Королевский дворец во всю гудел стройкой. За пятнадцать лет своего правления Франциск успел изрядно перестроить как его, так и цитадель, стоящая рядом. Не стараясь убежать от призраков прошлого, король старался устранять накопленные веками недочёты, да и след свой в истории тоже хотелось оставить. Снесённая под корень цитадель была вновь возведена за «рекордные» шесть лет. За это время сменилась целая дюжина мастеров, каждый из которых привносил что-то своё, уникальное и полезное. Глубокий ров ограждает цитадель от дворца и городских стен, будучи под защитой возвышающегося над рекой утёса. Семь башен — больше, чем нужно — были достаточно просторные, чтобы вмещать по четыре пушки каждая, треть из которых были предназначены для ведения огня по целям на реке.

Франциск прошёлся верхом на коне по опущенному через ров мосту, вглядываясь в мутную воду внизу. Дно рва было разрыто так, чтобы под водой регулярно появлялись «смерчи», способные потянуть на дно человека. Войдя в ворота цитадели, король принялся осматривать внутреннюю сторону стен и сам замок, в котором предполагалось укрыться в случае опасности. Хотелось верить, что ни Франциску, ни его семье не придётся никогда прибегать к этому чуду инженерной мысли, тем паче что прежняя цитадель не спала ни прежнего короля, ни его сына.
Подбежавший паж сообщил о том, что во дворце аудиенции ждёт герцог Нордхейма, чьё письмо только утром было доставлено. Приказав слуге найти герольда, король направился в сторону дворца, время от времени отвлекаясь на живописные виды столичного города. Казалось, за пятнадцать лет он успел расшириться как минимум вдвое, захватив и противоположный берег. Неустойчивые деревянные мосты то и дело ломались под грузом повозок, а церковь, собирающая десятину с проезжих и владеющая этими мостами, наотрез отказывается хотя бы на время закрыть неустойчивые переправы и провести ремонт.

Подогнав коня на небольшую возвышенность, Франциск взглянул на очередную стройку — новый мост, создаваемый за счёт казны, должен решить проблему переправы и разгрузить деревянные. Помимо экономического интереса, этот мост давал и военное преимущество, служа естественным речным укреплением и позволяя, в случае чего, заблокировать вражеские корабли и не дать свободно ходить вдоль городского берега. Строители обещали закончить его ещё два месяца назад, но — как это часто бывает — сроки сдвинулись, и не раз.
Спустя несколько минут король добрался до дворца. Спешившись и умыв лицо, Франциск направился по длинной галерее во внутренний двор, куда герольд должен был пригласить гостя. Мять пятую точку на троне в очередной раз за сегодня король не хотел, так что позволил себе небольшую вольность и собирался провести разговор в не совсем формальной обстановке.

- Ваша Светлость, - поприветствовал на ходу Франциск герцога, жестом предлагая мужчине последовать за королём, - Прошу прощение за долгое ожидание, пришлось провести внеплановую проверку процесса сдачи цитадели, нынче советникам веры нет, - они прошли через двор и завернули в длинный и завернули в небольшое помещение. Поднявшись по лестнице, мужчины оказались в длинном коридоре с большими окнами, пропускавшими весь свет в здание.

- Полагаю, вы хотели что-то обсудить? - Франциск нащупал в кармане письмо герцога, но не стал его вытаскивать. Все понимают, что король не может держать все дела в уме, но всем приятно думать, что о них-то монарх точно всё помнит и печётся более всех остальных. Содержимое письма Франциск помнил смутно, однако упоминание дочерей и герцогини с её балом отпечаталось в памяти — то ли благодаря письму другого герцога, то ли благодаря скорой встречи с герцогиней.

Франциск кивнул в ответ на слова Дитмара о чести, прекрасно осознавая, что герцог лишь проявляется вежливость. С кем бы король не встречался, все считали для себя великой честью сам факт того, что августейшая особа смотрит на них, а тем паче слушает. Хотели бы все эти люди больше чести, находили бы время почаще бывать у королевского двора и вникать в суть государственных дел, нежели гулять по пирушкам да балам, развлекаться и всеми другими способами прожигать свою жизнь. Очередной герцог из «королевской колоды» - так называл Франциск «своих» герцогов, что служили ему — умудрившийся остаться холостым к своим тридцати. Расточительная практика, притом весьма опасная и несвоевременная. Мирное время явно плохо сказывается на чувстве самосохранения сильных мира сего, заставляет их думать прежде об удовольствиях, но не о долге перед своим благородным домом. Что бы сказали их отцы, если бы увидели это? Франциск был знаком с Альбертом Эдингером, он оплакивал вместе с ним смерть его первенца, Фридриха, а немногим после пришлось слушать молебен и на поминках самого Альберта. К своим двадцати семи герцог Нордхейма был не просто женат, но и обзавёлся уже сыном и наследником. Одному лишь Создателю известно, как сложно было бедной герцогине произвести на свет ещё одного — лишь спустя долгих девяти лет появился сам Дитмар. Не произойди этого, сегодня дом Эдингер уже стал бы лишь очередным листом в истории, а стервятники разворовывали бы их родовое поместье. Однако, молодой — по меркам Франциска — герцог Нордхейма отнюдь не спешит исправлять свою оплошность, если вовсе осознаёт её.

- Прекрасный подарок, Ваша Светлость, - ответил Франциск, жестом приказав одному из стражников забрать шкатулку. Уже второй — за день — подарок, который вручён королю вассалом. Дитмар был родственником герцога Хартмана, просившего утром руки королевской дочери. Неужто Его Светлость решил увеличить шансы на успех, подослав своего кузена? Право, это было лишним, да и такая настойчивость может лишь переубедить короля, но никак не способствовать положительному решению. Франциск не был из тех, кого можно было бы убедить в чём-либо нажимом, силой или бесконечными мольбами.
- Искренне надеюсь, что этот подарок не пригодиться, а наша сталь пойдёт на более мирные цели, как ей и полагается во времена благоденствия и достатка. Впрочем, рука мастеров должна время от времени вспомнить былой опыт и наращивать его, а потому оружейные мастерские нужно загружать самой сложной работой, - Франциск протянул руку, после чего стражник подошёл и позволил королю взять кинжал. Небольшой клинок хорошо лежал в руке, хотя — для грубых рук короля — рукоять была недостаточно твёрдой. Возможно, этот подарок больше сгодится для королевы или одной из дочерей, но передаривать было нельзя — любые подношения короне должны составлять её неисчерпаемый запас богатств. Уже сейчас такой кинжал дорого обойдётся, а спустя сто лет и вовсе станет предметом величайшей редкости, не уступая в цене многочисленным полотнам, мечам и драгоценным камням, что уже хранятся в королевской казне.

Не успел Франциск вернуть кинжал на место, как собеседник продолжил свою речь. Король вдруг подумал, что слух его искажён воспоминаниями об утренней аудиенции, когда другой герцог просил другую дочь короля. Как такое могло случиться, чтобы два герцога, долгое время державшие обет безбрачия, решили просить руки принцессы в один день? Сговор это был или совпадение? Хмурый взгляд короля поднялся от кинжала к герцогу, после чего Франциск положил подарок обратно в ларец и приказал стражнику унести его в хранилище.
- Вы меня приятно удивили, Ваша Светлость. Создатель тому свидетель, лишь утром я получил похожее прошение от вашего кузена и никак не ожидал, что к заходу солнца услышу ещё одно. Ваша Светлость, я обязуюсь рассмотреть ваше прошение с величайшим вниманием и в скорости принять решение, - ответил Франциск, - Однако, у меня будет к вам встречная просьба, - Франциск немного помедлил, после чего жестом позвал за собой гостя.
Они прошли через коридор, сойдя на второй двери и, спустившись вновь на первый этаж, попали в очередной коридор, но уже без окон. Одинокий стражник с седыми — а скорее белыми — волосами поклонился. На жест короля он открыл дверь ключами, вручив Франциску факел. Кинув любопытствующий взгляд на герцога, солдат отошёл в сторону и позволил им обоим пройти внутрь.

- Осторожнее, Ваша Светлость, здесь крутой спуск, - предупредил король Дитмара, медленно спускаясь вниз. В помещении стояла кромешная тьма, а единственное окно, когда-то сделанное почти у потолка, было надёжно запечатано и не пропускала ни единого солнечного света. Воздух был затхлым и тяжелым, а запах — более чем зловонным. Франциску он напоминал запах гниющей и разлагающейся плоти, который стоял над городом пятнадцать лет назад.
- Знаете, что это за комната? - спросил король гостя, когда они спустились вниз. Спуск длился не меньше минуты, а расстояние, которое их отделяло от поверхности — не менее дюжины метров. Это была настоящая яма под землёй — точнее под дворцом — обитая каменными стенами.
- Изначально в этом дворце не было места для укрытия его жителей во время осад. Когда город впервые стал жертвой морских налётчиков, сумевших спуститься по реке из моря, один из королей прошлого приказал вырыть здесь котлован. Зал наполнили припасами, оружием и потайным выходом, нынче законсервированным, - Франциск подошёл к ржавой клетке, свисающей с высоченного потолка, - Иногда осады длились днями, а порой и месяцами. Через окно, которое сейчас закрыто, осаждающие выкрикивали соблазнительные условия — мол, выходите и вас пощадят, сдайте короля или его семью. Обезумевшие от голода стражники и придворные были готовы всё что угодно отдать, лишь бы вновь почувствовать дуновение ветра или сладкий вкус яблок. Чтобы усмирить таких ненадёжных, сюда принесли клетки, куда их запирали до окончания осады. До штурма дворца я не знал о существовании этого помещения, - Франциск поднёс факел к настенному и тот загорелся. Их меняли время от времени, но не поддерживали горящими.

- Пятнадцать лет назад, как вам известно, мы брали штурмом весь город и этот дворец в частности. Ваш отец, светлая ему память, был одним из моих самых верных людей: до сих пор помню его рвение и неукротимость, вдохновляющая нас всех. Его Светлость возглавлял арьергард, но при осаде решил возглавить штурм дворца. Мы с герцогом Штрауфеном занимались старой цитаделью, а ваш отец брал дворец. Вам ведь известно, что старый король погиб при штурме цитадели? - Франциск вручил герцогу факел, а сам подошёл к покрытому пылью столу. На нём лежало несколько багровых тряпок, — старых и почти обесцветившихся — рядом с которыми были красные следы. Их можно был бы принять за следы от небрежно разлитого вина.
- В действительности король был здесь. Ваш отец объявил ему о том, что город и цитадель пали, а сам он отныне мой заложник. Король сдаваться не хотел, приказав дюжине своих людей атаковать вашего отца. К моменту моего прибытия бой шёл уже стихал, а король поливал бранью немногих оставшихся нападавших. Ваш отец самолично убил не менее троих гвардейцев, но потерял поти всех своих людей — не только солдат, но и знатных друзей. Он усмирил свой гнев, увидев меня, но я свой усмирить не смог. Предо мной стоял человек, по чьей вине погиб герцог Штрауфен и много других добрых людей, - Франциск на мгновение замолчал, всматриваясь в куски ткани. Казалось, что с каждым словом короля они начинали вновь краснеть, а к завершению рассказа и вовсе размякнут. Воспоминания могут ранить сильнее любого меча или кинжала, а порой и свести с ума.

- Карл истошно кричал, что всех нас зароет в землю, перебьёт все наши семьи и насадит на пики городских ворот головы «изменников». Он называл вашего отца и других лордов клятвопреступниками, бранил их жён и детей, а меня — выродком. Солдаты пытались закрыть ему рот и отвести наружу, но он был сильным, хоть и уставшим. Мы поддались мимолётной злости и дали своим рукам стать красными от крови. Оказалось, что в жилах монарха не голубая кровь, да и смертны они, как все мы, - Франциск сжал в кулаке кусок ткани, лежащей на столе. От этого она легко порвалась, пустив в воздух огромное облако пыли.
- «Могут ли все воды Багряного моря отмыть наши багровые руки» - сказал ваш отец.
Франциск поднял взгляд на собеседника, разжав отпустив из руки ткань.
- Ваш отец был человеком чести и лишь поэтому решил разделить тяготу того греха, который совершил я. Перед тем, как озвучить вам свою просьбу, я хочу узнать — вы похожи на своего отца? Готовы ли вы — словно он — принять тяжкий грех на душу в интересах своего монарха, или предпочтёте остаться в неведении, но сохранить чистоту своих посылов?

Франциск внимательно следил за лицом собеседника, слушая его хвалебную речь. Слова, бесспорно, не были лишены правдивого зерна, однако больше походили на слова человека, не знающего подноготную всех тех прикрас, что он описывает. Мир и порядок — а тем более процветание — не даётся лёгким трудом, тем более таким, что позволит сохранить свою душу неосквернённой. Каждый правитель — кровожадный зверь, скрывающийся за человеческим обличием. Одна слабость, одна оплошность и король обречён, если только не будет готов пойти на самые ужасные меры. Франциск на них шёл — неохотно, без рвения и азарта в глазах.
- Благодарю за ваши тёплые слова, я верю, что они искренние. Однако, боюсь, вам не понравится суть моей просьбы, - король сделал несколько шагов вдоль стола, - Прежде чем я озвучу мои планы и просьбу, должен вас предупредить — если кому-либо когда-либо станет известно о содержании нашей сегодняшней беседы или о самом факте её наличия, - Франциск взглянул на Дитмара тем единственным взглядом, который не давал ни малейшего повода усомниться в его значении. Озвучивать угрозу король считал излишней тратой слов, герцог наверняка понял всё правильно, а если сказанное им ранее не блеф и лесть, то и едва ли затаит обиду.

- Биться с врагом вам всё же предстоит, но не совсем так, как вы того ожидали бы. Мир и порядок в королевстве всегда оплачивается кровью, вопрос лишь в том — чьей. Можно развязывать тяжёлые войны или обходиться небольшой, но грязной кровью. В случае с Карлом пришлось прибегнуть к большему из зол, думаю причина вам очевидна, - убить Карла было бы недостаточно. Вопрос о том, что лучше — честная, но кровопролитная война или подлое убийство — всегда останется открытым и будет иметь тысячи взглядов. Франциск придерживался второму, хоть жизнь и не позволила это доказать. Он полагал, что любой ветеран войны сделает всё, чтобы эту войну не развязать вновь, ведь ни один ещё солдат или полководец не смог забыть пережитые ужасы, если не просиживал всё время в шатрах. Ни одна корона не стоит тысяч смертей, но одна смерть стоит целой короны.

- Боюсь, пятнадцать лет мира были лишь прелюдией к предстоящей войне. Разделение моего королевства на два региона, один из которых фактически мне не подконтролен, не может длиться вечно. Лишь Создателю известно, сколько лет мне осталось на этой земле, но едва ли я доживу до совершеннолетия моих сыновей или внуков. Не для того я, ваш отец и все прочие сторонники воевали с Карлом, чтобы проложить дорогу стервятникам и падальщикам — а их, Ваша Светлость, непомерно много. Я должен обезопасить трон, королевство и мир в нём, но один не справлюсь, - Франциск положил ладони на стол и всмотрелся в лицо собеседника. Король всё ещё сомневался в своём выборе, подозревая, что Дитмар — не тот типаж людей, которые смог выполнить столь щепетильное дело. Как же жаль, что старый герцог так рано покинул этот мир, или жаль, что король так долго оттягивал неминуемое?
- Великий герцог — главный враг моей короны. Пока он правит половиной королевства, ни я, ни моя семья, ни вся страна не могут чувствовать себя в безопасности. Это дамоклов меч, Ваша Светлость, и он свисает над всеми нами и над каждым из нас. Я был готов смириться с этой угрозой, принимал её как данность, но на днях королева сообщила, что — возможно — беременна. Если у меня появится сын, он будет в великой опасности, как и все мы, - Франциск не питал иллюзий относительно мотивов герцога и его возможных планов. Все в королевстве выжидают чего-либо и это ожидая уже растянулось на слишком длинный срок.

- У меня завязаны руки, ваша задача — развязать их. Я дам вам деньги, за них вы найдёте неболтливых южных наёмников, которым поставите одну простую задачу — напасть на королевский кортеж при его возвращении с ивреского турнира. Их цель — убить меня и всех, кто будет подле меня, - очевидно, что Франциск не планировал в этот момент находиться рядом с женой или дочерьми, но обязательно будет в компании своих вассалов и их родственников.
Достав из кармана несколько писем, король положил их на стол и аккуратно подвинул в сторону Дитмара.
- Эти письма были подделаны моим секретарём. Он изучал почерк Его Светлости и долго оттачивал своё мастерство. Мой герольд сделал лучшую подделку личной печати герцога, какую только может сделать подельник. В них изложены условия найма этих наёмников: половина суммы вперёд, другая половина — после успешного налёта. Вы должны представиться поручителем Его Светлости, можете это делать не самостоятельно, но при помощи верного лично вам человека. Человек вам всё равно нужен будет — кто-то должен проследить, чтобы отряд благополучно прибыл к месту назначения и совершил нападение. Пусть этот человек не принимает активного участия в битве, но попробует публично уничтожить письма — сжечь, порвать, что угодно. Его схватят и допросят — пусть признается, что встречался с младшим сыном герцога в саду этого дворца, когда ждал аудиенции. Я найду свидетеля, который подтвердит факт встречи, - Франциск обошёл стол и встал возле стены, облокотившись на неё.

- Уверьте вашего человека, что он не пострадает. Он должен безупречно сыграть свою роль, но не страшиться пыток и наказаний, - в любом случае, Дитмар должен найти чем подсластить пилюлю этому человеку. Очевидно, он не должен быть публичным лицом и никто не должен знать, что этот человек близок с Дитмаром, но это настолько очевидные вещи, что король даже не стал их озвучивать. В конце концов, если Его Светлость успешно дожил почти до третьего десятка, стало быть, что-то в этой жизни он знает и понимает без лишних наставлений.
- Помимо этого, ваша задача пострадать во время этого нападения. Если не удастся ловко попасть под меч, - Франциск улыбнулся со своих же слов. Надо же, он просит человека подвергнуть свою жизнь риску, притом весьма ощутимому — наёмник не будет знать, кто истинный заказчик и с радостью убьёт герцога, как того требует договор. В любом случае, для этого есть второй вариант, - тогда незаметно нанесите себе рану. Я рассчитываю, что и другие возле меня пострадают, - а может и я сам — но мне нужно быть уверенным, что хотя бы один мой герцог получит ранение, - разумеется, это нужно было для убедительности обвинений. Нападение на короля — лишь половина лже-вины, другая — покушение на жизнь вассала короны. Если это нападение не будет направлено только на одного лишь Франциска, будет больший шанс получить поддержку среди других дворян. Кто не захочет головы великого герцога, если все поверят, что он объявил охоту не на одного лишь монарха, но и на всех его вассалов и сторонников? Не нужно давать шанс кому-либо усомниться в «намерениях» Алонсо.

- Если вы преуспеете во всём этом, можете не сомневаться, что я приму решение относительно вашего брака с моей дочерью в вашу пользу, - в отличие от Фриды, Эльза была второй дочерью и едва ли будет рассматриваться кем-либо вперёд старшей, а потому Франциск не боялся, что не сможет выполнить своё обещание. Дитмар был не самым могущественным вассалом Ардона, он не обладал какими-либо сверхъестественными родственными связями, но король с радостью породнится с человеком, который способен выполнять приказы, независимо оттого, насколько эти приказы приятны.