Что благородные находили в камнях, тех, что считались драгоценными, Иво понять было сложно. Нет, он мог отличить по виду настоящий от стекляшки, кроме тех подделок, что сами стоили, как целое состояние, но вот в чём соль, так и не проникся. Ну, цацки, ну, на шее у крали хорошо смотрятся, так и рябину на нитку нанизать, как его сестрёнка в детстве делала, тоже ярко и глаз радует. Не деньги, опять же, еды не купишь за них, чтоб наестся, или дров, чтоб согреться. А попробуй сунься в ломбард, даже если кто эту мёртвую красоту обронит, а ты подберёшь, так штуру сдерут, и в подземелье сгниешь.
Выпендрёж один, кароче: У меня вона есть, а ни у кого другого нету.
Ну да, Иво в целом без разницы, пока багатеи один у другого камни эти хотят отжать, да готовы золотые вывалить не торгуясь, тогда особенно.
Дело, на которое паук подрядил беловолосую, было как раз из этих: достань мне то, что у другого припрятано. Герр Грауг по молодости лет был, видать, хорош собой, а может при деньгах, что вероятнее, и женился на благородной из знатного рода, где эти самые цацки хранили и передавали аж сотню лет. Супруга грауговская померла, а часть камушков осела в доме. Чем они там славились – то ли шибко редкие были, то ли дороги как память, но владелец трясся над ними, как иной папаша над дочкой красавицей не вздыхает.
В дом попасть было можно, но сложно, а рисковать зря Иво не торопился. Хоть заказчик и платил сумасшедшие деньжищи за грауговские камни, так ему корпело их заполучить, аж трясло, видать, но шея у Иво всего одна, подставлять под петлю неохота. В обычные дни Грауг из своего особняка никуда не отлучался – был уже в возрасте и гулял недалеко, по саду. В ентом самом саду по ночам бегали две здоровые и злющие собаки, приученные рычать и сразу бросаться, неожиданно, на посторонних. Да ещё и не жрали ничего, что мимо миски упало – пробовали их травленым мясом угостить – не берут. Вариант прирезать псов Иво тоже рассматривал, но брать грех на душу желания не было, чай не живодёр, да и не факт, что сторож, что бродил вокруг дома не поднимет тревогу раньше, чем Иво вскроет тайник.
Про тайник разнюхала горничная, но больше ничего узнать не успела – её со службы выставили, а новых слуг больше не нанимали, старые же болтать сильно опасались, даже за деньги. Вору нужно было осмотреться, а псов привязывали только на время, пока в доме были гости. Вот тут и сгодилась бы белокурая.
Получив записку от Лизхен, написанную без единой кляксы, ты смотри, и буквы ровные такие, Иво смог с первого раза все до единой разобрать. Отто бывало как нашкрябает, лист порвёт, пятнами зальёт, поди разбери, что хотел, хорошо, что Иво давно его знает, и без писулек может догадаться. Листочек от благородной даже пах так вкусно, что хотелось его лизнуть. Вспомнив про масляный пирог Иво снова немного посмеялся – платье Луизе испортили знатно, зато кот трактирный как рад-то был, скока счастья на полу и всё ему одному! Хотел было нацарапать ответ на том же листке, но передумал, себе оставил.
Написал коротко: «делай всё, как договаривались» и назначенный день скользил тенью по саду, а потом вдоль дома, стараясь держаться в тени. Открыть окно девушка должна была любое на втором этаже, куда посторонних не пускали, уж как она всё провернёт, её забота – по первому сновали гости и слуги, горели свечи, звучала музыка.
Иво прислонился к стене спиной, сполз вниз, приседая, и приготовился ждать.
В целом вечером Лукас был доволен, как и разговором с гостьей. Да, они немного разошлись во взглядах, но это дело вполне понятное, когда сталкиваются два малознакомых человека. На всё нужно время, а уж на то, чтоб понять женщин его никогда не бывает много. Да и дела сами себя не сделают, поэтому герцог попрощался и отправился обратно в кабинет, где его ждали несколько даже не распечатанных писем, на которые ответить нужно было, как водится, ещё вчера. Учётные книги, занимавшие добрую половину стола, тоже безмолвно напоминали о том, что времени мало – перед отъездом надо бы организовать дела так, чтоб замок не то, чтобы не рухнул в его отсутствие, выстоит, а работал, как отлично выверенные часы.
Эдер не считал, что хорош тот хозяин, что сам хватается за всё, что видит, а тот, кто организовал так, что колёса крутятся и без него. Колёс с расширением полномочий стало больше, следовательно и сил они отнимали соответственно - спать Эдер лёг в пятом часу, и проснулся, как только рассвело.
О девушке Лукас вспоминал – когда был на конюшне, поинтересовался не продала ли молодая герцогиня свою светлую кобылу, в меру смирную и с очень ровным галопом, а позже, когда вновь пошёл дождь, подумал с сожалением, что охота, скорее всего не состоится. Скакать на лошадях по мокрому лугу к реке, где можно спустить сокола на последних, набравших жир перед отлётом гусей, крайне опасно – дождь размывает норы грызунов, скрытые в траве, превращая их в смертельные ловушки.
Но, через пару дней к вечеру задул северный ветер, похолодало, зато утро оказалось погожим и ясным. Подождать день – и можно поохотиться. Эдер написал кузену, жившему в сутках езды – всё равно нужно было встретиться и поговорить, о делах насущных, а потом задумался. И как вот теперь приглашать леди, что отказалась принять его помощь? Заявиться лично в комнату – не приемлемо, писать записку – как-то… мда. Одни проблемы от дам, что они есть, что их нет. Побарабанив пальцами по столу, Лукас послал слугу, чтоб отыскал и позвал леди Фурнье в сад, неподалёку от конюшен. Спросить не изменилось ли настроение, лучше лично, да и взглянуть на лошадь всаднице вернее заранее.
Отредактировано Lukas Eder (2019-05-12 00:45:11)
