon][nick]GM[/nick][status]В живых не останется никого[/status]

Алистер отступил на вторую плиту во втором ряду. Единица здоровья не вычитается.
Глубина колодца 10 футов

Все произошло слишком быстро. Свист рассеченного стрелами воздуха должен был стать последним, что он услышал бы в своей жизни: не похоже было на то, что ловушка здесь только для запугивания незванных гостей. Но каменный наконечник невероятным образом лишь чиркнул по щеке, заливая ее кровью из рассеченной кожи.
И пусть четыре скалы...
Нервный смех тоже зародился слишком быстро, чтобы его можно было сдержать, даже несмотря на то, что от улыбки щека полыхнула огнем.
...защитят от чужих стрел...
Повелитель скал не позволил бы своему потомку погибнуть от камня. Фельсенберг и раньше слышал об этом поверии, но шанса проверить до сих пор не выпадало.
- Сколько бы их ни было...
Не надо было смеяться, в храмах никогда не надо смеяться, но почему-то об этом забываешь в самый ответственный момент. Взрыв ледяного воздуха оттолкнул в сторону и заставил задержать дыхание. И то хорошо, потому что спустя пару мгновений Алистер оказался в ледяной воде, чудом - вероятно, тем же самым, что спасло его от стрел - не приложившись головой о каменные стены колодца.
- Почти уверен в этом.
Это казалось неправильным. Не то, что он остался жив, конечно же, а то что наступить на плиту со знаком повелителя стихий было ошибкой. Им не рады. После столетий пустоты и одиночества этот храм был им не рад. Разве это возможно?
Алистер осторожно провел рукой по стене, уже представляя, чего ему будет стоить подъем - сколы были острыми, зато оставляли немало возможностей ухватиться.
- Есть. Но, думаю, я справлюсь.
Освободив руки от ненужных теперь факелов и проверив, что не оставил внизу остальной свой скарб, он нащупал первые выступы, уперся руками и ногами и начал подъем. Подниматься вслепую было непросто, и, наверно, проведи он последние пятнадцать лет в Айнрехте, сорвался бы опять, но Железные горы с их скалами и пещерами дали ему немало уроков. То и дело останавливаясь, чтобы найти следующую опору, Алистер преодолевал подъем медленно, но наконец добрался до верха колодца и последним рывком выбрался на край. О холоде к этому моменту он, конечно, и думать забыл.
- Это было не так уж и сложно, - выдохнул он, вытирая с лица воду и кровь, - но не думаю, что я хотел бы повторить.
Усевшись на плите, где ранее лежала книга, Алистер первым делом вытряхнул из пистолетов отсыревший порох, заодно думая о том, что должен делать дальше. Купание было не худшим, что могло с ним случиться. Это ко всему значило еще и то, что с ним может произойти что похуже. Избежать этого было просто - не наступать на определенные книги. Небольшая проблема была в том, чтобы эти плиты определить.
- В книге не написано, что там дальше?
Нет, этого там не было, он бы запомнил. Значит, придется угадывать. Сколько еще раз: два, три? Алистер опять сунул за пояс перезаряженное оружие, плотно закрутил пороховницу, поднялся на ноги и протянул руку Софи.
- Перебирайся, попробуем пойти к другому выходу. Только посмотрим, что впереди. Дай мне факел.
Факела у них оставалось всего два, считая тот, который лежал на соседней плите, и разбрасываться ими не стоило, но именно это он и сделал: швырнул огонь туда, куда им предстояло добраться. Факел ударился о стену, обозначая, что осталось немного, и упал на одну из плит.
- Отлично, будет маяком. Ты же знаешь, как в горах ходят в связке, Софи? - он снял с плеча моток веревки и обвязал вокруг пояса. - Это может помочь, если я опять... - Алистер издал протяжный свист и жестом изобразил, как ныряет в колодец. - Позволишь?
Не дожидаясь возражений, которые, конечно, не могли не последовать, он обмотал веревку дважды вокруг талии девушки и завязал самый крепкий узел, который знал. Дернул, проверив, крепко ли держится. Усмехнулся: нет, что бы он ни говорил Софи в самом начале пути, вряд ли стоило рассказывать Раймару про связывание.
- Ну вот и все. Молитвы они слышать не хотят, значит попробуем избежать общения вообще. Не забудь факел, когда будешь уходить.
Собравшись с силами, он оттолкнулся и прыгнул, рассчитывая приземлиться рядом со своим и на твердую почву.

Отредактировано Alister Felsenberg (2018-12-16 01:15:08)

Алистер был уверен, что готов теперь к любому повороту судьбы, ожидая одновременно еще одного купания, землетрясения, удара молнией и стрелы, которая на этот раз не промахнется, но храм в очередной раз смог его удивить и не стал атаковать. Он оглянулся, убеждаясь, что все и в самом деле, в полном порядке, довольно улыбнулся и легко дернул веревку, подгоняя Софи.
- Конечно ты справишься.
Расстояние и правда было небольшим, а герцогиня никогда не была неуклюжей. Всего-то и нужно было сделать, что, подобрав все необходимое, совершить одно-единственное усилие. Просто. Очень просто. Слишком просто. Пропускать их вот так Повелитель скал, со всей очевидностью не собирался. Песок мог бы считаться всего лишь легким щелбаном от хозяина пещеры, но вот посыпавшиеся вслед за ним камни, которые с каждой секундой становились все больше и больше, игнорировать было уже невозможно.
- Прыгай! Сейчас!
Не успела. Ни прыгнуть, ни избежать встречи с особо крупным камнем. И не боль от ранения, не холод ледяной воды, не грохот камней, а этот крик вдруг отрезвил его настолько, что в голову наконец смог пробиться вопрос о том, зачем он тащит с собой Софи. Ей здесь было не место, и ей это было не нужно, но и отступать теперь тоже было некуда. В том, что он сам должен был оказаться в этом месте, Фельсенберг напротив не сомневался. Он протянул руки и поймал Софи, которая наконец решилась совершить прыжок, втянув ее на безопасную плиту.
- Жива? Идем в туннель, там должно быть безопаснее.
Едва ли он сам понимал, как эта идея пришла ему в голову, но сомнений она не вызывала ни малейших. Как, разумеется, и то, что без последнего источника света делать в пещерах нечего. Алистер помог девушке перебраться на твердый каменный пол, не грозивший рассыпаться под ногами, а сам, уже представляя себе, чем это может закончиться, поднял факел.
И до боли знакомое чувство, что он упустил что-то важное, то самое, которое накрыло его после сегодняшнего удара Веймара, вернулось, когда он вдруг обнаружил себя лежащим под грудой осевшей земли. Вокруг творилось что-то невообразимое. Храм, который выдержал нашествие единобожников, теперь рушился, как будто решил что его предназначение - стать склепом для двух гостей, ступивших под его своды. Фельсенберг нетвердо поднялся на ноги, отмечая, что в запястье правой руки вгрызается острая боль, а изображение перед глазами никак не остановится в одном положении. Подхватив факел, он сделал несколько шагов вперед, уходя из-под града камней, которые не затронули его разве что чудом, и, опираясь о неровные стены, наконец добрался до уходящего в темноту прохода и устало провел рукой по лбу.
- Только не начинай, Софи...
Он еще не знал, что именно, но был уверен, что она начнет. Вот Раймар бы точно начал, и Алистера мутило от одной только мысли о том, что придется выслушивать нотации от его сестры. А может, и не от мыслей вовсе. Хорошо, что повернуть назад не было никакой возможности. Иначе ведь мог бы и поддаться минутной слабости - своей или ее.
- Скоро выберемся отсюда. Давай разожгу твой факел. И держи, - он пошарил за пазухой, доставая флягу с лучшим лантаронским вином, которое успел спасти от Диего накануне. - Думал оставить, чтобы выпить за победу, но не сложилось, так что...
Вино подействовало на нее странным образом. Когда Алистер вновь посмотрел на Софи, она - ну не показалось же, в самом деле - как будто пыталась избавиться от чего-то в корсете своего платья, а может, и от самого корсета. Не заинтересоваться было совершенно невозможно. Он подошел ближе и присмотрелся.
- Постой спокойно.
Нет, не все он сможет рассказать Раймару. Веревка оказалась не самым двусмысленным моментом этой прогулки. Алистер быстро запустил пальцы за кружева на лифе платья и, стараясь не слишком сильно отвлекаться от цели своего поиска, вскоре извлек из декольте Софи невероятным образом уместившийся так аметист размером, ни много ни мало, с небольшое куриное яйцо, только с куда как более острыми сколами.
- Повелитель скал щедр, Софи. И просил меня передать тебе небольшой подарок от него.

Отредактировано Alister Felsenberg (2018-12-17 19:36:38)

– Только не командуй, Т..Тайрон.
Только не начинай, Софи.
Прозвучало это в голове отчего-то маминым вечно недовольным голосом и Софи шумно втянула носом воздух и сглотнула комок, подступивший к горлу, сдерживая так просящиеся наружу рыдания. Было больно, обидно смотреть на грязные, расцарапанные камнями руки, а перед глазами стояла падающая с потолка огромная груда земли, накрывающая Алистера с головой и припечатывающая его к каменному полу. По щеке скатилось несколько крупных слезинок и Софи тут же закусила губу, запрещая себе хныкать и дрожащей рукой принимая флягу. То, что она чувствовала, не было страхом в чистом виде. То была смесь из странного, почти безумного интереса, отчаяния и самого страха. За свою жизнь, за жизнь Алистера, как бы она не старалась задвинуть эти размышления куда-то подальше, в самый дальний уголок своего разума. Ей снова было страшно не только за свою, но и за чужую боль, и она не хотела бы, чтобы это чувство становилось привычным, но оно постепенно разрасталось, меняя форму, задавая очень много вопросов – тех, на которые Софи ответить не могла – за отправную точку выбирая страх во время турнира. Неправильный страх, бесполезный. Страхи вообще не могли быть правильными.

– Крепкое! – возмущенно выдала герцогская дочь после второго или третьего глотка, чувствуя, как вино согревает тело изнутри. Она любила сладкое, сладкие вина, но пить сейчас... – Знаешь, это самое необычное место для того, чтобы распивать лантаронское вино, из всех тех, что могли бы придти мне в голову.
На губы сама собой заползла странная улыбка. В тусклом свете факелов разглядеть что-то было катастрофически трудно, но так, кажется, было даже лучше. Софи, пожалуй, уже не против оказалась бы и если бы ей теперь предложили прогуляться в темноте. Чем меньше понимаешь, тем легче. Вот сейчас она не понимала ровным счетом ничего и медленно, но верно, место смятения в ее душе занимало извращенное и неправильное веселье. Стоять в бесконечной темноте в самом сердце демонической святыни – лучшее, что могло случиться с двадцатилетней фрейлиной, приехавшей из другой страны для того, чтобы посмотреть на настоящий рыцарский турнир. Стоять и страдать от того, что в корсете, черт его дери, вместе с материнскими идеями, что без него фигура у Софи выглядит весьма и весьма посредственно, что-то не просто мешается а, буквально, дерет и ткань, и кожу. Правда, как бы она не пыталась выудить что-то инородное из своей одежды, не выходило совершенно никак, и к тому моменту, как она увидела, что Алистер уже справился со вторым факелом, дочь герцога уже плюнула на все и попыталась проверить саднящую рану не спине. На пальцах осталась кровь.

– Ты, бездна тебя возьми...
Этими, впрочем, самыми пальцами, Вангенхайм и поймала ладонь мужчины, удерживающего довольно увесистый камень. Среагировала она, надо признаться, поздновато, да и покраснеть у нее вышло, она была почти уверена, разве что совсем чуть-чуть, но сил высказывать свое неудовольствие совершенно точно не было. Совершенно точно. Она только от щекотки поёжилась и постаралась как можно более осуждающе, пусть и не слишком натурально, покачать головой, когда Алистер решил не предавать себя и вернуться к театральщине. Измазав Фельсенберга своей кровью, но забрав аметист, Софи долго вглядывалась в него, как будто могла что-то понять, а после прыснула со смеху.
– Это компенсация за испорченное платье, да? – она сначала вопросительно посмотрела на Алистера, а потом перевела взгляд на потолок, черным провалом зияющий над ними. – Дружбу за камни не купишь.
Правда вот вряд ли Петраму, или как там звали язычники повелителя скал, хотелось бы с ней дружить. Но отвечать от все равно не торопился, поэтому, пока она имела право на любые домыслы. В том числе и считать, что демон вдруг сочувствовал угрызения совести и решил исправить все, что натворил. Так может быть он теперь выведет их наружу?

Вперед они так и шли в связке и если бы не она, Софи бы почти наверняка давно остановилась. Но Алистер шел вперед и она послушно шагала за ним, стараясь хоть как-то отвлечься. Редкий обмен репликами, едкими и не слишком, она быстро сочла неподходящим и недостаточно отвлекающим от ноющей боли в правом ноге и ощущении формирующейся корки на плече, смешанной с волнениями за подозрительно скрепящую сильно надорванную ткань платья. Вот-вот, и разойдется ведь. Для того, чтобы не обращать на все это внимания, надо было разговаривать почти не замолкая, тем более учитывая то, что по мере их продвижения дальше и дальше, безнадежность этого предприятия ощущалась все отчетливее.
– И что ты пообещал Кастельмарре? Только не говори, что они не имеют к твоему появлению отношения, ни за что не поверю. Вы не слишком-то шифруетесь, – конец предложения она пробормотала, но все равно достаточно хорошо слышно, и даже догнала Алистера, от которого, как казалось, безнадежно отстала на десяток шагов. – Чистосердечное признание может уменьшить вину и тебя не казнят, если не ты это все выдумал.

Софи пожала плечами, продолжая разглядывать коридоры. Так прошло еще какое-то время, за которое она успела привыкнуть к тому, что пещера ничуть не меняется, сколько бы они не стремились из нее выбраться. Это удивляло – если это место храм, то зачем здесь столько ловушек и подземелий. От кого прятались древние жрецы? Или что пряталось вместо них. Вангенхайм продолжала кусать губы и растирать порядком замерзшие плечи. О ногах и говорить не приходилось – пальцы уже сейчас казалось, что давно отморозило, и теперь при каждом неудачном движении они болели.
– Ты вообще знаешь, что конкретно искал здесь? Почему это так важно?
А уж в том, что храм почему-то действительно был Алистеру крайне важен, Софи уже не сомневалась. Но зачем? Что можно было найти здесь? В это место почти наверняка уже сотню раз забирались воры и, если отсюда вообще возможно было выйти, то все ценное они давно вынесли, не гнушаясь ничем. Дочь герцога даже ни одного идола здесь не увидела за все время, а ведь казалось бы!

Когда они уперлись в тупик, она положила руку потерянному принцу на плечо, чуть сжимая его, и растерянно задала единственный приходящий вопрос.
– Неужели это значит, что выхода нет? Мы ведь шли по единственному коридору, – и в этих словах даже соответствующего ужасу случая она наскрести не смогла, только тяжело вздохнуть и развернуться назад, теперь уже стирая набегающие на глаза слезы от боли при ходьбе.

Отредактировано Sophie Wangenheim (2018-12-20 10:16:41)